Далеко отступил противник. Он не успевал задерживаться. Всюду его сбивали наши части и корабли.

Хорошо запомнился мне один эпизод из боев за Нижним Услоном. Белые думали остановиться; батареи их заняли выгодные позиции. Нам было поручено, вместе с самолетами, открыть места их расположения. Корабль пошел вперед, самолеты поднялись ввысь. Мы предполагали, что батареи, открыв огонь, обнаружат себя и будут замечены летчиками. Шли средним ходом. На палубе играл граммофон, и по водной глади разносились звуки «Марсельезы». Корабль подставлял себя врагу, был живой мишенью. Но белые так и не рискнули открыть огонь…

Флотилия продвигалась вперед, преследуя противника уже на Каме. Путь вниз по Волге врагу был отрезан: Красная Армия уже заняла Симбирск.

Вскоре были взяты Чистополь, Бережные Челны, Тихие Горы и Икское Устье. К концу сентября наши корабли подходили уже к Пьяному Бору, опередив сухопутные части на несколько десятков верст. У Пьяного Бора белые укрепились и решили оказать сопротивление.

На берегу Камы стоял ряд батарей. Флотилия белых держалась тут же.

1 октября товарищ Маркин на «Ване–Коммунисте» пошел «пощупать» белых. На берегу была замечена батарея. Корабль быстро направился прямо на нее, чтобы, сбросив десант, захватить ее прямым ударом. На батарее засуетились, — видимо, дрогнули. Корабль уже подошел к берегу довольно близко, громя белых из орудий.

Жестокая случайность поджидала неустрашимого Маркина: мель помешала кораблю подойти к берегу. Белые подбодрились. Несколько снарядов попало в «Ваню–Коммуниста». Он запылал. Повреждена была и машина. Команда продолжала вести огонь. С раздробленным черепом пал комендор товарищ Паланга — бывший финский красногвардеец. Другой стал на его место. Верхняя команда берется за ручные пулеметы и бьет по батарее, невзирая на то, что пламя распространяется все шире. Товарищ Маркин руководит боем.

Белая артиллерия, видя происходящее, выходит из Пьяного Бора. Она спешит добить «Ваню–Коммуниста», который беспомощно вертится, захваченный течением. Но команда его по–прежнему на местах. Может быть, еще подоспеет помощь… Вот показались «Ольга» и «Прыткий». Они приближаются. Белые корабли тем временем ускоряют ход. Их шесть. Они открывают огонь по нашим судам. «Ольга» подбита. «Прыткий» остается один, он отходит.

«Ваня–Коммунист» все же встречает врага. Еще есть патроны, еще есть снаряды. Бьются опаляемые огнем матросы. Падают убитые и раненые, струйками бежит кровь по палубе. Неистово стреляют уцелевшие.

Огонь подходит к пороховой камере! Тут только Маркин разрешает команде бросаться в воду. Сам он остается на корабле, чтобы погибнуть вместе с ним.

Белые подходят совсем близко и из пулеметов расстреливают плывущих в ледяной воде красных матросов. Несколько наших истребителей (моторных катеров) бросаются на помощь и спасают восемнадцать человек. Примерно еще столько же выплывают к берегу. Часть команды, с утра бывшая в десанте, пробивается к своим, увозя на глазах белых два орудия.

До сорока человек погибло на «Ване–Коммунисте». Погиб и товарищ Маркин — верный боец революции.

Наша флотилия сумела отплатить врагу. 6–го она поставила на Каме минное заграждение. 7–го пять белых кораблей, пренебрегая нашим огнем, двинулись в наступление. Они шли уверенно, предвкушая успех. У Зеленого Острова, попав под тяжелые снаряды «Атамана Разина», белые приостановились. Тут–то и пришлось им расплатиться за «Ваню–Коммуниста». Головной белый корабль — отлично вооруженный — наткнулся на мину и взлетел на воздух.

Наша флотилия двинулась вперед. Противник растерялся и бежал.

Напористо двигалась флотилия вместе с Красной Армией. Смоленский полк 11 октября взял Пьяный Бор. Укрепленная позиция белых пала. Вскоре был взят и Сарапуль. В это время было получено важное сообщение, которое заставило командующего флотилией решиться на крайне дерзкое предприятие.

Трем миноносцам — «Прыткому», «Прочному» и «Ретивому» — было приказано поднять… андреевские флаги (флаги царского флота, которые были приняты у белых). Матросы сняли красные звездочки.

Взвился сигнал, и миноносцы пошли вверх по Каме. Берега заняты противником. Вот встречается белогвардейский катер. Командующий четким голосом приказывает ему идти обратно и предупредить батареи, чтобы они не стреляли. «Скажите, что идет флотилия адмирала Старка из реки Белой». Офицер, бывший на катере, откозырял.

Миноносцы идут дальше, в самый центр белых. Пришли в село Гальяны. У пристани — баржа, на ней караул. Рядом стоит буксир. На берегу — пятьсот белых. Командующий приказывает буксиру взять баржу и вести ее в Сарапуль.

К чему? Что это за баржа, ради которой три миноносца идут на такой риск?

Буксир ведет баржу. Миноносцы рядом. На белый караул наводятся пулеметы и орудия. Неожиданное приказание караулу: «Бросай оружие!» На миноносцах взвиваются красные флаги. Караул ошалел, покорно бросил винтовки. Наши матросы уже на барже. Бросаются к люкам и кричат: «Товарищи, выходи: здесь красные моряки!»

Тихо в сырых трюмах баржи. Оттуда несет зловонием. Матросы кидаются вниз.

В барже было пятьсот двадцать два человека — коммунисты и пленные красноармейцы, обреченные белыми на расстрел. Они умирали от истощения. Живые, вернее, полуживые, они валялись на полу трюма в собственных испражнениях, едва прикрытые рогожами. Накануне с баржи было взято и расстреляно тридцать человек.

В трюмах не верили, что пришло спасение. Подавленно притаились. Думали, что их вызывают наверх, чтобы расстреливать. Наконец, когда они поняли, что перед ними свои, полубезумная радость засветилась в глазах мучеников. Многие рыдали и бились в припадке. «Братцы, товарищи, свои», — лепетали они, глядя на освободителей. Матросы начали выносить наверх своих братьев, вырванных из могилы.

Сарапуль ждал возвращения миноносцев. Весть о деле уже разнеслась по городу. Народ бежит к пристани. Многие надеются увидеть своих среди тех, кто спасен с баржи. К берегу выходят красные части со знаменами и оркестрами. Подходят миноносцы и баржа. Звуки «Интернационала», рыдания, крики «ура». Спасенные сходят на родной советский берег.

В последующих боях флотилия еще оттеснила противника и заняла село Гальяны. 1 ноября к флотилии присоединился новый корабль, вооруженный в Сормове: «Ваня–Коммунист» № 9. На нем были все уцелевшие с «Вани–Коммуниста» № 5. Они вновь вернулись на фронт, чтобы биться на новом корабле, получившем родное им боевое имя.

Вплоть до ледостава действовали корабли, помогая наступлению Красной Армии. Одни за другими захватывались ими различные населенные пункты. 11 ноября наши суда разметали своим огнем белые части, занимавшие деревни Докша, Сидоровы Горы и Поздеры. У последней деревни корабли натолкнулись на заграждение. Ряд свай, опутанных якорными канатами, загораживал Каму. По реке уже шел лед, и разобрать заграждение было невозможно. Кораблям пришлось кончать боевую работу. Командование Красной Армии, благодаря моряков за все их труды, отдало приказ об отправке кораблей на зимовку.

Флотилия сделала все, что было в ее силах. Три месяца она вела непрестанные бои, не останавливалась ни перед какими опасностями, приносила большие жертвы и плечом к плечу с красными сухопутными частями побеждала врага.

Моряки не отступали, когда не было снарядов, не терялись, когда противник бил с тыла. Они стояли на боевых постах так, как этого требовала революция. Оправдывались слова Ильича, сказанные им 22 ноября 1917 года на I Всероссийском съезде моряков военного флота:

«Если… мы стали бы перед необходимостью продолжать войну, то русский народ, умевший безропотно проливать свою кровь, не зная зачем и во имя каких целей исполнявший волю душившего его правительства, без всякого сомнения с удесятеренной энергией, с удесятеренным героизмом пошел бы на борьбу тогда, ибо речь шла бы о борьбе за социализм, за свободу, на которую направила бы штыки международная буржуазия».

Флотилия зазимовала в Нижнем Новгороде. Бездеятельность, когда продолжалась борьба на фронтах, не была по душе матросам, и они массами записывались в отряд товарища Лепетенко, который шел на Южный фронт на помощь восставшим рабочим и крестьянам Украины. Этот отряд доблестно бился вместе с частями Красной Армии на Украине, в Донбассе и в Крыму. Красные моряки везде показали себя самоотверженными, смелыми и стойкими бойцами революции.