Я собираюсь встать, но он хватает меня за руку.

– Тебе не обязательно уходить, останься.

Его восхитительные глаза просят меня задержаться.

– Ладно, – не задумываясь соглашаюсь я и сажусь обратно. Ух ты, это было быстро.

Ну и что теперь?

– Я правда очень за него извиняюсь. Хави – классный парень, просто манеры иногда отстойные. И еще у него проблемы с чувством такта. В том смысле, что он не знает и не хочет знать, что это такое.

– Ага, очень похоже на Хейзл. – Я не собиралась ее упоминать, но это было вроде как неминуемо. – Мою соседку. Она меня сегодня так выбесила. Хейзл – моя лучшая подруга, но иногда она чертовски действует на нервы. Сегодня она зашла слишком далеко.

Я снова чувствую, что вот-вот расплачусь, но проглатываю слезы. Джетт посылает мне сочувственный взгляд, от которого хочется куда-нибудь спрятаться.

– Друзья иногда могут быть жестокими, правда?

Я киваю.

– Им сходит с рук то, что ты не простил бы незнакомцу.

– Как я тебя понимаю.

И тут мы начинаем разговаривать. О друзьях, о соседях, о том, что нам не по вкусу, о детских травмах и просто каких-то моментах из жизни. Он снова заставляет меня хохотать. Начав смеяться, я не могу остановиться.

Мы общаемся, пока во мне снова не просыпается чувство голода. Мы идем на кухню, вытаскиваем кучу всевозможных продуктов и делаем самые непредсказуемые начос³ в мире. Плавленый сыр «Велвита», черная фасоль, помидоры, остатки цыпленка, пепперони, кайенский перец, лук, острый соус.

– Выглядит одновременно отвратительно и восхитительно, – говорю я, когда мы засовываем нашу бурду в духовку.

– И все-таки мне кажется, что хот-доги добавили бы изюминки, – заявляет он, устанавливая таймер и опираясь на кухонный стол.

– Тогда получилось бы слишком много мяса, – кривлюсь я.

– Теперь это так называется?⁴

Услышав эту ужасную шутку, я закатываю глаза:

– Ага, а незрелый у нас Хавьер.

Джетт снова улыбается, и мне приходится бороться с огромным желанием лизнуть его лицо. Понятия не имею, откуда мне в голову пришла эта мысль. Раньше у меня никогда не возникало стремления лизнуть чье-то лицо. Временное помешательство?

– У меня что-то на физиономии?

Ну вот, я опять попалась на разглядывании, пока раздумывала над проблемой лизания лиц.

– Не-а, ничего нет.

Мне удается соврать не моргнув глазом. Похоже, у меня получается все лучше и лучше. Просто нужно немного практики.

Когда начос уже почти готовы, у Джетта звонит телефон. Услышав звук дыхания Дарта Вейдера вместо мелодии звонка, я до смерти пугаюсь, но тут Джетт берет трубку.

– Привет… Нет… Нет. НЕТ. Ты пьян. Пока. – Он смотрит на телефон и качает головой. – Клянусь, если мне снова придется вытаскивать его пьяную задницу, я свяжу его, разрисую ему членами все лицо несмываемым маркером и наделаю миллион фоток.

– Хавьеру?

– Да. Он пока не окончательно напился, но еще один бокал – и он начнет плакаться о коте, потерявшемся, когда Хави было десять. Если мне снова придется это выслушивать, я за себя не ручаюсь.

Джетт стонет и переводит взгляд на духовку.

Звенит таймер.

– Мне, наверное, лучше отправиться за ним. У Хави уже есть штраф за вождение в нетрезвом состоянии, и еще один ему не нужен.

– О, хорошо. Я только вызову такси. Нет проблем.

Джетт смотрит на меня, и я тоже это чувствую. Мне не хочется уходить. Несмотря на всю ту чушь, что я сегодня несла, мне нравится быть с ним. Да, конечно, я знаю парня всего несколько часов, но иногда ты встречаешь кого-то – и бац! Вы понимаете друг друга с полуслова. А если вы понимаете с полуслова извращенное чувство юмора друг друга, то еще лучше.

– Если хочешь, мы можем забрать его по дороге, а потом я заброшу тебя домой. Подвезти тебя – самое меньшее, что я могу сделать.

Он уже меня подвез, впустил в свой дом, поддался мне, когда я заставила его смотреть «Дрянных девчонок», поцеловал меня в затылок и бедро и приготовил мне начос. Еще немного – и я буду у него в долгу, или по крайней мере мне придется послать ему благодарственную открытку.

– Пожалуйста, – просит он, оборвав мои возражения.

– Ладно, но ты просто меня подвезешь, или же я окажусь у тебя в долгу.

Я что, флиртую с ним? Это прозвучало игриво? Я в этом совершенно не разбираюсь.

– Думаю, я не буду иметь ничего против, – говорит он низким голосом, слегка улыбаясь. И мир перестает вращаться. Или, по крайней мере, у меня такое чувство.

– О, так ты хочешь, чтобы я была у тебя в долгу?

Откуда это, черт возьми, взялось? Ладно, слово не воробей…

Он прикусывает уголок губы, и тут снова звонит его телефон.

– Ладно, нам пора.

Глава 5

Мы сворачиваем к бару, для описания которого лучше всего подходит определение «сомнительный». Не знаю, с чего мне такое приходит в голову, но как только я вижу это место, слово всплывает автоматически. Этот бар такой и есть. Я даже не знала о его существовании.

Он приткнулся на перекрестке между тату-салоном с одной стороны и заброшенным зданием с другой. Кирпичный фасад осыпается, стены покрыты граффити, а над входом столько неоновой рекламы разнообразных сортов пива, что у меня рябит в глазах. Открытая дверь подперта ведром, полным сигаретных окурков.

– Супер, – вполголоса бормочу я.

Джетт молча паркуется возле бара.

– Не знаю, что для тебя безопаснее: остаться в машине или пойти со мной.

Я тоже не знаю. Парочка парней, болтающихся около бара, выглядит заблудившимися актерами из «Сынов анархии». Интересно, в Мэне есть байкерские клубы? Наверное, должны быть.

– Думаю, лучше я пойду с тобой.

Джетт молча смотрит, как бы спрашивая: «Ты уверена?»

Роюсь в сумочке и достаю розовый многофункциональный нож «Лезерман».

– А это зачем? – удивляется Джетт.

– Никогда нельзя быть слишком осторожной. А еще тут есть открывашка для бутылок.

Прежде чем выйти из машины, поднимаю нож повыше и демонстрирую ему несколько насадок. Джетт автоматически берет меня за руку. Интересно, это чтобы я не потерялась в толпе или по какой-то другой причине?

Никто не проверяет документы на входе. Вероятно, именно поэтому на танцполе бесятся несколько девушек, которые выглядят так, словно только вчера закончили школу. Джетт пытается высмотреть Хавьера, мне же ничего не видно за головами посетителей.

Помещение провоняло затхлыми сигаретами и прокисшим пивом вперемешку с легким душком рвоты и пота. Следовало назвать этот клуб «Притон». А еще здесь так жарко, что воздух чуть ли не парит. Боже, вытащи меня отсюда. Я покрепче перехватываю импровизированный нож, готовая, если понадобится, ударить.

– Вон он, – указывает Джетт на другой конец зала, где у стены обжимаются Хавьер и девушка в платье-неплатье.

К счастью, их загораживают другие танцующие, иначе я, вероятно, все же узнала бы, есть ли лицо у ее вагины.

Джетт тащит меня за собой сквозь толпу дергающихся тел.

– Хави, нам пора.

Он опускает руку на плечо Хавьера, а потом тянет его за голову, оттаскивая от лица девушки с таким звуком, с каким отлипает от стены присоска. Вот поэтому я и одна. Гадость!

– Привет, чувак. Что ты здесь делаешь? – По крайней мере, мне кажется, что Хавьер произносит именно это. Я плохо понимаю язык пьяных.

– Хави, нам пора домой.

Джетт цедит каждое слово, словно заколачивает гвозди, и я впервые вижу в его поведении проблески твердости. Напористости. Непоколебимости.

Не могу разобрать, что отвечает Хавьер, но тут он замечает меня. Я жмусь к Джетту, потому что скорее буду жаться к нему, чем к какому-то противному незнакомцу, особенно учитывая, что меня уже два раза шлепнули по заднице.

Хави что-то неразборчиво мне бормочет, и его девушка бросает яростный взгляд в мою сторону, а Джетт оттаскивает меня от друга, по-прежнему не выпуская моей руки.