- Господин! - еле переводит дыхание. - Господин, капитан Пен-кэп «выдал мне новую робу»! - с трудом выговорил русские слова. Благодарю, господин!

- Тош, а почему от всех требуешь, чтобы звали тебя Антоном, а татарчонок кличет тебя только господином?

- Потому, что татарчонок. Самолюбие и гордыню свою тешу. Неруси пора тут привыкать, что кончается их господство и теперь мы здесь господа!

Мы с Лёшей говорили по-русски. Ага впереди семенил с закляпленным ртом. Муха подпрыгивал сзади. Нашли тенёчек под скальным карнизом у воды и расположились.

- Муха, собери дров и разожги костёр.

- У меня нет огнива и я мокрый, господин.

- Тогда просто натаскай дрова. - робоносец умчался опять на пляж.

- Штож, начнём! - я перешёл на турецкий и выдернул кляп изо рта Аги. Он не сразу сумел закрыть свою пасть. Был он брит наголо, бородат изрядно, в распоротой мной ещё вчера до пупа шелковой хламиде, в синих тоже шелковых шароварах и босой. Чалмы, халата, сапог, пояса и доспехов он лишился ещё вчера - матросики постарались. Плечо замотанно тряпками, под левым глазом уже наливался зеленью здоровенный бланж. Это видно моя работа. Руки забраслетенны сзади. В глазах испуг. «Сломался, гнида».

- Ахмет-Ага, я ведь вчера тебе обещал, что мы с тобой ещё встретимся. - спокойно обратился я к турку. - А я свои обещания всегда выполняю. Вот мы и встретились. Разве ты не рад?

- Лёш, сними с него штаны, - попросил я. - да и эту распашонку тоже. - опять закуривая сигарету. Он шустро оголил турка.

- Дай шокер. - я протянул руку.

Поднял разрядник на уровень глаз Ахметки и приблизил. Включил. Электроды весело защёлкали и выдали струящуюся молнию между собой. У турка глаза на лоб полезли. Дав ему несколько секунд полюбоваться «небесным огнём», я опустил шокер к его необьятному брюху.

- Ахмет, ты зачем погнался за мной? Разве я тебя обидел? Это ж ты называл меня гяуром и неверной собакой. Что тебе было нужно от меня? - я говорил не громко, без эмоций.

У турка тряслись губы, да и всего его била кондрашка. Он чего-то мекал непонятно.

- Ахмет, мне нужно отвечать, когда я спрашиваю. - спокойно продолжил я и ткнул включённым разрядником ему в пупок. Вопль турка оглушил меня, потом он отрубился и обгадился.

Из-за скалы выскочил Муха с охапкой плавника и уставился на нас.

- Муха, намочи в море его штаны и положи ему на голову.

- Да, господин. - бой подхватил шаровары и метнулся к воде. Через секунду лысину аги украсила импровизированная чалма. Он открыл глаза, увидел меня и, скуля, задом пополз прочь. Пока не упёрся спиной в скалу. Я присел возле и опять включил шокер у него под носом.

- Ахмет, ты мне не ответил, а мне нужно отвечать и только правду. - продолжил я поучительно.

Ага зачастил, давясь словами:

- Я хотел ограбить тебя, чужеземец!

- Муха! Ты слышал? Ахмет-Ага хотел нас ограбить. - я обернулся к татарину.

- Да, господин! Слышал! - испуганно подтвердил он, кивая.

Лёха подошёл к кучке принесённого плавника, наколол-настругал ножом щепочек, сложил их шалашиком и щёлкнул зажигалкой. Через пару секунд вверх потянулся сизый дымок. Ага и Муха не сводили с него глаз. А я опять закурил сигарету. Нервная это работа, допросы.

- Что ж! Вернёмся к нашим баранам. - я опять присел возле голого толстяка.

- Ахмет, почему ты не продал мне невольников? Я был готов заплатить хорошую цену, золотом. - ткнул сигаретой в правый сосок турка.

Опять вопль и продолжительный скулёж.

- Ахмет, я спросил и жду ответа. - толстяк опять зачастил:

- Селим сказал: - Зачем продавать, когда золото можно просто отнять… Вы чужеземцы, за вас никто не вступится.

- Муха, ты всё слышал?

- Да, господин! - пацану похоже всё это начинало нравиться. Менталитет и наследственность не пропьёшь, они передаются с генами. Лёха сидел в пяти шагах с ногами в воде и безучастно шоркал шершавым камушком свои пятки. Я опять оборотился к толстому:

- Ахмет, а куда ушла позавчера твоя вторая галера?

- В Кафу, мой господин! За невольниками и товарами.

- Опа! - Лёшка резко обернулся. - Тош, ты явно прогрессируешь! Уже второй магометанин признал в тебе своего Господина. Уступи шокер, я тоже хочу стать «господином»! - съёрничал он.

- Потом. - бросил не оборачиваясь.

- Ахмет, когда вернётся эта галера? - аге явно не хотелось отвечать на этот вопрос, глазки забегали и он замялся. Интересно на что он надеется? Думает, отобьют?

Я поднес шокер к его мошонке, пока не включая.

- Господин, они должны вернуться через шесть дней! - заорал турок. - Если погода позволит.

- Ахмет, где вы должны встретится?

- В бухте Балаклеи, мой господин.

- Большой ли невольничий рынок в Гезлёве?

- Большой, как в Херсонесе.

- Лёш, у меня всё. Можешь приступать к борьбе за почётное звание «Господина». - я протянул ему шокер. - Попробуй поспрошать его о тайниках на галере, ты ж теперь отвечаешь за неё. А я пока окунусь и пора идти обедать.

Разделся и бухнул в море. Заплыл метров на пятьдесят, полежал на воде, попробовал нырять. Хреново, без маски одни солнечные блики и неясные тени. Пару раз слышал с берега вопли аги.

Когда вышел из воды и оделся, толстый уже сидел в шароварах и с развязанными руками, а Муха восторженно щёлкал Лёхиной зажигалкой.

- Ну чё? Потопали, а то жрать хочется.

- Пошли, у меня тоже к нему вопросов больше нет.

Обратно двигались в том же ордере. Впереди вновь обраслеченный турок в одних портках, следом мы с Команданте, сзади Муха на ходу примеривал экспроприированную шёлковую распашонку Ахметки. Возле лагеря нас встречали Пен с Димычем и Доктор.

- Антоша, продукты на обед выданы, скоро будет готов. Доктор вот настаивает, чтобы мы питались отдельно на борту. - наябедничал Яша.

- Толян, нашёл какую-то бяку? - встревожился я.

- Нет, ничего явного не заметил. Так. Большинство крайне истощены, психические депрессии. Но отойдут со временем. А бережённого бог бережёт…

- Мы решили оставить на берегу шесть автоматчиков, а остальных на борта. - добавил Петя.

- Ну, быть по-сему. Только надо на берегу старшего назначить, того же Купу, что ли. Лёш, подсуетись, будь добр. И ещё пусть охрана особо за женщинами бдит и присматривает. Мало ли чё. Гребцы все «голодные» как бабуины. Сейчас отдохнут, откормятся - как начнут гормоны кипеть. Пусть турки тоже начинают своё корыто чистить и мыть. Кормить их «гребцовым пайком». Вечером их судить будем всем миром. Этого жирного туда же, к ним. Да, а кто старший над охраной?

- Драп вызвался, - ответил Димыч. - сейчас поплыл за сухим пайком для себя и бойцов.

За несколько часов лагерь преобразился. Уже стояли четыре навеса: Маленькие над раненными и над «кухней», длинный над «столовой-спальней», средний над фабрикой «Большевичка». Чуть в стороне было поставлено ещё несколько кольев, наверное для фабрики «Скороход». По пояс в воде сидели турки «на жердях» в ошейниках. «Пляжники» вдоль берега мыли с «морским» мылом руки, а то и полностью обмывались.

- Приятного аппетита, православные! - гаркнул я всем. - Ну что, можем ехать. - и полез на корму к румпелю. Следом столкнули шлюпку в воду и погрузились Пен, Димыч, Доктор и Лёха. В два десятка гребков докатили к трапу «Мануши». Поднялись на палубу.

- Яша, ты как насчёт того, чтобы после обеда смотаться в Балаклаву и по окрестностям на разведку? Ну там о наличии возможности закупить скота, мяса, фруктов-овощей и прочей гастрономии. Кормить-то нам эту ораву - я кивнул на берег. - надо. А нам здесь сидеть ещё минимум неделю.

- А в чём проблема? Сбегаем, шеф.

- Тока, Димыч, нам сейчас кипишь не нужен. Переоденьтесь в турецкие шмотки с галеры, покрась бороду ваксой, ну и доспехи там, сабли, пищали, кольчуги. И осторожненько, поминая Аллаха, по местным базарам.