— Послушай, Хлоя. Я знаю, ты х-хочешь помочь мне, но уже пора п-подумать о самой себе. Иногда это выглядит так, будто ты избегаешь своих желаний.

Я пытаюсь сделать вид, что меня нисколько не задели эти слова.

— Зато не так, будто я боюсь показаться доброй, Мэгз.

Она просто смеётся и берёт меня за руку.

— Однажды ты спрыгнула с моста на спор. Это доказывает, что ты вообще ничего не боишься. Также это доказывает, что ты б-безумная.

— Смотри!

Я задерживаю дыхание, когда мы проходим мимо питьевых фонтанчиков очень близко к последним шкафчикам в коридоре. Просто очередное ничем не примечательное место нашей школы, за исключением одного. Это «Зона Блейка».

Словно по команде, он закрывает свой шкафчик и предстает перед нами высоким, популярным королём этого одинокого холла. Он смеётся над шуткой, которую я не слышу. У него идеальный смех, который обнажает его идеальные зубы и идеальное что угодно.

Я вздыхаю.

— Блейк выглядел… разочарованным?

Мэгги округляет глаза и смотрит на меня.

— Знаешь, я в последнюю очередь думала о выражении лица Блейка во всём этом хаосе и эвакуационной панике.

Блейк снова смеётся, и я чувствую, что мои щёки горят.

— Да, верно. Прости.

— Хочешь, я подойду и спрошу у него? — хитро ухмыляется она.

Я вжимаюсь обратно в стену с долгим протяжным вздохом.

— Как получилось, что я не могу разговаривать с парнями? Я прыгун с мостов, нажиматель пожарных тревог...

— Голый бегун, — добавляет подруга.

— Это было всего один раз! И, формально, я была в нижнем белье. Но как получилось так, что ты — королева всех школьных отличников, — лучше в этом деле, чем я?

— В з-заикании есть свои плюсы. Н-никто не видит, когда я в-волнуюсь. Кстати, иногда ты тоже разговариваешь с парнями.

Я не могу оторвать глаз от рубашки-поло Блейка и его чуть волнистых волос.

— Да, конечно. Но только не с этим.

— С-слушай, мне нужно в класс. К слову, ты заходила утром в офис забрать результаты своего тестирования?

Я шлю ей самую очаровательную и самую беззаботную улыбку.

— О Господи, нет. Забыла. Зато я записалась на Академический оценочный тест, о котором ты мне говорила.

— Но как ты умудрилась з-забыть про результаты?

— Да кому они вообще нужны?

Она смотрит на меня, недоуменно моргая.

— О, каждому колледжу, в который ты будешь подавать документы.

— Да. Верно. Но у меня ещё есть возможность их исправить.

Глаза Мэгги начинают темнеть. Дурной знак.

— Исправить? Насколько они плохи?

— Ну, я… — Звенит долгожданный звонок, спасающий меня от очередной лжи. — Ой, какая неожиданность. Мне пора бежать. Внеурочные занятия и всё такое. Да, такая я. Учиться, учиться и ещё раз учиться!

Я проскальзываю в дверь и слышу за собой встревоженный голос подруги:

— Теряешь время, Хлоя.

Её слова определённо резонны. У меня есть шесть дней на то, чтобы переписать свой тест на оценку, которая не позволит мне остаток жизни отделять тухлые яйца от свежих в «Обеде у Трикси». Эта безотлагательность должна вдохновить меня на использование каждой минуты внеурочных занятий с пользой для моих оценок.

Я открываю свои записи по биологии, но всё это настолько клеточное и генетичное, что мои глаза тяжелеют уже на третьей строке. Почему я не могу делать всё сразу?

Все вокруг работают в полную силу. Даже Алексис, которая весь год читала «Vogue», пряча его между учебников. Вполне очевидно, что я здесь единственный лентяй.

Возможно, я бы стала просто потрясающей официанткой! Исключая тот факт, что я совсем не хочу становиться ею. Я знаю, кем хочу быть, и эта профессия не включает в себя подачу картошки фри голодным дальнобойщикам.

Она включает докторскую степень в психологии.

Как я собираюсь преодолеть двенадцать лет в колледже, если я даже не могу преодолеть свой сон сейчас?

Слишком плохо, что нельзя сделать карьеру, обучая детей тому, как спать на уроках, чтобы преподаватели не заметили. О, я могла бы стать замечательным педагогом в этом!

Солнечный луч скользит по моей парте. Он будто говорит: «Поспи, Хлоя». Я наклоняю голову, рассматривая, как солнце окрашивает золотом мои пальцы. В конце концов, у меня на подготовку есть целые выходные. А ещё сегодня вечером курсы по подготовке к экзамену. Так какой вред может принести маленький подросток, решивший немного вздремнуть?

Поэтому я кладу голову на парту и закрываю глаза. Я подумаю о недостатке дисциплины позже, когда прозвенит звонок.

Но он не звенит.

Нет ни единого звука, который мог бы разбудить меня. Лишь холодное сосущее чувство внутри. По позвоночнику бегут мурашки, и сердце вдруг меняет ритм. Пропускает один удар. Потом второй.

И я знаю, что-то здесь чертовски неправильно.

Глава 2

Очень страшно открывать глаза, но я это делаю.

Темнота сжимает в свой кулак. И ещё в полудреме я знаю, что это неверно, неправильно. Часто моргаю, ибо всё кажется игрушечным: темнота, комната и даже я.

Сон. Должно быть, это ещё сон.

Снаружи жуткая темнота. Постойте, сейчас не может быть так поздно!

Или может?

За окном угадывается синевато-серое небо. Я вижу летящие белые хлопья, словно блестки на бархате.

Что это? Цветы? Пыль? Нет. Просто снег.

Снег?

Я вскакиваю со стула, слышу, как в полнейшей тишине скрипят его ножки. Я одна. Кожа покрывается мурашками от пустоты кабинета.

Часы над доской показывают половину десятого вечера. Мистер Бринделл, которого я никогда не видела не стоящим у доски, исчез. Я оглядываюсь, понимаю, что исчез не только учитель. Все исчезли. И всё исчезло. Книги, бумаги, рюкзаки. Я нахожусь в животе скелета, который раньше назывался классом.

Паника охватывает меня с ног до головы, расшатывая каждый нерв.

Нет.

Нет, этого не может быть. Страшный сон. Ошибка.

Я напряженно всматриваюсь в окно. Но снег отказывается превращаться во что-либо иное. Он тяжело падает на коричневую траву, прилипает к тонким веткам голых деревьев.

Где деревья? И где, чёрт побери, это долбанное солнце?!

Пожалуйста, разбудите меня! Мне очень нужно проснуться!

Нет, я не сплю. Я чувствую это всеми косточками. Моё сердце кричит «Кошмар!», но мозг упрямо доказывает, что всё происходит на самом деле.

Я прикасаюсь рукой к стеклу и тут же резко подношу её ближе к глазам в полнейшем недоумении. Мои ногти… они грязные. Я вижу чёрные полумесяцы грязи под каждым ногтем. Грязь даже на пальцах.

Ладно, это уже чересчур страшно. Как в каком-то ужастике. И я должна выбраться отсюда. Прямо сейчас.

Я оглядываюсь в поисках рюкзака, но его нигде нет. Исчез и мой полосатый сарафанчик, в котором я была с утра. На мне чёрный свитер и джинсы. Ощущение мягкой пряжи заставляет мой желудок перевернуться. Это неправильно. Здесь всё неправильно!

Обнаруживаю в карманах джинсов свои ключи и телефон. Слава богу. Я быстро достаю его и включаю.

Экран зажигается, и я ввожу пароль. Мир снаружи кричит о своей неправильности, но эти привычные и знакомые движения успокаивают меня, дарят некую защищенность.

Я отхожу подальше от окна и невозможного снега, мои пальцы бегают по клавиатуре телефона.

Так, что теперь? Позвонить родителям? Но они подумают, что я сошла с ума. Возможно, даже поместят в психиатрическое отделение больницы милосердия, чтобы предотвратить другие неожиданности. Нет, родителям я точно звонить не буду.

Мэгги.

Мой экстра-вызов на неё не работает. Нетерпеливо просматриваю последние звонки, но её среди них нет.

Невозможно. Я не могу прожить и десяти минут без сообщения или вызова Мэгги с тех пор, как в девятом классе у нас обеих появились мобильные телефоны.

Я продолжаю листать список звонков и всё больше убеждаюсь, что это не мой телефон. Потому что этот список просто не может принадлежать мне! Наконец на седьмой и восьмой странице я нахожу пару звонков маме на мобильный и домой, но не Мэгги.