Поиск
1927
Конокрады
Звездами задернуты
Ночей потолки,
Их тяжесть во все стороны,
Попробуй, опрокинь!
Каждая, хоть глаз коли,
Набита темнотой,
Над грядками, над вязами
Входила на постой,
Внизу овчарки ляскали
В тоске сторожевой.
Они страшились облака,
Пичужек на кусте
И шорохов, что под боком
Тащила в уши волоком
И сбрасывала степь:
Голоса кузнечиков,
Треска трав,
Блеска уздечек
И таборной речи,
Нацелившей глаз в хутора.
То целятся лошадники,
Идут поставщики,
Четвероногих краденых
Ночные знатоки.
Уж выслежены подступы,
Овчарки нипочем,
Как будто ватной поступью,
Как будто воды в ростепель,
В ворота конь течет.
Он льется прямо за угол
И гонит тени ног, —
Вдруг у стойла, за ухом —
Свет, крик, брёх.
Выбегали конюхи,
Махали фонарем,
Сигали тени под ноги,
Как будто знают ход они
И заодно с ворьем.
Глаза кружили петлями,
Но вещи не ответили б, —
Хоть бейся до слезы! —
Как мертвые свидетели,
Забывшие язык.
И люди в седла подняты,
И треплют повода,
И свора лаем гонит их
По свежести следа.
1927
Быстрота
Всей высотой смыкала чаща
Сырых ветвей смолистый вес.
Передо мной, как бред навязчив,
Кустарник шел наперерез;
Он был подростком настоящим,
Задирой был и в драку лез.
Он привыкал к игре военной:
Отбит один — бежит другой,
Он угрожал болотным пленом,
И, как взаправдашний огонь,
Сушняк взрывался под ногой.
Я чащу знал, как знаю утварь
Свою в дому, я шел, пока
Сквозная синяя доска
Стволы раздвинула, легка,
И вдруг — лужок, и вдоль лужка
Как будто в локте перегнута
Ручья гремучая рука.
Там, коченея между трав,
К земле, как к родине, припав,
Забыв труды и стремена,
Сверкали кости скакуна.
В высоких ребрах, где когда-то
Текла, играя, быстрота,
Топтался ворон вороватый,
Лопух качался у хребта —
Как мусор сохла быстрота.
Ручей летит под бережком,
И тот же норов ходит в нем,
С луной и солнцем переменчив,
То он ворчит, как жидкий гром,
То на таком поет наречьи,
Как будто плачет серебром.
И все б ему бежать — куда?
Глядеть, как блещут города,
Ловить людей чужую речь,
Греметь, и плакать, и беречь,
Смывая версты и мосты, —
Дыханье той же быстроты.
Пускай костяк из-за куста
Кричит, что это суета,
Но есть иной игры закон,
Как сон, как жажда тянет он,
И ворон, дергая ребро,
Такой же движется игрой.
И если вдруг — удар ножа
Иль пули — все-таки бежать
Вперед и грохнуться мешком,
И тут, в последний раз, ничком,
Теряя землю из-под ног,
Еще податься на вершок!
1928
Огонь
Хитра стихия. Осторожно
Войдет, наляжет на рычаг.
Но есть на площади морозной
Сторожевая каланча.
Там изваяньем спит пожарный
В тулупе, пахнущем овцой,
И каски, медью самоварной
Вдоль стенки выстроясь попарно,
Летят начищенным лицом
Навстречу той злодейской спичке,
Что спит, уткнувшись в коробок, —
Родоначальницей тревог.
В ней реки огненные рыщут,
В ней дым запрятан до поры.
Она проснется и засвищет,
Ударит в ведра и багры, —
И всё: от коек до конюшен
Отбросит теплый недосып —
И прянут в упряжки наружу
Четвероногие жильцы.
Но мирен храп досужей спички,
И на зубах у жеребцов
Хрустит овес, и кто отыщет
В дежурстве, пахнущем овцой,
Лицо огня и запах стычки,
Которой ждет, как лед горда,
Холодный выходец — вода?
Она пока еще в запасе
Должна от ярости потеть,
И плечи скользкие вертеть,
И в крик кричать, что тошно спать ей
В такой тюремной тесноте,
Что лучше стать речонкой тощей,
Бежать и петь прохладной рощей
С листком березовым во рту…
Она, повизгивая, вскочит
И вдруг пойдет на высоту
Между стропил и переборок, —
И человек увидит вдруг,
Как двух стихий сойдется норов,
Чтоб пеплом скорчиться к утру.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: