А я не могла не тревожиться.

- Но в пиджаке будет жарко.

Он улыбнулся.

- Я справлюсь. Твоя сейфуку рядом с дверью комнаты.

- Спасибо! – крикнула я, взбегая по ступенькам. Он закатил глаза и отвернулся к сковородке. Я схватила сейфуку и рассмотрела юбку. Она была не только выстирана, но и выглажена, и я смутилась, представив, как рано ему нужно было встать, чтобы разгладить складки, да еще и с поврежденным запястьем. След крови был едва заметен, для этого нужно было приглядываться. Хорошо, что в школе темно-синие юбки.

Блузке повезло меньше. Отбеливатель помог, но она выглядела пострадавшей все равно. Пятна были не от крови, но следы от чернил или грязи. У меня не было выбора, я застегнула пуговицы и повязала ленту на шею. Ее концы скрыли часть пятен. Я распутала пальцами волосы и надела чулки, почти коричневые от разводов. Я спустилась, а Томохиро раскладывал завтрак по тарелкам.

- Спасибо, - сказала я, сложив ладони вместе. – Итадакимас,- он кивнул и убрал сковороду. На столе было две миски мисо-супа, а в каждой еще по две сосиски, кусочек салата и нарезанный помидор.

Мы ели в тишине, но я поглядывала на него, одетого в чистую форму. Челка упала ему на глаза, когда он склонился, чтобы добавить в суп тофу, движение было слегка неловким, ведь он действовал левой рукой.

- Так ты готовишь, - сказала я, когда тишина стала невыносимой. Он посмотрел на меня, губы его изогнулись в улыбке. Я ненавидела, что он был таким спокойным и собранным, а я оставалась разбитой. Я даже посмотреть на него нормально не могла, чтобы не представить прикосновение его губ к моим.

- Отец готовит плохо, - сказал он. – Потому мне пришлось научиться, пока мы не умерли от голода, - я не знала, как реагировать. Но Томохиро расхохотался, и тофу упал с его ложки обратно в миску. – А ты все ждешь подвоха, - усмехнулся он.

- Прости, - сказала я. – Просто я вспомнила о твоей маме.

- Она прекрасно готовила. И делала для меня каждый день бенто со сладким омлетом. Не деликатес, но очень удобно, знаешь? Я уже неплохо готовлю, но с ее вкусом сравниться не могу.

- Я тоже скучаю по еде моей мамы, - сказала я. – Она готовила потрясающую пасту. Грибы и немного белого соуса. Это было божественно. И как же я рада, что могу поговорить об этом с тобой.

- Конечно, - отозвался он. – Надеюсь, ты запомнила мой совет и перестала себя терзать.

- Да.

- Впервые чернила атаковали меня примерно через год, после того как я ее потерял. Словно кровь Ками поняла, что ее нет, и сила передалась мне.

- Это так работает?

- Совпадение, я думаю. Просто я уже не был ребенком. И все же проблемы были большими.

- Понимаю, - сказала я.

- Она оставила мне адский дар.

Он прислонил миску к губам и стучал палочками по дну, ловя водоросли.

- Ты говорил, что я могу злиться, Томо. Что она ушла.

- Ты можешь чувствовать все, что хочешь, - сказал он, поставив миску на стол. – Но тебе это нужно.

- Ты злился?

- Ужасно.

Я не должна была, но не смогла не улыбнуться. Томо усмехнулся и резко встал, отодвинув еду.

Он потянулся через весь стол ко мне и прижался губами к моим губам. От него пахло тофу, водорослями, пастой мисо и шампунем с ванилью.

Когда он отстранился, я тихо спросила:

- Что с ней случилось, Томо?

Он нахмурился, рисуя на моей щеке круги большим пальцем.

- Кошмары, - сказал он. – Они могут быть ужасными. Они не снятся мне постоянно, но когда приходят… ужас. Создания из тени зовут тебя, преследуют и загоняют в углы, открывают в тебе тьму. Они говорят жутко, что знают, что тебе нужно, напоминают о том, чего ты не хочешь, и когда просыпаешься, то уже не понимаешь, где реальность. И… Забудь. Я не хочу об этом говорить, но это больно, - он уже не выглядел спокойным, глаза смотрели на что-то вдалеке. Я и не представляла, что его можно так пошатнуть. – И я знаю. Они ведь не могут ранить? Они лишь во сне. Но и во сне можно погибнуть, если сильно испугаться. Сердечный приступ, и все.

- Так они ее и убили? – прошептала я. Такое случилось с его мамой? Но он покачал головой.

- Она не могла спать по ночам, - сказал он. – Она не могла с ними встретиться. Она просыпалась с криками, но не говорила, почему. И она старалась как можно дольше не ложиться спать, боясь закрыть глаза. Порой она совсем не спала днями. Она была сломлена. И потом…

Он резко рухнул на стул.

- Я забыл обед. Она принесла его мне. И когда услышала гудок машины на перекрестке, то даже не посмотрела, откуда он доносился. Она шагнула вперед.

Я зажала рукой рот.

- О боже.

- Помню, как подбежал к окну в классе, услышав сирены. По всей дороге валялся рис и кусочки омлета.

В моих глазах стояли слезы.

- Мне так жаль.

- Конечно, я злился. И потому я не могу ничего отдать этим чернилам. Ни мою жизнь, ни власть надо мной,… ни тебя.

Стол был барьером. Томохиро был так далеко. Я спешно обогнула его и схватила его за руки, греясь о его тепло.

- Все хорошо, - сказал он. – Это было почти восемь лет назад.

- Это ужасно.

- Прости, - сказал он. – Я не хотел тебя расстроить. Все хорошо, я лишь немного изменился. И сошел с ума, - он убрал пряди волос с моего лица, заправив их за ухо здоровой рукой. – А теперь нам нужно в школу, пока мы оба не опоздали.

Я отвела взгляд и кивнула, чувствуя дрожь, ведь я знала Томохиро лучше всех в школе, он доверял мне больше, чем Мию, Ишикаве или кому-то еще. Конечно, чувствовать такое сейчас было глупо, но я не могла ничего с собой поделать.

Я первой покинула дом, отправившись сначала на юг, а потом на запад. Так я приду с южной стороны от станции Шизуока. Томохиро приедет на велосипеде с северной стороны, перепрыгнет через стену, показав, что он хулиган, прикрыв то, что он пропадал для рисования.

Дождь слегка разогнал летнюю влажность, и утренний свежий воздух скользил по моим рукам. Я проходила мимо ОД – офисных дам – в костюмах, рабочих, учителей, учеников в форме. Один из них, ученик другой школы, долгое время шел в ту же сторону, что и я, и у меня начали возникать подозрения. Если бы он не шел передо мной, я бы решила, что он меня преследует. По его форме я не могла понять, из какой он школы – я не видела галстук, ведь шла позади, а белая рубашка и темные брюки были одинаковыми везде, - но когда он повернул голову, чтобы оглядеть улицу, я увидела заправленные за уши светлые пряди, серебряная серьга мерцала в ухе.

Джун.

Он тоже меня увидел и перевел взгляд на мою форму. Широко улыбнувшись, он поднял руку и покачал головой.

- Доброе утро! – сказал он.

- Доброе, - пробормотала я. Он замер и подождал меня.

- Попала под дождь? – понял он.

- Что? – боже, как это видно? Я источаю вину?

- Грязь, - сказал он, указывая на пятна, что покрывали меня с ног до головы.

- О. Ну, да, - черт, Кэти. Как снизить напряжение?

Он разглядывал меня.

- Так ты еще и в команде кендо Сунтабы? Я был удивлен, увидев тебя на турнире.

Конечно, он заметил. Только я в школе была со светлыми волосами.

- Ага, - вежливо отозвалась я, насторожившись. – А ты известный Такахаши.

- Видимо, так, - усмехнулся он. – Но это лишь спорт, верно?

Его волосы выскользнули из-за ушей, и он поправил их.

- На выходных будет тренировка с некоторыми кендоука твоей школы. Ты придешь? – мы шли уже вместе, и я не совсем понимала, как это произошло.

- Нет, - сказала я, помахав рукой. – Я только учусь. Идут ведь старшеклассники.

- А, - сказал он, отклонив голову и посмотрев на ярко-синее небо. – Плохо.

Он просто хотел быть вежливым. Но все равно его комплимент послал мурашки по моей коже.

- Странные те чернила, да? – сказал он.

- Что?

- На турнире.

- О, - сказала я. – Да, это было очень странно.

- И я сразу подумал о нашей встрече на станции. О том парне из твоей школы, что рисует.