Под зловещий хохот скрипача Лана со всех ног кинулась прочь. Остановилась она только возле дома, прижалась к стене у двери, чтобы перевести дыхание. Откуда-то изнутри донесся странный грохот, как будто что-то тяжелое упало на пол. Девушка дрожащими руками открыла дверь и громко вскрикнула. Рядом с лестницей, ведущей на второй этаж, бездыханным телом лежал ее муж. Лана подбежала к нему и перевернула на спину. По его лбу градом катился пот, губы едва заметно подрагивали, на опущенных веках трепетали ресницы.

На крик сбежались слуги. Быстро взяв себя в руки, Лана велела им отнести мужа в его комнату и послала за лекарем, что жил на соседней улице. После короткого осмотра тот с мрачным видом констатировал:

— Чума.

— Ч-что? — от потрясения начала заикаться Лана.

— Это чума. Глядите, у него появились бубоны вот здесь и здесь, — лекарь указал на темно-фиолетовые нарывы на ногах и возле подмышек больного. — Похоже, в городе начался мор. Уже шестой больной за сегодня. Вчера было еще с два десятка.

— Но можно ведь что-то сделать?

— Я могу попробовать вскрыть бубоны и прижечь их раскаленной кочергой.

С трудом сдерживая слезы отчаяния, Лана кивнула. Она заставила себя смотреть, как лекарь вырезает гнойный фурункул, как из глубокой раны сочиться мутная кровь и застывает густой массой.

— Смазывайте этим воспаленные места каждые два часа, — лекарь протянул ей бутыль с дурно пахнущей темной жидкостью. — К ночи жар должен спасть, но если начнется кашель, то я не смогу больше ему помочь.

***

Прошло несколько дней. Муж Ланы медленно шел на поправку — жар спал, и девушка надеялась, что худшее уже позади. Но все же, как только он пришел в себя, Лана снова почувствовал себя угнетенной и несчастной. Она больше не могла находиться у его постели и использовала любой предлог, чтобы уйти из дома. Девушка, сама этого не осознавая, снова бродила по улицам города, не разбирая дороги, как делала это десять лет назад в тот роковой день.

Во время одной из таких прогулок Лана услышала знакомую мелодию, только исполняла ее не скрипка. Девушка замерла, оглядываясь по сторонам. Она готова была поклясться, что музыка доносилась из лавки часовщика через дорогу. Девушка мгновение помедлила, а затем, собравшись с духом, вошла внутрь.

Полки с потолка до пола занимали разнообразные часы: настенные с кукушкой, напольные с боем, маленькие и большие, из темного и светлого дерева, с резным орнаментом по бокам и с танцующими оловянными фигурками. На прилавке были выставлены искусной работы шкатулки, такие же неповторимые и прекрасные, как окружавшие их часы.

— Чего изволите, госпожа? — спросил у нее почтенный седовласый старик.

— Только что здесь играла музыка, — сказала Лана.

Старик повернул несколько раз заводной ключ в той шкатулке, которую он держал в руке. Заиграла до боли знакомая мелодия.

— Какая прелесть! — изо всех сил стараясь выглядеть восхищенной, воскликнула Лана. — Я бы хотела купить эту шкатулку. Сколько она стоит?

— Она не продается, — непреклонным тоном ответил часовщик. — Выбирайте любую другую.

— А они играют такую же мелодию?

— Нет, они все разные и все одинаково хороши.

— Но я хочу эту! — капризно надувая губки, заявила Лана, представляя, как нелепо она должна сейчас выглядеть.

— Она не продается, — упрямо повторил старик.

— Тогда… тогда… — Лана уже не знала, что придумать. — Тогда дайте мне вот эту.

Неожиданно она переключила внимание на другую шкатулку со странными знаками на стенках и крышке.

— Это пустышка — в ней нет механизма, — покачал головой часовщик.

— Тогда отдайте мне ее за полцены, — нашлась вдруг Лана.

— Хорошо, — недоуменно пожав плечами, старик вручил ей шкатулку сумасшедшего художника. Все равно ни один механизм внутри нее не работал.

— Как ваше имя? — неожиданно спросила девушка, отсчитывая монеты, чтобы расплатиться.

— Леонардо, — безразлично представился старик.

— Я Лана. Господин Леонардо, можно я еще к вам загляну… попозже.

— Я всегда рад покупателям, — ответил часовщик таким тоном, как будто имел в виду совсем обратное.

Лана попрощалась, вышла из лавки и тут же столкнулась нос к носу с рыжим скрипачом. Тот противно ухмылялся, беззастенчиво разглядывая раскрасневшееся лицо девушки. Крыс вокруг него стало заметно больше.

— Что ты здесь делаешь? — обретя дар речи, спросила Лана.

— Ничего особенного.

— Ты врешь.

— Вру. Я же демон, в конце концов. Демоны всегда врут.

— Демон? — девушка задумчиво перевела взгляд на мерзкую свиту скрипача. Внезапно ее поразила удивительная догадка. — Это ты виноват в несчастьях этого города?! Это ты принес сюда чуму!

— Ты мне льстишь. Я всего лишь исполнитель, проводник чужой воли. Три последних монеты, три последних желания сломали печать и позволили злу проникнуть в этот мир. Теперь весь город обречен.

— Останови это, забери болезнь. Тогда… тогда я пойду с тобой.

— Не могу. Колесо запущено. Остановить его не под силу даже мне. Но, может, оно и к лучшему. У болезни ведь всего два исхода: либо смерть, либо освобождение.

Лана открыла было рот, чтобы возразить, но ее слова заглушил звон колоколов. Громыхая колесами по брусчатой мостовой, на улицу въехала повозка, запряженная двумя дряхлыми клячами. Правил ими укутанный в черный плащ с ног до головы гробовщик. Он то и дело останавливался и во весь голос кричал:

— Выносите своих мертвых! Выносите своих мертвых!

Из домов тащили завернутые в холщовые саваны тела и скидывали в повозку.

Лану передернуло от ужасного зрелища. Казалось, что с ее глаз впервые спала пелена, и она вдруг увидела, что чума уже безраздельно властвует над городом, пирует почти в каждом доме.

Гоня страх прочь, Лана вновь повернулась к скрипачу, но того уже и след простыл. Грустно вздохнув, девушка зашагала к церкви. Туда доставляли тяжелобольных со всего города. Внутри стоял тошнотворный смрад гниющей плоти. Одетые в черные мантии и похожие на птичьи клювы маски из белой кожи, между рядами больных ходили лекари. Лану в зал не пустили, но услышав шум, священник сам вышел ей навстречу.

— В чем дело, дитя мое? Вашему мужу стало хуже? — встревожено спросил он, вглядываясь в ее бледное лицо.

— О, нет, он идет на поправку. Я просто… хотела спросить…

— Ну же, дитя, не бойся, говори все без утайки.

— Что вы знаете о демонах?

— Демонах? — обескуражено переспросил священник. — В некоторых писаниях упоминаются падшие ангелы, которые вместе с Люцифером восстали против Господа. После мятежа они были низвергнуты с небес в ад. Иногда они появляются на земле, чтобы соблазнить и погубить невинные души и увлечь их вместе с собой в Преисподнюю.

— А… есть ли среди них демон, играющий на скрипке?

Священник смерил девушку тяжелым взглядом, но потом вдруг смягчился. Он велел Лане подождать его, а сам вошел обратно в церковь и через несколько минут вернулся с увесистым фолиантом в темной обложке, на которой серебряными литерами было написано Lemegeton. Священник перелистал страницы и указал на гравюру, изображавшую козлоного скрипача с ослиными ушами.

— Это Белех, один из главных в иерархии демонов Преисподней. Он соблазняет людей с помощью музыки, в которой те слышат обещания того, чего жаждет их душа: богатства, славы, любви...

— А мог ли он наслать на наш город чуму?

— Дитя мое, чума — это тяжкое испытание. Я понимаю, вы пытаетесь найти причину, но не стоит обращаться к таким темным материям, как демоны.

Лана поджала губы и еще раз пробежала глазами по странице.

— Что это за знаки?

— Это печати. Чернокнижники считают, что с их помощью демонами можно управлять, но, я смею надеяться, что вы не станете интересоваться подобным ремеслом, — священник отер опухшие от бессонных ночей глаза краем рукава. — Даже в этот страшный час ищите спасение в Боге, а не в ложных мистических практиках еретиков. Молитесь, дитя мое, молитесь, и Господь дарует нам всем спасение.