— Нет, голова, как и бок, уже прошли. Ничего не болит.

И ведь это правда. Тело у неё совершенно было здоровое, не считая тошноты, но, возможно, это просто нервное. У нее болела только душа, словно её рвали на части адские псы. Но, может, и нет никакой души, может, это просто такое красивое слово, и всё. В любом случае, кому какое дело до её грешной души. Да, она грешна, раз отдалась мужчине до свадьбы, да ещё и своему похитителю.

— Тогда поешь и не вредничай, дорогая сестра!

Коллидора улыбнулась и, повернув голову, посмотрела на окно. Сегодня было тепло и душно, даже ветер был теплый. Птицы радостно носились за окном; принцессе стало интересно, о чём же они поют свои песни? Иногда она тоже мечтала быть птицей: вот так носиться по миру, побывать в разных странах и петь, заливаться, как соловей. Но она всего лишь человек, которому не везёт.

— Я не вредничаю. Ты знаешь, о чём шепчутся слуги?

Сесилия вздрогнула и отвела взгляд — хоть Колл и не была так хороша в распознавании лжи, всё же поняла по виноватому и окаменевшему лицу сестры, что та знает намного больше, чем говорит.

— Мало ли, о чём они шепчутся, на то они и слуги, чтобы сплетни распускать. И вообще, когда это ты начала слушать и вникать в то, что говорят слуги? Колл, милая, разве не ты всегда говорила, что они тоже люди и им нужно как-то себя чем-то развлекать, точнее, не могут же они только работать… постоянно.

Коллидора покрутила в руках булочку и вспомнила о том, что произнесла Беатрис. Принцесса всё же вышла из своей комнаты, правда, поздно вечером, чтобы наверняка ни с кем не столкнуться, но, к огромному своему сожалению, налетела на трёх неразлучных подруг-фрейлин. Колл успела спрятаться за углом и только хотела уйти, как услышала, что они говорили о ней. Любопытство взяло верх, и девушка обратилась в слух.

— Интересно, что она о себе возомнила? — произнесла Кейли и сморщила свой прелестный носик, словно что-то плохо пахнущее попалось им на пути.

— А вы видели, как сильно она изменилась? — спросила Дария. — Мне вот интересно, где она была весь этот месяц.

— Говорят, что она уже не девственница, — произнесла Беатрис.

Коллидора вся сжалась и, опустив голову, посмотрела на свои дрожащие руки. Не девственница? Но как же так? Быть не может!

— Откуда ты знаешь?

— Врач, который осматривал нашу принцессу, хороший знакомый моей семьи. Он и рассказал моему отцу об этом.

— Её изнасиловали? — испуганно спросила Дария.

— Насколько я знаю — нет. Там было все по обоюдному желанию, — ответила Батрис и гадко улыбнулась.

Впервые в жизни Коллидоре хотелось выйти из-за угла и настучать по этому мерзкому лицу, стереть эту идиотскую улыбку и выгнать этих трёх сплетниц из замка, из королевства, из этой страны. И она уже почти созрела, когда заговорила Дария:

— Но если там всё было по обоюдному желанию, тогда кто так поиздевался над ней? На принцессе не было живого места! Это вряд ли сделал похититель.

— Кто знает, что там случилось, — сказала Беатрис. — Дария, я не пойму, тебе вдруг стала нравиться принцесса?

Дария на миг умолкла, лишь шумно дышала, словно о чём-то судорожно думала. Колл подумала, что юная фрейлина убежит в свои покои, и была очень удивлена, когда девушка произнесла ясно и чётко:

— Я никогда к ней плохо не относилась, Беатрис. Просто по замку это стало чем-то вроде игры — кто больше обидит принцессу Коллидору. Кто больше доведет её, чтобы услышать очередную глупость из её уст. Кто добьётся её слез — а если отказаться в этом принимать участие, то сам станешь посмешищем. Но знаете, я очень рада, что она влюбилась! И что её полюбили, несмотря на дар, внешнее уродство…

Дария замолчала, но с её лица не сходила приветливая и добрая улыбка. Колл подумала, что эта девушка действительно мало её доставала. Она просто всегда была в компании тех, кто умел задеть за живое. Но больше всего её поразило не это, а её слова о любви. Неужели в неё, в младшую принцессу, кто-то влюбился? Не может быть.

— Да ты, видать, с ума сошла? — воскликнула Кейли. — Да кто её может полюбить?

— Как жаль, что вы этого не видите! Она так сильно изменилась, и тут явно мало просто кому-то отдать свою девственность. Здесь замешаны чувства! Коллидора стала такой красивой, тёплой и очень нежной. Жаль только, мы не увидели того мужчину: я уверена, он очень красив!

— Ты во всём видишь любовь, — неодобрительно произнесла Беатрис.

— Это здесь ни при чем. Её изменения произошли в течение месяца — как раз такого времени, что её не было в замке. Но она, похоже, ничего не помнит.

— Даю голову на отсечение, это королева виновата в том, что принцесса ничего не помнит. Помните, что когда принц Эрик принес Коллидору на руках, королева выгнала всех из комнаты, даже врачей, и провела больше суток с ней наедине. А после этого принцесса пошла на поправку.

— Ах, столько версий, и не у кого спросить. Жаль нашей любимой принцессы Шарлотты нет, вот та бы все разузнала и нам рассказала, — высокомерно произнесла Беатрис.</i>

Больше Коллидора слушать не стала, но ей и этого хватило. Потому ночью ей стали сниться странные сны. Мужчина — его лицо было в тумане, он звал её. Тянул к ней руки и умолял вернуться. Принцесса старалась рассмотреть его лицо, но оно всегда было скрыто. Зато она помнила много другого.

— О чём задумалась, Колл?

Девушка неопределенно дёрнула плечом и грустно усмехнулась. Ей нужно было выговориться, и Сесил идеально подходила для этого.

— Я не знаю, как всё это объяснить.

Сесилия ободряюще сжала руку сестры и понимающе улыбнулась.

— Я внимательно тебя слушаю.

Коллидора поднялась с постели и, пройдя по комнате несколько кругов, остановилась около зеркала. Стоило взглянуть в своё отражение, как у неё обязательно перехватывало дыхание. Она так сильно изменилась, что порой становилось страшно. Заглядывая в эти странные серые глаза, девушка как-будто уходила в себя, и перед глазами возникали сцены, которые нарочно не придумаешь.

Вот она сидит в какой-то тёмной сырой комнате с маленькими окошком. Вот бродит по каменным коридорам, а вот — вообще беседует с мышкой и угощает её молоком. Играет на арфе и смотрит на кого-то. На него. А тут она бежит по лесу и падает с обрыва, но мужчина так сильно и крепко её держит, и именно это помогает ей выплыть. Он ранен, и она ухаживает за ним.

А вот вообще нонсенс: она купается в озере и смотрит на него. Тогда она не понимала его взгляда, но сейчас — в его глазах горело возбуждение. Как же она хочет вспомнить цвет его глаз.

Озеро, из которого выпрыгивают рыбки, и неумелый поцелуй в щёку.

Деревня, полная удивительного народа, и… Её первая близость с мужчиной. Ревность! Страсть! Боль! И… Любовь…

— Боже, Сесил… Я помню тепло его рук. Горячее дыхание на моём теле. Эти страстные поцелуи, от которых подгибаются колени и замирает сердце. Это чувство, когда ты перестаешь жить только для себя, когда в твоё пространство вторгается кто-то и становится твоим центром вселенной. Я не помню, как он выглядит. Не помню, как его зовут. Но я помню его голос, я как будто тону в нём.

Коллидора обняла себя за плечи и глубоко вздохнула. Провела пальцами по своим щекам и губам. Она помнила вкус его поцелуя. И любовь, что он излучал.

— Я не понимаю одного: если мы так любили друг друга, то почему он оставил меня? Стёр память и бросил, как ненужную вещь. Если ты любишь, разве можно так легко бросать?

— А кто сказал, что это было легко?

Колл вздрогнула от заданного вопроса и, резко повернувшись, пристально посмотрела на сестру. Сначала она подумала, что ослышалась, но стоило взглянуть в эти зелёные глаза, что так бессовестно убегали от её взгляда, Коллидора поняла, что всё правильно расслышала.

— О чём ты?

— Что?

Колл глубоко вздохнула и, подлетев к сестре, схватила ее за руку и, нахмурив брови, произнесла:

— Ты всё правильно расслышала, Сесилия. Ты знаешь намного больше, чем говоришь. Расскажи всё-всё, иначе…

— Иначе — что?

— Узнаешь, — буркнула Колл, — Господи, тебе так нравится мучить меня? Я схожу с ума, не могу спать и есть, он… Он зовёт меня к себе, и я хочу к нему. Сес, пожалуйста…

Сесилия опустила глаза и поджала губы: девушка знала, что так она думает, размышляет, не повредит ли кому-нибудь эта правда. Можно подумать, правда хуже лжи и обмана. Наконец, сестра чуть улыбнулась и, закрыв глаза, глубоко вздохнула, будто то, что она собирается рассказать, вызывало ужас, злость и боль. Но на кого?

— Коллидора, милая, то, что я расскажу, это странно и…

— Пожалуйста, Сесил, не ври мне. Я должна знать. Если ты думаешь, что мне просто находиться в неведении, то глубоко заблуждаешься. Я схожу с ума, а моё сердце просто разрывается от боли. И никакое замужество с Эриком не сделает меня счастливой.

Сесилия почему-то вздрогнула, и в её прекрасных зелёных глазах мелькнула такая боль, что внутри Колл всё сжалось. Ну почему вокруг неё столько тайн? Ну конечно, ведь все привыкли считать её глупой и недалекой. Но сейчас Колл не такая, она изменилась и хотела, чтобы и отношение к ней изменилось. Но люди при дворе будто не желали перемен, продолжая шушукаться за её спиной, прятать глаза, когда она проходит мимо, и снова младшая принцесса чувствовала себя одинокой и никому не нужной.

И именно в такие моменты где-то глубоко внутри неё просыпалось такое странное чувство, что где-то там, за пределами дворца и их королевства, живёт он, мужчина, который был ей опорой и принес смысл в её тухлую и одинокую жизнь. Коллидора должна была найти его и спросить — зачем он так поступил. Почему оставил её.

А все упорно продолжают ей врать!

— Я знаю, милая, но оттого, что я скажу, зависит жизнь нашей матери.

— О чём ты? — испуганно спросила Колл.

— То, что она сделала, на что согласилась ради тебя — это, конечно, благородно, но сделает столько людей несчастными, и я не знаю как лучше поступить.