Глава 4

В приемной меня встретила недовольная госпожа секретарь, и как я не пыталась вспомнить ее имя, у меня не получалось. Она сидела вся такая строгая, одетая с иголочки за своим столом, и сверлила меня недобрым взглядом.

— Эммина Коли. Меня вызывали.

Секретарь поджала губы, вновь смерив меня взглядом с ног до головы, покачала головой пробормотав что-то про распутную молодежь, хотя вроде и сама она была не такой уж и старой, по крайней мере, выглядела не старше тридцати пяти.

— Вас вызывал не столько ректор, сколько господин следователь, он ждет вас в соседнем кабинете. Будьте добры, не задерживайте господина слишком долго.

И я вышла, раздумывая над тем, что именно она имела в виду под этим — не задерживайте.

Соседний кабинет, в основном использовался для совещаний попечительского совета, но иногда в нем устраивали и приватные разговоры, как тот, что ждал, видимо меня. Следователь оказался совсем не таким, каким я себе его представляла, от юнца в нем не осталось ничего кроме горящего взгляда. А так, это был мужчина среднего возраста и хорошего достатка. Хорошо одет, не менее хорошо слажен, я бы даже сказала, что очень слажен, высок, плечист и статен.

— Добрый день, Эммина. Как вы понимаете, я вызвал вас для дальнейшего диалога, который у нас не состоялся из-за вашей повышенной занятости. — Эти голубые глаза разбили сердце не одной девушке, я в этом уверенна. — Поэтому мне пришлось договориться с вашим ректором, о вот такой вот приватной беседе. Ну что ж, присаживайтесь.

И только сейчас я поняла, что так и осталась стоять на пороге, заворожено глядя на этого ходячего искусителя. Почему я не обратила внимания на это в доме профессора? Я тогда от волнения в принципе вообще ни на что внимания не обратила, и все же…

Присев на краюшек указанного стула, я подсознательно старалась сидеть как можно ровнее, и не дышать, сложив ручки как примерная ученица на коленках.

— Итак, мисс Коли, насколько мне известно фамилия ваших родителей Кирс, почему же вы не носите их фамилию?

— Я, хотела чтоб меня не мучили в академии из-за родителей, вот и взяла мамину девичью.

— Хорошо, в принципе это понятно. Какие отношения вас связывают с профессором Александром Горрисом?

— Сугубо профессиональные. — вырвалось у меня.

— В смысле? — нахмурился господин следователь.

— Я ученица — он мой профессор.

— Да, но вы сами признались, что все раннее утро провели вместе с ним. — Постучал следователь ручкой по столу. — И заявляете что у вас сугубо профессиональные отношения?

Я на такое заявление лишь пожала плечами, мол, понимайте, как хотите, И отвела в сторону взгляд, если смотреть на следователя слишком долго, его идеальная внешность начинала раздражать.

— И зачем же вам понадобилось встречаться с профессором так рано утром?

— Чтобы сдать ему доклад. К сожалению, мой предыдущий он забраковал, как и три до него, а без его разрешения меня не допустят до сессий. Вот мы с ним и пришли к взаимному соглашению, что я сдам ему доклад не позже шести утра вчерашнего дня. — И ведь почти не соврала.

Следователь что-то записал в своем блокноте и вновь посмотрел на меня.

— Скажите, за день до этого, вас видели в полночь, выбегающей из парка со стороны дома профессора Горриса в одном халате и тапках. Это так?

Я кивнула, там было слишком много свидетелей.

— Потом вы позвали патрульных в парк на обезвреживание двух монстров четвертого уровня, это тоже верно?

Я опять кивнула, примерно догадываясь куда он клонит.

— Так вот, мисс Коли. Вы бежали от дома профессора Горриса в одних тапках и халате, и учитывая тот факт что ни один человек в здравом уме не будет разгуливать холодной осенней ночью практически голышом, можно сделать вывод, что вы не в первый раз, смею заметить, оставались у своего любовника на ночь. Что вы не поделили, мисс Коли? Почему вы бежали от него, ничего не одев? Вы спешили домой? А россказни про монстров, которых вы якобы видели, это чтоб патрульные отвлеклись и не задавали лишних вопросов?

За дверью кажется, что-то упало. А может мне просто показалось.

Я покивала на все его слова, ни капли не возмущенная таким поворотом событий, спасибо Дару, и лишь спросила.

— А вас не смущает тот факт, что монстры все же были найдены и обезврежены?

— Я допускаю, — Подчеркнул он слово допускаю. — что вы и вправду видели тех монстров, о которых говорите, со стороны. Значит, вы подтверждаете, что все так и было? — Вцепился в мои слова следователь.

— Нет, не подтверждаю, так как все явно было иначе.

— И как же?

— После трудного дня, я почти к полуночи вернулась домой из библиотеки, и пошла принимать ванную. — Начала я вспоминать события того дня. — Я была очень рада тому что наконец-то дописала доклад, к которому явно не будет претензий со стороны профессора и задремала в теплой воде. Когда же я вылезала из уже остывшей ванны, я начала вспоминать, а какой же собственно сегодня день? К сожалению я видимо не до конца проснулась, так как мне показалось что я пропустила все крайние сроки сдачи доклада, и надеясь уговорить профессора его принять до начала утренних пар, я натянула халат и побежала как можно скорее к упомянутому ранее дому.

— Даже если предположить, что весь тот бред что вы сейчас несете, правда, то зачем же нужно было появляться в доме профессора утром?

— А все дело в том, что доклад я не донесла, по причине встречи с монстрами. А дальше вы уже знаете. — Следователь покачал головой, улыбаясь. Интересно, сколько раз девицы рассказывали что-то подобное? — Хорошо, а какова ваша версия событий?

— А все очень просто мисс Коли, поругавшись ночью со своим любовником, вы вернулись не без приключений домой. Проведя бессонную ночь в переживаниях и слезах, утром вы могли пойти к нему мириться. Но не застав любовника дома, вы вернулись домой. А сам господин Горрис в это время убивал Сотруса Уэйна. Тому есть масса причин и доказательств.

Меня возмутила твердолобость этого следователя. Разве можно так вести дела? Разве не надо принимать во внимание все факторы и свидетельства? В чем смысл расследования, если он просто указывает пальцем и говорит — виновен, невиновен? Мне всегда казалось, что наша система намного лояльней.

— Я вам рассказала, как все было. — Пожала я плечами, вставая. — Как я понимаю, на подпись вы мне давать ничего не будете, разговор я считаю оконченным, так что до свидания, господин следователь. Надеюсь, оно будет не скорым.

— Я вас не отпускал. — Холодным тоном осадил меня следователь.

Я села обратно и выжидающе посмотрела на господина Орвея. А тот не спешил продолжать.

Он встал, прошелся по кабинету, заложив руки за спину, и лишь после третьего круга заговорил.

— Эммина, а что вы собственно знаете о профессоре Горрисе?

Такая смена темы, признаюсь застала меня врасплох, и я начала вспоминать, все что знаю о своем профессоре.

— Он состоит в дальнем родстве с Императором. По моему девятнадцатый в списке наследования, профессор Уэйн и то был ближе в этом самом списке. Не женат. В родстве состоит по линии матери, которой уже давно нет в живых. Выдающийся ученый, работал в Столичной академии и подавал большие надежды. В нашу же академию, его сослали, правда никто не знает, почему. Это все.

— Да, это все почти так, вот только в очереди он уже не девятнадцатый, а тринадцатый. Считайте на месте усопшего Уэйна. И я вам поведаю, почему же его сослали в вашу глушь, почти на самый край империи.

Даже уже внешность этого типа, вызывала отвращение. Он был непоколебим в своих убеждениях, уверенный в том, что всегда и абсолютно везде прав. Он пытался подавить меня с первой минуты, как я зашла в кабинет, и я ловила себя на мысли, что кажется у него это получается, особенно сейчас, когда он подошел сзади, упираясь на мой стул, и нависая надо мной, продолжил говорить.

— Так вот. Александр Горрис, был ребенком неравноправного брака. Его мать являлась двоюродной сестрой короля, и при дворе занимала не последнее место, да вот только видимо глупому женскому сердцу не прикажешь, да Эмма? И мать его бежала с бароном. Говорят что он был авторитетом преступного мира, но за руку его никто так и не поймал. Они сочетались браком, вопреки воле родителей и Императора, а когда родился Александр, жена неожиданно съехала от мужа, вместе с ребенком. К четырнадцати годам, отец забрал наследника на перевоспитание, и чему его учили, ведает только очень ограниченный круг людей… хотя у меня есть предположения.

Потом же, выбравшись из под опеки отца, Александр Горрис начал вести более чем достойный образ жизни, не замеченный ни в домах терпимости, ни на балах, или в компрометирующих связях.

За пару месяцев до изгнания, начали гибнуть родственники Александра, которого император не захотел принимать в свой ближний круг, отодвинув его в очереди наследия как можно дальше, насколько это позволяли наши законы. А перед их гибелью, именно Александр последним навещал их поместья.

Он правда говорит, что те сами приглашали его к себе, но как понимаете свидетельств этому нет. Все те люди, дорогая мисс Коли, были зверски и чудовищно убиты, а кровь из них выжата, вся до капли. Представьте себе, с какими мумиями пришлось столкнуться бедным офицерам.

Я думаю, что ваш обожаемый профессор, обученный криминальным авторитетом, нашел способ восстановить справедливость, и подняться в списке наследования именно на то место, которого его лишили с рождения.

А теперь ответьте Эмма, разве обыкновенная сердечная привязанность стоит того чтоб покрывать убийцу? Маньяка? Неужели вы хотите вместе с ним понести наказание, когда вся правда раскроется? А ведь понесете, Эмма. Понесете, и сгниете в застенках тюрьмы. Такая молодая и прекрасная…

Во все сказанное очень трудно верилось. Да, профессор Горрис оказался тем еще деспотом, и никого из нас не щадил. Да он не умел и не любил преподавать. Но… но он всегда ратовал за жизнь. Всегда доказывал нам, что любое знание способно уберечь, защитить и спасти. И пытался впихнуть в нас как можно больше тех самых знаний. Он всегда помогал если кому-то требовалась помощь, правда помогаемого это не спасало от недовольного лица и ворчания упомянутого господина. Но он действительно помогал. Да даже тот же Уэйн, никогда бы не опустился до помощи кому-то. А что уж говорить о моем спасении? Нет, я объективно не верила, что Александр мог кого-то убить. Да и говорила я ведь почти правду.