А монстры… обычно они появлялись по одному, а тут их было двое, сильных, одного уровня. Создавалось впечатление, что их призвали… Да ну, бред. Призывать монстров? Открывать порталы в другие миры? У нас этим точно никто не владел. А если и могут… то это страшно.

Кстати, с той территорией что-то явно было не так, кроме отключенного света, и неработающих охранок, вот только что?

Взгляд заскользил по ванной комнате, выхватывая то один предмет, то другой. Я всегда была рассеянной, вечно витала в облаках, и учиться мне из-за этого удавалось с трудом. Вот и с докладом…

Доклад!

Я вновь подскочила из воды. Она вновь расплескалась по полу, а я уже готова была мчаться в одном халате к профессору. История повторяется, господа! И только эта мысль не дала повторить ошибку, совершенную ранее. Я вернулась в воду и опять начала думать.

Скорее всего, доклад пал смертью храбрых в лапах монстров, а сами монстры — от рук бравых патрульных, и по идее, за все то время, что я сижу тут в воде, там уже все закончилось, и все разошлись по домам. Профессор должен быть в больничном крыле, так как явно не мог уйти невредимым от двух взрослых особей. А завтра выходной, и у меня есть возможность попасть в дом к профессору и подложить черновик доклада так, словно он всегда был там.

За окном было темно, но близился рассвет. Вода в ванной давно остыла. Я отогрелась и спать пока не тянуло, времени хватало, и я решила им воспользоваться.

Но перед тем, как отправиться, нужно было капитально себя подлечить, а для студента выпускного курса целителей это не составит особых проблем. На все про все ушло не более часа. И вот, одетая по всем правилам, в теплом плаще, зимних сапожках и с сумкой через плечо, направляюсь в профессорский дом. Вновь.

Осенняя листва шуршит под ногами, под утро словно стало холодней, и промозглый ветер так и задувал под полы плаща. Было жутковато, особенно если вспомнить предшествующие события. Но меня ничто не могло остановить на пути к успешному окончанию своего вуза.

Когда впереди замаячил нужный мне домик, я увидела и место битвы. Это было просто пепелище. Выжженный круг, в котором ни деревьев, ни травы, ничего, кроме черной земли и пепла. Да, действительно, погиб мой доклад храбрым героем, и оставалось уповать, что он где-то там, на небесах, хоть кому-то пригодится.

Дом профессора встретил меня приоткрытой дверью и тишиной. Уже с порога тебя окутывала тьма и ластилась к ногам, как дружелюбный щенок. Холодно, дом был выстужен насквозь, словно его с ночи оставили открытым, а может, так оно и было. Не исключено, учитывая все события. Хозяин просто еще не успел вернуться и закрыть. Я сделала один маленький и неуверенный шажок внутрь, и сразу же увидела столик для корреспонденции, идеальнее места и придумать нельзя. Положив доклад так, чтобы его точно нашли, я собралась уже выйти, как из спальни, а я думаю, что в той стороне спальня, донесся какой-то странный звук, словно уронили что-то большое и неповоротливое. И мне бы просто уйти, да любопытство — моя самая плохая черта.

Продвигаясь мелкими шажками вглубь дома, в котором, кажется, вообще никто не живет, я молилась успеть все проверить до прихода хозяина, и надеялась, что это не воры, потому что, чем от них отбиваться и как их выгонять, не имела никакого представления. На очередном шаге под ногой заскрипела половица, и я замерла, ухватившись за свою сумку, как утопающий за соломинку. Но секунда, другая, и в доме ни звука. Может, показалось? Может, там ничего и никого? Может, стоит повернуть назад? Но тут в гробовой тишине раздался болезненный стон, и дальше организм действовал сам. Как уже обученный медик со стажем, я могла с точностью определить любой вид вздоха или стона, будь то болезненность или облегчение. И существу за стеной было очень плохо, поэтому больше не раздумывая, я ворвалась в темную комнату, и споткнулась о лежащего на полу. Вовремя остановившись, создала маленький светящийся шарик и склонилась над страдающим.

Я не скажу, что была сильно удивлена, опознав профессора Горриса, но и радости мне это не принесло. Он спас мою жизнь, а теперь мучился от последствий одиночной битвы. Ему нужно было помочь. И первым делом перетащить на постель.

Я думаю, не надо рассказывать, как одна миниатюрная худенькая девушка пыталась дотащить до постели взрослого мужчину без сознания? Скажу только, что попытка не увенчалась успехом, и тогда я попыталась привести его в чувства.

Легкое похлопывание по щекам и тихое:

— Профессор Горрис… Профессор, очнитесь, миленький. Профессор, вам нужно в постель.

А в ответ лишь невнятное мычание.

— Профессор… Александр, вы должны помочь мне. Я не смогу вас дотащить до постели, если вы мне в этом не поможете.

И вот, он открыл мутные полные боли глаза.

— Так, профессор, это уже хорошо. Вы меня слышите? — В ответ неуверенный кивок, а в глазах нет узнавания, и это плохо. — Это я, Эмма, вы меня сегодня спасли от монстра.

Он приглядывается, и да, узнал, только радости ему это не принесло.

Я стояла перед ним на коленях, придерживая, или даже скорее обнимая его голову, закрывая, наверное, даже тусклый свет от собственного шарика. Я понимаю, что он ждал кого угодно, только не меня, но видимо судьба у нас с ним такая.

— Вы пошевелиться можете?

Не успел он ответить мне, как его тело скрутило от дичайшей боли. Он делал вдохи через раз, не стонал, не кричал, но от этого картина, представшая передо мной, казалась вообще жуткой.

Как-то к нам в мир с Земли попал парень. Слабенький, худой, тщедушный, он болел чем-то таким, чего у нас никогда не было, да и заразным не являлось. И вот, после того, как его протаскали по всем больницам империи, и так и не смогли помочь, парня направили к нам в академию, дабы дать ученым эскулапам поэкспериментировать на нем в волю.

Нас, тогда еще студентов первого курса, назначали ему в сиделки, так как бедный парень из-за своей болезни был истощен, бледен, лыс и немощен. Мы его купали, кормили и ухаживали, как могли. Кто-то смеялся, что лучшего пособия по человеческому скелету нет, кто-то стыдливо отводил глаза. А кто-то прибегал и вне назначенного времени, только чтобы помочь, облегчить страдания.

И ведь, не смотря на болезнь, он был очень веселым и открытым парнем. Травил байки, рассказывал шутки и анекдоты. Был очень интересным собеседником с открытой душой и сердцем. Моя первая влюбленность. Его боли становились все сильнее, в определенные моменты его выгибало так, что он приподнимался над койкой и бился в агонии, в другие он сжимался в комочек и боялся сделать вдох. Я никогда не видела, чтобы человек так страдал. Мне казалось тогда, что я умираю вместе с ним, а он смотрел на меня своими добрыми глазами и улыбался до последнего вздоха.

Сейчас эта картинка вновь ожила перед глазами, и сердце защемило от боли и тоски. Я не дам умереть еще одному человеку на своих руках.

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем профессора отпустило. Он почти сразу попытался подняться, но после таких спазмов это было просто невозможно, я знаю.

— Стойте… — прошептала я. — Не надо, мы с вами поступим по-другому.

Неужели после всего этого в человеке может жить еще заинтересованность? Видимо, да, так как профессор заинтересовался.

— Как я понимаю, время между спазмами примерно минут десять. Ровно столько прошло с того момента, как я услышала ваш стон и ворвалась сюда.

Мой учитель кивнул, или даже скорее попытался, но мышцы шеи напряглись. Его голова лежала у меня на коленях, а я неосознанно гладила его по волосам. Мне просто так было спокойней.

— И я не могу вас оставить одного, лежащим на полу, и позвать на помощь.

Снова кивок, хотя это был не вопрос.

— Помощь лучше вообще не звать?

Кивок. Вот только интересно почему…

— Это, конечно, не мое дело, но от этого будут зависеть мои дальнейшие действия. Кто-то хочет вашей смерти?

И тихий ответ, на пределе сил:

— Да…

Это многое объясняло. К примеру, нелюдимость профессора, его угрюмость и дурной нрав. У такого точно должны быть враги, куда бы он ни пошел. И поэтому не стоило лишний раз дразнить быка красной тряпкой. Я не смогу себе простить, если этот несносный тип умрет из-за меня.

— Хорошо, я поняла. Вы должны были уже немного отдохнуть от приступа. Но спешить не стоит, и пытаться подняться самостоятельно тем более не выйдет. Я хочу в вас влить немного силы, она подействует как адреналин в крови. Вам резко станет легче, но предупреждаю, это ненадолго, ровно чтобы дойти до постели и лечь.

Профессор уверенно кивнул, в глазах появилась решимость, и уже не шепотом:

— Согласен.

— Я не договорила. Такие манипуляции не проходят бесследно, и вас, скорее всего, скрутит очередной приступ, как только вы дойдете до кровати. И он будет намного сильней, чем те, что были у вас до сих пор.

На что больной лишь качнул головой:

— Выдержу.

Ну что ж, это был его выбор. Влить силу через руки, что продолжали обнимать его голову, не составило никакого труда, а потом время побежало вскачь, и у нас были считанные секунды. Подскочить, потянуть профессора на себя, помогая ему подняться. Довести до постели и уложить. И вот, когда я начала снимать ботинки, его вновь скрутило.

Это был первый раз, когда я столкнулась с таким страшным ядом. Но что я знала точно, так это то, что противоядие от него существовало. Надо было только найти.

Тело профессора было выгнуто дугой над постелью, руки сжаты в кулаки, но ни звука, ни крика. Хотя я уверена, что это невыносимо больно, и мужчине не было бы постыдно кричать, но профессор не сдавался, сохраняя собственное достоинство. Приступ все продолжался, когда я додумалась поискать что-нибудь успокоительное и обезболивающее в его покоях. И хотя рыться в чужих вещах некрасиво, это было крайне необходимо, поэтому я пошла в обход. Минут семь — и аптечка была найдена, а рядом с аптечкой — странные склянки и баночки с какими-то зельями, на всякий случай прихватила и их, вернувшись к постели больного.