Мужики с кружками уже дружно выстроились в очередь к «виночерпихе», мы тоже пристроились к ним в хвост. Драп проворчал: - «Ох, не доведёт нас эта «демократия» до добра. Сердцем чую». Вася озабоченно ощупал фляжку на поясе. Ясно, опять доппаёк с собой прихватил. - Надо будет заставить поделиться с товарищами. - отметил для себя я.

Когда все с кружками вновь чинно расселись и пригубили-опрокинули по первой, я поднялся:

- Православные! У нас тут в плену немало турок с галеры. Что будем с ними делать? Иван, скажи страже, пусть ведут турков сюда, пред наши очи. Будем каждого судить.

Сидящие гневно загалдели.

- Лёш, отойди, перехвати плотника и отправь назад в трюм. А то и его чохом тут к смертушке приговорят, а он нам ещё сгодится.

Лёха скользнул в темноту. Через несколько минут бусурман в цепях выстроили в ряд перед факелами. Ага стоял правофланговым на цепи с жердиной. Сзади их окружили два десятка «стражи» с обнажёнными ятаганами и саблями, недобро зыркавших на бывших «хозяев».

Я опять поднялся:

- Первого судим Ахмет-Агу, капитана и владельца Галеры. Что скажете, славяне?

Неожиданно на своём месте вскочила Ольга и кинулась ко мне. Срываясь на крик, зачастила по-малоросски:

- Убить его надо! Живьём в землю закопать! На кол посадить! На костре сжечь, собаку! Нелюдь он, зверь бешенный! - она явно была на грани истерии. Я аж опешил от её кровожадности.

- И за что же, Оленька, ты желаешь ему такой лютой смерти?

- Он братика мово, Васылька убил! У того ножки от страха отнялись, когда татарва на нас на хуторе напала. Мамку с тятькой порубали. - Ольга залилась слезами и захлёбываясь продолжила. - А Васылька я не дала, собой прикрыла. Я его шесть седьмиц на руках несла, до самого базара. Татарва пожалела, Селим пожалел, а этот выродок вчера у меня его вырвал, по горлу ножом полоснул и в море бросил. Убить его надо самой страшной смертью! На куски эту жирную свинью порезать. - закончила она почти шёпотом, обессилив. И вновь захлебнулась беззвучными рыданиями.

«Чёрт!!! Я же видел, на базаре она стояла с маленьким мальчиком на руках! А потом как-то забыл, не поинтересовался почему его нет среди невольников?»

Я новыми глазами взглянул на Агу и потянул из чехла нож. Подал его рукоятью Ольге.

- Так режь!

Не помня себя, она схватила нож и подскочила к турку. Он от неё шарахнулся, но цепь не пустила. Несколько раз она всадила нож ему в живот. Ага дико заорал, согнулся, обхватив живот руками и свалился девушке под ноги. Ольга выронила нож, сделала несколько шагов прочь и тоже повалилась на песок без сознания.

Я и Лёшка кинулись к ней. Следом подскочил Доктор. Я осторожно поднял девушку и бережно понёс к швейному навесу. Там уложил на матрас и повернулся к шедшему следом со своей аптечкой Толику:

- Толян, что с ней?

- Переволновалась сильно. Крепко ей бедняге досталось. Вот и имеем истерику и обморок. Пусть полежит немного. Всё с ней будет хорошо. я за ней присмотрю, успокою. А ты ступай, заканчивай с турками. А здесь всё будет хорошо. - он подтолкнул меня к «столовой».

Когда я вернулся, орали уже все. Агу «стражи» утащили в темноту, к воде и, вероятно, добили. Я поднял руку, призывая к тишине. Ко мне подошел Купа:

- Антон, отдай нам этих двоих. - он ткнул в двух здоровенных муслимов. - Они трюмными надсмотрщиками над нами были и лютовали без меры.

- Забирайте, - пожал я плечами. - Но, если будете кончать их, отведите подальше. А с остальными что решили?

- Да я б их всех порубал, была б моя воля.

- Тогда продолжим. - я повысил голос. - Грамадяне! Кого вы ещё хотите убить? И кто? - Обвёл взглядом пляжников. Со стороны гребцов раздалось несколько выкриков:

- Всем им камень на шею и на дно!

- Повесить их надо в свиных шкурах!

- Кишки всем выпустить!

Среди турок наверное не было никого понимающего нас, они затравленно озирались и старались сбиться в кучу, прячась друг за дружку, насколько позволяли цепи.

- Тогда сделаем так. Пусть они пока поработают на нас, искупая свою вину. А через седьмицу вы их будете убивать, если не передумаете. - подвёл я итог дискуссии и махнул рукой страже, чтоб бусурманей увели.

Подсвечивая себе факелами, охрана тычками погнала вражин на галеру.

- А пока можно ещё по чарочке на грудь принять и расслабиться трошки, поговорить о наших делах, - переключил я внимание общества.

Опять с кружками потянулись к «виночерпихе». Но почти все девчата, получив положенные «наркомовские», тут же разливали их по кружкам соседних парней. Видно считали, что им уже достаточно. Весьма похвально.

- Иван, вы уже поделились на десятки?

- Не успели ещё, Антон. Завтра при свете дорешаем. - заоправдывался он.

Когда все вновь расселись и отхлебнули из кружек, я встал:

- Русичи! Вы все наверное думаете, что с вами будет дальше? Я для вас вижу только три пути: Первый, это путь обратно в рабство к бусурманам. Думаю, никто из вас этого пути не желает. Второй путь - вернуться на родину. Но вы все из разных мест и все они очень далеко. Пойдёте в одиночку иль малыми отрядами, турки да татары с ногаями вас всех по пути перебьют или вновь полонят. Захотите пробираться скопом, я вам эту галеру отдам с припасами и всем оружием, взятом у турок и плывите куда хотите. - я помолчал, давая всем обдумать мои слова.

- А каков третий путь, Антон? -подал голос чоботарь-«базарник».

- А третий путь? - затянул немного паузу. - Предлагаю всем вам плыть со мной, к нам на острова. Зимы со снегом там не бывает. Погода круглый год ещё теплей, чем здесь, в Крыму. Кто пожелает, на землю сядет. Землю дам, коней дам, животину разную, птицу домашнюю, чем землю ратать тоже дам. Дома сами себе построите, строить есть из чего. Потом девчат привезу, невест себе выберете. Церковь у нас православная и батюшка есть.

- Ну-у, а кто на землю не захочет, да сноровку в морском деле, аль в воинском проявит, того на службу возьму. На корабли в команду или в воины. А лет через пять сможете на Русь вернуться, ежели кто захочет. Сам довезу и в обиду по пути никому не дам.

- И всё задарма? - раздался чей-то голос.

- Не задарма. Те, кто на землю сядет, треть урожая и приплода мне отдавать будет. Рыбаки, коль средь вас такие найдутся, треть улова. А урожай у нас два раза в год собирать можно и море тёплое, зимой не замерзает. Что касаемо службы, то все наши матросы, - я показал рукой на них, сидящих с одного края. - все они ещё этой весной были такими же галерниками-каторжанами как и вы. Мы их у бусурман отбили и к себе взяли. Спросите у них сами, каково им служится?

- Короче, думайте, славяне, как дальше жить будете. Завтра вечером жду вашего ответа. - я сел и поманил Туленка пальцем. Он подсел рядом, оттеснив Костю.

- А что, друг Василий? Ещё Христос велел с ближними делиться. Так не поделишься ли ты со своим адмиралом своими кровными запасами? - я постучал пальцем по булькающей фляжке у него на ремне.

- Ну вот, опять грабют! Всё, что нажито непосильным трудом! - заблажил он жалостно. - самим-то вам кто мешал? Один я думать о здоровье должон?

- А не надо, Васечка, крысятничать. И жмотится не надо, грех это, - я подставил свою кружку. Вася вздыхая и бурча набулькал в неё на половину.

«Так. А стармех не бедствует, коньячком балуется, когда остальные банальной водочкой пробавляются. Вот же сноб! Запомним.»

С другой стороны ему подставил свою кружку Костя:

- А то всем заложу и они устроят тебе «тёмную». - припугнул он шёпотом Жмота. Тот тяжко вздохнул и плеснул во вторую кружку.

- Всё! Выдача окончена! Магазин закрыт на переучёт! - Стармех демонстративно завернул пробку и потряс полупустой фляжкой возле уха.

Мы с Демоном с двух сторон чокнулись кружками прямо перед его носом и торжествующе заржали. Подошёл Анатолий и присел рядом.

- Как там она? - тихонько спросил я.

- Пришла в себя, я ей вколол успокоительное, теперь до утра проспит. Там с ней девчонки. Они все сегодня там ночуют.