- Мне понравится все, - сказала я. Перевод: «Я понятия не имею».

- Мне тоже, ведь у меня есть такояки, - сказал Танака. – Хочешь? – кусочки рыбы в горячем жидком тесте шевелились, словно были живыми.

- Кхм, может, позже.

Юки взяла одну из зубочисток из коробочки Танаки и наколола на нее шарик такояки, после чего попробовала его.

- Нужно поискать место, откуда будет видно фейерверки, - решила она, говоря с полным ртом. – У моста над рекой Абэ будет лучше всего.

- Еще полно времени до них, так ведь? – она упомянула фейерверки пять раз в поезде. - Почему фейерверки так важны? – я, конечно, любила фейерверки, но она на них была просто помешана.

Юки потянула меня к себе, шепча на ухо. Ее дыхание было горячим и пахло рыбой.

- Потому что, - прошипела она, - если ты смотришь на фейерверк с кем-то важным для тебя, ты будешь с ним всегда.

- Оу, - черт, как глупо вышло. Так это все было ради нее и Танаки. – Может, ты хочешь больше свободы?

- Нет-нет! – она замахала руками. – Не так. Будем вместе ладно?

- Конечно, - сказала я. Словно у нее и не было никакого плана.

Одно я хорошо запомнила, живя в Японии, - порой очень сложно было получить прямой ответ от кого-либо. Они считали его слишком прямолинейным, из-за чего собеседник может смутиться. А потому я пыталась избегать таких неловких ситуаций.

Мы завернули за угол, выходя к двум рядам освещенных палаток. В воздухе витали тяжелые ароматы фестивальных угощений. Жареная курица, жареный кальмар, картошка фри, попкорн, клубничный и дынный какигори. У меня в животе урчало, и я направилась к палатке со сладким картофелем. Я заплатила и получила сдачу. Развернув фольгу, я укусила, чувствуя, как пар заполняет рот. Неподалеку дети опускали красные пластмассовые черпаки в таз с водой, а вентилятор в нем разгонял игрушки по кругу. Они попадали в черпаки и уплывали из них, а дети вопили в волнении.

Вспышка цвета бросилась мне в глаза, я развернулась. Поверх музыки и гула толпы я слышала слабый звук. Звон разноцветных фурин, хрупких стеклянных колокольчиков, как те, что нарисовал когда-то в Торо Исэки Томохиро.

Напротив в свете ламп мерцали фурин, тихонько звеня на ночном ветерке.

- Здравствуйте! – сказал по-английски продавец, но я это едва расслышала, а потому подошла ближе. Около сотни колокольчиков раскинулось передо мной цветами радуги, покачиваясь на веревочках.

Фурин Томо были черно-белыми, как и все его рисунки, но они тоже были волшебными, а вместе звучали так, что этот звук мои уши узнали бы где угодно.

Хотя эти звенели веселее, а его колокольчики были печальными, прекрасными в своем нестройном хоре.

- Нравятся фурин? – улыбнулся продавец. У него было доброе морщинистое лицо с силуэтом серой бороды.

- Они прекрасны.

- Так звучит лето, нэ? Звук, внушающий надежду.

Я осторожно поймала фурин ладошкой. Надежда.

- Юки-чан, смотри… - я развернулась. И потеряла ее в толпе.

К горлу подступила паника. Она не могла бросить меня. Даже если она хотела остаться с Танакой, меня она бы не бросила.

Впрочем, домой я и сама могла добраться. Не было проблем с поездами в Шизуоку. Но в одиночку на фестивале совсем не весело. Я крепче обхватила пальцами фурин.

- Кого-то ищете? – спросил мужчина.

- Все хорошо, - сказала я, отпуская колокольчик и отступая в тень между яркими палатками. Я вытащила кейтай и собралась позвонить Юки, но палец замер на кнопке. Почему я так переживала? Я достаточно долго пробыла в Японии, чтобы не бояться потеряться в толпе. А она хотела бы больше времени с Танакой. Она так много сделала для меня, помогая с японским и рассказывая о разнице культур, что я должна была помочь ей, пусть и с таким делом.

Я сунула телефон обратно в мешочек и затянула веревочку. Посмотрела немного на таз с водой и игрушками и пошла вдоль рядов палаток.

Я разглядывала палатки, в которых игры соседствовали с разной едой. Мягкие игрушки, йойо, шарики плавали по воде. Я доела сладкую картошку и смяла фольгу с приятным хрустом. В следующей палатке стоял аквариум с золотыми рыбками, что кружили, ускользая от бумажных лопаток, которыми их пытались выловить. Я смотрела, как рыбки бросались прочь, их чешуйки мерцали в свете лампы. Бумажные лопатки рвались, дети разочарованно кричали, а продавец смеялся.

Я приблизилась к палатке, когда стайка детей отошла, там осталась лишь пара, пытающаяся выловить рыбку. Девушка медленно преследовала лопаткой золотую рыбку, действуя осторожно, и рассмеялась, когда рыбка попалась и тут же сбежала. Она присела на корточки перед аквариумом, в одной руке – лопатка, в другой – миска, а красно-золотая юката спадала на сандалии гэта.

А потом я узнала девушку.

Юката облегала выпуклый живот, она была беременна.

А рядом с ней парень. Томохиро.

Не похищенный. Не сдавшийся. Не мертвый.

Ловил золотую рыбку с Шиори.

Я отступила. Он меня не видел, они смеялись, когда Шиори попыталась загнать другую рыбку в свою миску.

Я знала, что Шиори была его другом, что он поддерживал ее. Он не мог так быстро забыть о наших отношениях. Может, он казался другим в школе, но я знала его лучше. После того, как его друг Коджи чуть не ослеп после его рисунка, он старался держать всех подальше от себя, кроме своей подруги детства Шиори, а теперь и меня. Томо знал, каково это – быть одному.

Но это все равно было неприятно. Они неплохо смотрелись вместе. И то, как Томохиро улыбался другой девушке… Я чувствовала себя слишком высокой, неуклюжей и некрасивой в одолженной юката.

Может, Томохиро и не был таким опасным, как рассказывал Джун. Он казался обычным, пока говорил с Шиори, следил за золотой рыбкой с улыбкой на лице. Он был в джинсах и темной футболке, правое запястье закрывал напульсник. Я помнила слабые следы чернил на его руках, шрамы, но в темноте их не было видно. Он выглядел таким… нормальным.

Может, зря я осталась в Японии. Вдруг без меня Томо смог бы овладеть своими силами? Может, я не была нужна Ками… не была нужна ему.

- Ятта! – прокричала Шиори. Рыбка соскользнула с ее лопатки в миску. Продавец улыбнулся и заполнил пластиковый пакетик водой, чтобы отпустить рыбку в него.

- Ятта нэ, - улыбнулся Томохиро, опуская пальцы в миску, чтобы поймать рыбку.

Я отступила, шаркнув ногой. Томохиро и Шиори подняли головы.

Я смотрела в его темные глаза. Выражение их нельзя было распознать, улыбка исчезла с его лица, когда он оглянулся. Взгляд его не был холодным, как у Джуна. Он был теплым и удивленным. Я не могла отвести взгляда, словно от хищника. Как неловко.

Шиори выпрямилась, положив ладонь на живот.

- Неужели… Кэти-чан? Верно? – Томохиро все еще не выпрямился и не шевелился.

Я раскрыла рот, но не издала ни звука. Я не хотела, чтобы с этим чан меня приравнивали к другу. Мне не нравилась такая близость. А Томо, похоже, вернулся к прежней жизни, в которой меня не было.

- Я думала, ты вернулась в Америку, - сказала Шиори.

- В Канаду, - исправила я. В горле пересохло.

- Хаи, - сказал продавец, протягивая мешочек с золотой рыбкой Шиори.

- Спасибо, - улыбнулась она, забрав пакетик.

- Кэти, - сказал Томохиро, его голос звучал так же красиво, каким я его помнила. Голова кружилась.

- Простите, - прошептала я и развернулась. Я мчалась сквозь толпу, проталкиваясь и надеясь сбежать. Я вела себя глупо. Я знала, что между ним и Шиори ничего не было. Но было больно, я не могла ничего с этим поделать.

В шуме толпы позади меня я явно слышала, как Томохиро зовет меня, но я не остановилась.

Я хотела увидеть его, но не так. Я думала, что с ним что-то случилось, что он был в опасности из-за чернил, но как он смог так быстро оправиться?

Я не должна была оставаться с Японии. Какая ошибка.

Я пробежала прилавок с такояки, ряды с попкорном, завернула на темную улицу, где звонили в колокольчики из храма, там горели фонарики. Я шла к мосту над рекой Абэ. Было поздно, наверное, скоро будут фейерверки. Если бы я нашла Юки и Танаку, то, может, забыла бы все, что только что случилось.