Коллидора сглотнула и присела рядом. Ей было жутко смотреть на эту рану, но ничего не поделаешь, если все так оставить. Не известно, выживет ли он. А быть одной в лесу, как-то не очень хотелось. Но тут же покачала головой. Не поэтому она хотела, чтобы он выжил. Далеко не поэтому. Сердце отчаянно стучало в груди, руки дрожали, пока она промывала рану. Из которой, кстати, все еще текла кровь, осторожно соединила ее края, положила сверху горсть хлопковой ваты и, оторвав еще один кусок ткани от своей рубашки, перевязала рану, как смогла.

Потом занялась спиной. Никогда еще она не видела столько крови. Ее движения были машинальными и быстрыми. Колл хотела как можно скорее все сделать, иначе ее вырвет прямо здесь. Она боялась вида крови, а этот привкус железа был просто отвратителен.

Как только она закончила с его ранами и помыла руки, то смогла свободно вздохнуть. Кто бы мог подумать, что она будет таким заниматься. Все считали, что она ничего не умеет, кроме как читать и говорить глупости. Но сейчас, несмотря на всю ужасность сложившийся ситуации, принцесса была горда собой.

Колл вернулась к Меверику и села рядом с ним. Мужчину трясло, началась лихорадка. Колл повела рукой по его лицу и задумалась о их будущем. Неужели лишь одному из них суждено выжить? Девушка понимала только одно, она хотела быть с ним. А если так не получится, то хотя бы чтобы он жил. Вспоминая сны о его жизни, она знала, он заслуживает быть счастливым, как никто другой.

Почувствовал ее прикосновения, Меверик пошевелился и прошептал:

— Коллидора… Не уходи… Останься…

Услышав свое имя, девушка покраснела и перевела взгляд на аристократические черты лица оборотня, которые не изменили ни боль от раны, ни мучительная лихорадка.

— Если ты позволишь остаться, я никуда не уйду.

Девушка смахнула слезы и глубоко вздохнула. Ей нужно было сделать что-то вроде навеса и чем-то укрыть мужчину. А еще набрать воды. Было столько дел, но Колл сделает все, чтобы Меверик поправился. Она просто не могла его потерять.

***

Сесилии было страшно. А ещё одиноко и очень мерзко.

С каких это пор, ей стало не выносимо находиться дома? Ведь это её королевство, их люди, которые уважали и любили девушку. Здесь принцессе всегда было спокойно и хорошо. Она могла часам сидеть в своей комнате, перечитывать законы, статьи, приказы — Сесилия должна многое знать. Запомнить. Выжечь в своей памяти. Король нуждался в ней. В её даре. Отец часто уделял ей время, и Сесилия всегда присутствовала на собраниях, особенно, когда дело касалось государства.

Она должна в этом разбираться, чтобы стать опорой отцу.

И кроме того Сесилия могла распознавать ложь. Она чувствовала правду. Ни кто не мог отвернуться от неё. Тонули в глазах, в лёгких прикосновениях и раскрывали душу.

Именно за это её так любил король-отец.

За что ещё.

Порой, принцесса задавалась вопросом; любили ли они вообще своих детей? Просто так, оттого, что они их дети. Сесилия никогда не чувствовала их любви. Не тонула в заботливых объятиях, как деревенские ребятишки в руках матери.

Уют исчез. Осталось мерзкое чувство, которое убивало всё хорошее, что она испытывала в королевстве.

Сесилия остановилась перед знакомой дверью и собравшись с духом медленно зашла. Это была уютна и тёплая комната. Хоть она и никому об этом никогда не говорила, но ей нравилось находиться здесь. У Колл был хороший вкус.

Она помнила, с каким вдохновением младшая сестра делала перестановку, добавляла что-то новое в интерьер комнаты. Это было огромное достижение, так как королева-мать никогда не давала младшей, что-либо делать самой. Всё и всегда решалось за неё.

В принципе, как и за всех них.

Девушка прошла к глубь комнаты и села в кресло, обитое тёмно-синим бархатом. Оно было мягкое, приятное на ощупь, так и хотелось откинуться на спинку и уснуть. Ещё бы укрыться тёплым пледом, тоже тёмно-синим и забыться. Интересно, Коллидора часто так делала, когда её все оставляли одну.

Возможно, часами просиживала в полном одиночестве, не сводя серых глаз с окна, за которым кипела жизнь.

Неужели только Сесилия чувствовала горькую утрату?

Конечно она беспокоилась и о Шарлотте. Несмотря на то, что она была самой старшей, но не была самой смелой. Лотти трусиха, каких ещё поискать надо. Она редко показывала свой страх, предпочитая строить из себя дурочку. Кукла. Разукрашенная кукла. Сесилия знала, что где бы она сейчас не находилась, Лотти было страшно.

Не страшнее, чем Колл.

Сесилия обхватила себя за плечи и опустила голову. В ней самой жил страх, он липкими щупальцами заползал в её душу и отравлял всё на своём пути.

А ещё эти беспокойные сны, в которых огромный ворон пытался выклевать ей глаза. Всё это навалилось и ужасало, ещё немного и она…

Плачет.

Она плачет тихо, кусает губы до крови, зажимает рот ладонью и тяжело дышит. Сесилия не так сильна, какой хочет казаться окружающим. Она слаба и одинока.

Немного погодя, когда сердце уже не стучит так быстро и больно, вытирает слёзы и кровь. Приходит в себя, рука сама тянется в карман, где лежит колода карт. Она была настолько старой, что порой казалось ещё немного и развалиться от прикосновения, а остатки, словно пепел разлетятся от легкого дуновения ветра.

Никто не знал, что тёмными ночами, при свечах принцесса Сесилия раскладывала пасьянс. Перед её глазами мелькали картинки, она могла видеть странные вещи, которые иногда сбывались.

Сейчас она хотела разложить на Коллидору, чтобы удостовериться, что она жива. Принцесса глубоко дышит и руки сами тянут карты…

— Что вы делаете в темноте?

Его голос был с лёгкой хрипотцой и Сесилии не нужно смотреть на человека, который стоял у неё за спиной. Заглядывал через плечо, силился понять, чем она занимается.

Всё всегда можно спихнуть на скуку и развлечение.

— Принц Эрик, вы меня напугали, — она вскинула голову и посмотрела на мужчину, — и что вы здесь делаете?

Она точно закрыла за собой дверь, да и никто не знал, куда девушка направилась.

— Прости, Ваше Высочество, я не хотел вас напугать, — произнёс он и вежливо склонился, — я видел, как выбежали от короля и… хотел вас поддержать.

Он пах травами и маслами, глаза холодные и цепкие, словно не живые. Принц Эрик был похож на изящную и очень красивую куклу.

— Спасибо, — только и ответила она.

А ещё она совершенно его не слышала. Не чувствовала. Он не тонул в её глазах и не таял от прикосновений. Безжизненный. Это было странно.

— Вы умеете гадать? — спросил он и в его голосе была заинтересованность.

— Немного, только не говорите об этом королеве.

— Почему?

Сесилия сглотнула и посмотрела на карты.

— Королева не любит — магию. Ну и всё, что с ней связанно.

Принц пристально на неё смотрел, словно пытался, что-то высмотреть в её душе. Он ничего не говорил, Сесилия давно заметила, что мужчина не многословен.

— И что вы видите? — наконец спросил он.

Ему интересно? Или это просто чтобы заполнить неловкую паузу?

— Она жива, с ней рядом мужчина… — Сесилия уставилась в карты и сердце ухнуло куда-то вниз, — но её ждёт борьба, слезы, боль и…

Девушка смахнула карты и зажмурилась. Лучше бы она ничего не делала. Оставалась в неведение и надеялась на хороший исход. Сначала конечно обрадовалась, Колл была жива. Мужчина, к которому она испытывала… любовь? Её сестра влюбилась, но этот мужчина принесёт ей только горе. Её ждало больше испытание, и если верить картам, то маленькая Коллидора, никогда не вернётся в эту комнату.

— Что с вами?

Сесилия открыла глаза и шмыгнула носом. Она снова плачет… Принц Эрик стоял рядом с ней, опустился на одно колено и заглядывал в бледное лицо. Он протягивал ей платок и хмурился.

— Простите, просто…

— Что вы увидели?

Девушка вскинула голову и посмотрела ему в глаза. Она не могла понять их цвет, казалось, будто они тёмно-синие, как ткань на кресле, но тут же становились ещё темнее, почти черные. Но всё такие же холодные.

Эти глаза совершенно не подходили в слащавому личику принца. Они были слишком взрослые и мудрые.

— Я видела смерть. Она не вернётся.

И вдруг ей самой стало очень холодно. Руки стали ледяными и мужчина пытался их согреть. Она не должна ему позволять к себе прикасаться, это не прилично! Но не смотря на всю напускную холодность, у принца были очень теплые руки.

Сесилия боялась потерять это тепло.

Принцесса боялась одиночества.