Глава 2

Дорога от дома профессора до своего, показалась уже привычной. А как только я вошла, на меня налетел маленький ураган.

— Эми! Эми дома! — Маленькие ручки обвились вокруг меня насколько это возможно, а румяное личико уткнулось в живот. — Эми, я проснулся, а дома никого, ни тебя, ни мамы с папой. Я уже испугался что ты как они, ушла на работу. Где ты была? — Вопрошал братик разговаривая в мой живот, и бубнеж его можно было разобрать только потому, что он так поступал не впервые.

— Акари, что мы говорили, про разговоры в мой живот? — Не обнять это маленькое светлое чудо не получалось, да и ругать его порой было просто невозможно, что бы он ни натворил. Стоило только взглянуть в его ангельские глаза, как я тут же ему прощала любые шалости.

Пока я раздевалась, и мы вдвоем шли на кухню, мой шестилетний брат, рассказывал о том, чем же он таким интересным занимался в наше отсутствие. И как он «вот вообще» ни капельки не испугался.

— Я знал что ты все равно придешь. Не бросишь меня. Поэтому я сидел в библиотеке и читал. Вот сидел и читал, хотя есть хотелось очень.

Ну предположим что правдой это было только на половину, ведь как я зашла на кухню, то сразу приметила и черепки от посуды задвинутые под тумбочку, и разлитое молоко…

— Таааак…. А теперь давай-ка братик честно. Ты не поранился? — И вроде и вид грозный, и руки в бока уперла, а этот сорванец, стоит, ножкой шаркает, и мииило так, счастливо, улыбается.

— Пальчик чуть-чуть порезал. Но использовал то заклинание которому ты меня учила, и вот. — Мне демонстрируют здоровый большой палец. — Видишь? Уже ничего нет.

Хорошо, что я его не учила огни-камнем пользоваться, а то ведь могла вернуться и на пепелище. Покачав головой, принялась готовить завтрак.

Большая порция омлета, на троих, запеченное вчера мясо, и шарлотка, которую я могла делать уже и с закрытыми глазами.

Брат довольно притоптывал рядом, то пытаясь помочь разбить яйца для омлета, то хватая нож, чтоб нарезать хлеб, еле успевала отбирать у него все колюще режущее. Но все равно, каждая готовка с ним приносила радости намного больше чем неприятностей. В эти минуты я ощущала, что у меня есть семья, настоящая и любящая, и это при живых-то родителях под боком.

Все было готово достаточно быстро. Брат поел, и все поглядывал вопросительно на сковороду, в которой оставалась еще внушительная порция омлета, хотя я каждый раз готовила строго на двоих. Так же там же на плите варился куриный бульон. И вот его-то я ждала с нетерпением.

— Эмми, а для кого столько еды? Ты ведь никогда не готовишь для родителей. К нам что, кто-то приезжает, да? — Маленькие глазки пуговки смотрели на меня с серьезностью взрослого мужчины. Я не любила врать брату. Поэтому не собиралась этого делать и сейчас.

— Нет, солнышко, никто к нам не приедет, это уж скорее мы пойдем в гости, к дяде профессору. Он обучает меня ядам, но так получилось что ему самому сейчас очень плохо, а поухаживать за ним некому.

— Это тот злой дядя из-за которого ты плачешь иногда по вечерам, а потом сидишь ночами и переписываешь, и переписываешь, и переписываешь?

Потом не говорите, что дети ничего не видят и не замечают. Догадливости моего брата можно было только позавидовать. Да, в нашей с профессором практике случалось и не такое, да вот только я думала что никто этого не видел и не слышал, но у всего оказывается есть свидетели.

— Да это именно он… — ребенок уже набрал побольше воздуха в грудь, но я его остановила подняв руку и заговорив первая. — Но он так же сегодня ночью спас мне жизнь, при этом пострадав сам. Ему нужна моя помощь, понимаешь? И я надеюсь что ты пойдешь со мной и проследишь за тем чтоб твою сестру никто не обидел.

И это подействовало, протестов больше не поступало, и никто не собирался отговаривать меня идти к злому дяде. И все же…

— А я думал что тебя спас тот, другой, что на руках до дому донес и пригласил на свидание. — Невинно произнес ребенок облизывая вилку.

Свидание!!! А я и забыла. Я должна буду все успеть. Я точно успею.

— Он тоже меня спас, только немножко по-другому. Так, все, заканчивай разговоры и марш собираться, пока я убираю на кухне. А по дороге расскажешь почему не спал так поздно, и видел как меня донесли.

Ребенок вскочил с места, и побежал к себе переодеваться.

Я часто задумываюсь о том, что этот малыш ведет себя явно не по годам. Ему бы все еще коверкать некоторые слова, может в шутку, может чтоб казаться милее. Играть в игрушки, и беситься с ровесниками на улице, под присмотром мам и нянек. Но он был явно не таким. К своим шести годам, он прекрасно читал, писал и говорил. С книг со сказками мы перескочили на школьную программу, которую он усваивал быстрее чем кто либо мог себе представить. Порой я заставала его и за научными книгами. Он сидел пыхтел, ничего не понимая, но старался же.

Меня всегда беспокоит что детство этого ребенка проходит мимо него, а потом я вспоминаю себя. То как я в его возрасте могла приготовить пару блюд, вот ту же яичницу например. Сама бегала в булочную и убиралась по дому, и к сожалению игры сверстников проходили мимо, и были скучны. Зачем играть в то что ты итак делала каждый день, из-за того что родители вечно где-то пропадали, не удосуживаясь ребенку даже няню нанять.

Не знаю почему, но этот дом для меня был чужим с тех пор, как поступив в академию, я сюда въехала. Он мне казался холодным, нелюдимым и до ужаса неуютным, как бы я ни пыталась привнести в него хоть толику тепла. Вот и сейчас, хотелось побыстрее уйти. Не оставаться. Не находиться. Уж лучше в промозглом доме профессора, чем тут. Поэтому, собиралась я как можно быстрей, словно убегая из этой обители.

Брат, появился из комнаты ровно в тот момент когда все сумки были собранны. Тепло одетый, в правильно подобранной одежде, он держал в руках альбом и несколько карандашей.

— Как я понимаю мы туда не на пять минут? — Серьезно сказал мой маленький мужчина.

Мой единственный лучик света в это темном и беспросветном мире. Моя маленькая радость, и большая гордость. И ведь понял все. И что мы туда надолго, что у меня на него не будет времени, что нужно будет занять себя чем-то. Мой брат, это наверное единственное за что я благодарна родителям.

***

И вот, в очередной раз я направляюсь к дому профессора, а рядом идет очень серьезный ребенок, насупившийся из-за того что я не разрешила себе помочь. И сопит он маленьким ежиком ровно до того момента пока мы не доходим до места ночной битвы. Ребенок остановился как вкопанный одновременно с восторгом и страхом, разглядывая дело рук нескольких боевиков.

Семь боевиков… Пятеро прибежали сразу, один привел меня домой, и еще один отправился за подмогой. К моменту схватки тут должно было находиться более дюжины взрослых мужчин. Они должны были отгонять монстров друг от друга, так как если те вместе, то они почти непобедимы, а значит, вокруг должны быть поломанные ветки, потревоженные кусты, или хотя бы следы ног. Не считая более хаотичных следов борьбы.

Отпустив руку Акари, я начала обходить выжженный круг по диаметру, все присматриваясь к кустам и листве. И вот что странно, кроме следов моих и профессора, ничего больше не было. Даже те кусты в которые я влетела, были потревожены лишь мной, вон, даже клочок моего махрового халата на ветках, и волосы…

Куда же они тогда могли отправиться? А дошли ли сюда патрульные?

— Эмми, что-то не так? — Встревожено спросил братик.

— Хотела бы я знать Акари… Мне все кажется что здесь что-то неправильно, но не могу понять что, и это не дает мне покоя.

— Я бы сказал что с кругом что-то не так. — начал выражать свою мысль ребенок. — Он слишком ровный.

И я впервые внимательно пригляделась к самому контуру. Да, он был слишком идеальным, словно его нарисовали а не выжгли изнутри.

— Может они поставили сдерживающий силовой барьер? — пожала я плечами.

— Не барьер, а скорее купол. — Указал ребенок пальчиком вверх. — Смотри, даже обгоревшие ветки деревьев образуют купол.

Я пригляделась, и действительно, если отрешиться, то можно увидеть как темные кончики обугленных веточек создавали купол, и хоть я ни разу не видела как работают патрульные отряды, даже для меня это показалось странным. А ведь когда я бежала за помощью раздавался взрыв…

Вернувшись к брату, я стояла, задумавшись над тем что же я здесь вижу. Стояла, и ни одной мысли не приходило в голову, пакеты нагруженные едой, начали оттягивать руки, когда за них дернули.

— Пошли скорее, а то я уже замерз.

И действительно, нос ребенка стал красным, щечки порозовели, а сам он нетерпеливо притоптывал на месте. Что ж, мы продолжили путь, ведь до дома оставалось не так уж и много.

На этот раз, дом встретил теплом. Закрытая дверь и зажженный камин, исправно делали свое черное дело. Ребенок тут же умчался исследовать чужую обитель, а я направилась на кухню, нужно было выложить всю снедь, что мы взяли с собой, и поставить подогреваться бульон. Хозяин дома, мог быть уже в сознании или скоро должен был бы очнуться, и лучше, ему сразу чего-нибудь поесть. После стольких часов мучений, организм должен быть истощен.

Акари же, обследовав все комнаты, кроме хозяйской спальни, куда я ему не разрешила входить, разместился в гостиной, с альбомом и карандашами, начав что-то с упоением рисовать. Этот ребенок нигде и никогда не пропадет, в этом я убедилась в очередной раз, стоило только взглянуть, чем он себя занимает в свободное время.

Бульон был согрет, как и шарлотка, травы в чайничке заварились, и я решилась пойти и проведать больного.

В спальне в этот раз, было намного теплей и уютней. Молодой профессор, мирно спал, закутавшись в одеяло по самую макушку. Говорят после такого яда еще надолго остаются последствия, но сейчас, наблюдая за умиротворенным мужчиной, никто бы и не помыслил о том, что еще недавно его что-то мучило.