Эпилог

Лопен ласково похлопал камни и сказал им:

– Я никогда не забуду ни вас, ни время, что мы провели вместе.

Рушу убрала блокнот. Видимо, закончила набросок разрушенного города. Спустя несколько часов после сражения они в последний раз обходили руины.

– Вы проявили себя очень смело, – продолжил Лопен. – Понятно, вы всего лишь камни и не слушаете меня, потому что мертвые, вернее, никогда и не жили, но вы должны услышать: я ценю вашу жертву.

– Может, пора завязывать со странностями? – поинтересовалась Рушу. – Хотя бы на день. Просто попробуй воспринимать мир как все?

– Ты же видела, что сделали эти камни.

– Я видела, как одно чудовище споткнулось, если ты об этом.

Уйо с Лопеном на спине добрался до самых руин города, прежде чем их настигли чудовища. В ожидании конца кузены затаились в разрушенном доме – Рушу нашла для них дом с крышей. А потом одно из чудовищ споткнулось.

Само собой, пять минут спустя все твари вернулись в океан. Тогда Лопен еще не знал, что светлость Рисн выторговала мир и спасла их. И все же, когда чудовище споткнулось на камнях, они выиграли по крайней мере десять секунд.

– Разве не твой кузен буквально спас тебе жизнь? – спросила Рушу, присоединившись к Лопену по пути на пляж.

– Ага, спас, – согласился он.

Уйо поблагодарить труднее, чем кучу камней. Поэтому Лопен хотел потренироваться.

На пляже ждал Кстлед с двумя шлюпками, чтобы отвезти их на «Странствующий парус». Только что их поджидала неминуемая смерть, и вот они чудесным образом уплывают с чумовой добычей: осколочный доспех, гора самосветов – на этот раз настоящих – и несколько духозаклинателей.

– Напомни мне никогда не перечить светлости Рисн, – сказал Лопен. – Не знаю, какие испытания она преодолела, но поверить не могу, что в конце концов мы остались такими богатыми. И такими, чего уж там, живыми.

– Да, согласна, – отозвалась Рушу. – Есть во всем этом нечто странное, правда?

Она постучала пером по губам, покачала головой и зашагала к лодке. Они отплывали в Тайлену. Им предложили остаться после того, как закончились загадочные испытания, но никто не хотел здесь торчать. Зачем искушать судьбу?

На берегу Лопен кивнул Кстледу, который забрался в лодку к Рушу, оставив вторую лодку Сияющим. Похоже, Уйо удивился, но все это подстроил Лопен. Усевшись, он принялся грести. Не так уж трудно, если у тебя две руки.

– Не верится, что мы выбрались. – Уйо наблюдал, как удаляется остров. – Как думаешь, что произошло в подводной пещере?

– Думаю, это не наше дело.

Уйо хмыкнул.

– Мудрые слова, младший кузен. Само собой. Мудрые слова.

Какое-то время они молчали. Лопен правил к «Странствующему парусу».

– Что ж, Третий идеал? – наконец произнес он. – Поздравляю, старший кузен.

– Спасибо.

– Это идеал, в котором ты соглашаешься защищать тех, кого ненавидишь. По крайней мере, так было у Каладина, Тефта и Сига.

– Ага.

– И ты посмотрел прямо на меня, – тихо добавил Лопен, – перед тем, как его достиг.

– Это не обязательно то, о чем ты подумал. Ты же слышал, что Тефт рассказывал насчет своей клятвы. Для него она означала, что нельзя ненавидеть себя.

– И для тебя тоже? – Лопен медленно ворочал веслами. Гребок за гребком. Уйо не ответил, и он продолжил тише: – Все в порядке, Уйо. Я справлюсь. Мне нужно это услышать.

– Я тебя не ненавижу, Лопен. Да и как можно тебя ненавидеть? Для этого нужно быть совсем уж озлобленным.

– У этой фразы, как и в любой шутке Лопена, должна быть эффектная концовка.

Улыбнувшись, Уйо подался вперед. Он часто бывал таким серьезным, этот старший кузен Лопена. Сложен как валун и видок такой же, с этой его лысой башкой. Все неправильно понимают Уйо. Может, даже сам Лопен.

– Я тебя не ненавижу, – повторил Уйо. – Но порой ты самая настоящая заноза, младший кузен. Для меня, Пунио, Флиты, даже мамы Лонд. Иногда твои шутки причиняют боль.

– Я шучу с теми, кого люблю. Такой уж я.

– Да, но разве это обязательно? Само собой, можно цеплять чуть меньше.

– Я...

Бури. Это правда? Вот что они о нем думают? Лопен нацепил улыбку и кивнул Уйо, который, похоже, был рад, что разговор прошел так гладко.

Они добрались до корабля. Руа висел над головой Лопена, пока тот смеялся со встретившими его моряками. Потом Лопен потихоньку исчез в маленькой каюте, которую делил с Уйо. Уйо дал ему время поразмыслить. Посидеть. Попялиться в стену.

– Кто-нибудь еще на меня... жалуется? – спросил Лопен у усевшегося на столе Руа. – Мои шутки... и правда причиняют боль?

Маленький спрен пожал плечами. Потом кивнул. Иногда.

– Буреотец, – прошептал Лопен. – Я просто хочу, чтобы люди были счастливы. Стараюсь, чтобы они улыбнулись.

Руа опять мрачно кивнул.

У Лопена вдруг заболело в груди, его окружили спрены стыда, похожие на красные лепестки. Боль разливалась, угрожая захлестнуть. Захотелось свернуться клубочком и больше не произносить ни слова. Может, остальным это понравится – Лопен-тихоня.

«Буря побери, – подумал он. – Нет. Нет, я приму удар как парень из Четвертого моста. Стрела прямо в сердце, а я ее вытащу и исцелюсь». Уйо мог бы придержать правду и обратить все в смех. Но он верил, что Лопен справится.

– Значит, так. – Лопен встал. – Мне нужно защищать людей. Даже от себя. Посвящу себя тому, чтобы стать наилучшим Лопеном, какой только может быть. Лучший, облагороженный, еще более невероятный Лопен.

Руа одобрительно вскинул кулак, а потом завалился набок.

– Руа? – Лопен наклонился к столу. – Ты меня разыгрываешь, нако?

Руа исчез. На его месте возник маленький серебристый кинжал. Что, во имя Рошара? Лопен взял его. Материальный, не иллюзорный. Это же...

«Слова приняты».

Лопена омыла ледяная вспышка силы.

– Забери меня буря! – завопил Лопен, глянув на потолок. – Опять? Я там чуть не погиб, а ты принял слова только сейчас?

«Время пришло».

– А где накал страстей? – вопросил Лопен у небес. – Где умение выбрать подходящий момент? Ты в этом ужасен, пенхито!

«Ты меня обижаешь. Радуйся тому, что имеешь».

– Я даже не понял, когда их произнес! 

Вот буря! Дурацкая клятва. Но он опробовал кинжал, и тот превратился в украшенный серебристый меч. Лопен ожидал, что Руа выгравирует неприличный жест, и, разумеется, как только он об этом подумал, гравировка появилась на клинке. Ха!

Столько возможностей...

Нет, нет. Он станет лучше. Никаких розыгрышей. Ну ладно, меньше розыгрышей. Это он сможет. Защищать людей от себя. Что за клятва вообще такая?

Но ладно, он же Лопен. С ним все иначе.

– Эй, Уйо! – крикнул он, рывком распахнув дверь. – Никогда не догадаешься, что только что случилось!

Рисн не позволяла себе расслабиться, пока ветер наконец не улегся и в иллюминаторе не засияло спокойное солнце. Корабль миновал шторм вокруг Акины.

Им и правда дали уйти.

Хотя теперь она не одна. Ее тайком сопровождали несколько ордлецов – представители Неспящих, которых она обучит и которые будут за ней присматривать. Скорее всего, всю оставшуюся жизнь.

Однако соглашение заключено, детали обговорены. Ложь самой лучшей разновидности, поскольку почти не придется лгать. Почти все, что нужно рассказать, – правда, и из команды только Рисн и Струна знают всю тайну целиком.

Чири-Чири стрекотала из кучи полотенец, где устроила гнездо. Теперь она выглядела довольной, панцирь снова стал ярким. Всю дорогу она скакала по каюте и носилась под потолком. Рисн никогда не видела ее такой энергичной.

Сохранит ли Чири-Чири способность летать, когда вырастет размером с ущельного демона? Из слов Никли следовало, что да. Буревые ветра! Что делать Рисн? И сколько ждать?

Что ж, она займется этим, когда придет время. Гораздо меньше уверенности у нее было насчет другого бремени, того, что в голове. Все плавание Рисн гадала, на своем ли она месте. А теперь ступала на территорию, по которой ее не мог научить ходить ни один бабск.

Но за последние годы Рисн слишком много просидела на одном месте. И теперь поймала себя на том, что ей в некотором смысле комфортно. Если никто раньше не ступал на этот путь, то и сравнивать себя не с кем. Ей необязательно быть Встимом. Не в этом задании.

– Вот почему ты меня выбрала? – спросила Рисн у Чири-Чири. – Знала, что это мне по силам?

Ларкин ободряюще застрекотал. Поразительно, насколько лучше почувствовала себя Рисн. С помощью рук она подтянулась вдоль скамьи и налила себе чаю. Наконец удалось расслабиться, так что можно прочитать ответы монархов. В основном подтверждения в ответ на ее послания. Подробности они обсудят лично. Тогда она и преподнесет им вторую полуложь насчет обучения Неспящих.

Бури! Дело в ней самой или этот чай настолько хорош? Она изучила чай, потом перевела взгляд на иллюминатор, из которого лились солнечные лучи. Не ярче ли они, чем обычно? Почему цвета в каюте вдруг кажутся исключительно насыщенными?

В дверь постучали.

– Войдите. – Рисн сделала еще глоток замечательного чая.

В каюту шагнула капитан Дрлвэн и поклонилась. Струна в полном осколочном доспехе по-прежнему караулила у двери.

– Вы и правда оставите его ей? – тихо спросила Дрлвэн, выпрямившись.

– Струна его нашла. По традиции осколки достаются тому, кто первый предъявил на них права. – При этих словах Повеление запульсировало теплом. – Кроме того, Струна спасла мне жизнь.

– Алети не обрадуются, – заметила Дрлвэн. – Они издавна заявляют права на осколки. Сомнительные, но подкрепленные силой.

– Придется им смириться с потерей этого доспеха. Зато им достанутся три духозаклинателя.

Дрлвэн улыбнулась. Пять новых духозаклинателей отправятся в Тайлену. Долгие годы алети почти монопольно владели создающими пищу устройствами, но теперь в Тайлене будет два таких, а также одно создающее металлы, одно – дым, и еще одно – древесину, совсем как то, которое город исстари использовал для создания лучших лесоматериалов для постройки судов.