Ничего. Ни звука. Лишь гроза насмехалась над ней. Молнии сверкали уже не так близко, но гром всё ещё сотрясал окна и стены дома. Она бы предпочла, чтобы сейчас, он называл её Сорок второй, чем слушать тишину между насмешками грозы.

Она отшатнулась назад так, что упёрлась прямо в кресло, и ей стало немного больно.

— Ну, ладно, я пойду тогда. Спокойной ночи!

Искра от загоревшейся спички заставила её сощуриться в темноте. Мэйсон зажёг свечку и удерживал её. Света, исходившей от тлеющего фитиля было достаточно, чтобы девушка вновь могла увидеть беспокойство на его лице.

— Оставайся здесь и не двигайся.

— Я — не Стэнли, — прошептала она. Не смотря на грозу, напугавшую её своим остроумием, ей не понравилось то, что Мэйсон только что на неё гаркнул.

Мужчина впился в неё взглядом.

— Оставайся там, где я смогу тебя найти, хорошо?

Она слегка кивнула. Он стащил сумку со стола, зажёг несколько толстых церковных свечей и поставил их на поднос, пока комната не запылала в параде покачивающегося оранжевого света. Дождь стекал по стеклу серебряными реками. Стэнли сорвался с места, чтобы последовать за Мэйсоном, как тихий солдат, и она отпустила его.

— Надеюсь, что электричество скоро появится, — Билли услышала дрожь, вибрирующую в своём голосе, и стала растирать руки ладонями. На улице не было видно ни луну, ни звёзды, лишь чёрный вакуум.

Мужчина сжал руку Билли своими пальцами, и они вместе отправились к дивану. Мэйсон сел, но она слегка отступила. Тогда он усилил хватку.

Это явно была не очень хорошая идея, не многим было бы уютно рассиживать со своим боссом на диване. Да, возможно у неё имелся иррациональный страх перед громом и молнией, но это не означало, что девушка могла бы облокотиться на него. Если мать и научила её чему-то, так это тому, чтобы всегда иметь запасной план для отступления, только сейчас у неё не было такового.

— Я тебя не укушу, — он дёрнул девушку за руку, от чего она удачно приземлилась на диван рядом с ним. — Что у тебя за страх к погодным условиях?

Билли облизала сухие губы.

— Что же, Гровер, я грешу на тот вигвам, в котором прожила месяц, когда была маленькой.

Она больше ощутила, чем услышала в темноте его смешок и могла поклясться, что он пробормотал:

— Гровер.

Боже, он был тёплый. Жар вытекал из его твёрдого, как стена, мускулистого тела. После того, как закончился фильм, и она встала, Билли поняла, как много тепла и энергии вырабатывал этот человек, и что она чувствовала себя в безопасности в его объятиях.

Ещё одна вспышка, брошенная громом, озарила дом.

— Жила в вигваме? — спросил он, когда она сжалась.

— Да, — её зубы стучали, и Билли сложила руки между коленями, чтобы попробовать их отогреть. Стена из тепла, казалось, приближалась к ней. — Мама экспериментировала с выживанием за счёт земли, поэтому мы жили в вигваме, когда мне было семь или восемь. В те выходные, когда она уехала, — девушка вздохнула, вспомнив выструганный колышек, одетый в старую одежду, который она любила, как будто это была её младшая сестра. — Остались только я и моя кукла Ванда. Я даже не знаю, кто сделал её для меня. У неё были оранжевые волосы из шерсти, милый красный бархатный пиджак, и счастливое лицо, нарисованное чёрным маркером, — девушка улыбнулась от воспоминания. Билли рассказывала Ванде свои мечты о будущем. Кукла была чем-то постоянным в её жизни, хотя бы на какое-то время. — Короче, мама ушла в какой-то духовный приют, когда началась настоящая гроза, и, говоря простыми словами, маме явно не хватило базовых навыков строительства вигвамов. Я потеряла Ванду. Я искала и искала её, — неловкая заминка оборвала её голос. — Я любила эту маленькую куклу.

Стена из тепла была прямо рядом с ней. Слишком близко. Воспоминания об одиночестве на том чёртовом холме, о глупом страхе за то, что в неё ударит молния, а в этом возрасте она думала, что гром тоже может причинить вред, начали исчезать в присутствии этого чудо-мужчины. И сегодня, несмотря на издевательства оглушительных раскатов грома, всё казалось далеким воспоминанием. Она чувствовала себя в безопасности впервые за очень долгое время.

Мэйсон напрягся и повернул голову, чтобы взглянуть на неё. Даже в темноте Билли могла разглядеть ярость в его глазах. Гнев мужчины разразился на всю комнату.

— Твоя мать оставила тебя одну. В грозу. В вигваме. Без единого взрослого поблизости. На два дня?

Она вздрогнула от злости в его голосе и удивилась тому, как вообще можно говорить, когда челюсти у тебя так сжаты. Должно быть, у его зубов будут реальные проблемы.

— Ну, да, — медленно произнесла она. — Тогда мы жили именно так, — она не собиралась рассказывать Мэйсону, что была довольно взрослой и самостоятельной, сколько себя помнила. Билли расписывалась за маму в школьных поездках, делала сэндвичи на завтраки, кормила животных, сама принимала душ, когда шли дожди, и отправлялась в постель. Она никогда не задавала вопросов. Всё было так, как было. Также было, и когда она оказалась в новой школе. Девушка нарастила толстую кожу в юном возрасте благодаря насмешкам детей из коммуны. Но время, проведённое в заливе Футстепс, где её впервые в жизни не осуждали, заставило Билли почувствовать, что её место здесь. Как и сейчас.

Он провёл рукой по своим волосам и посмотрел в сторону.

— Тебе тогда было семь. О чём, чёрт возьми, она вообще думала? С тобой могло произойти всё, что угодно. Она что, чокнутая?

Теперь злость нарастала в ней. Да, её мать не могла бы бороться за звание «Родитель года», но всё же.

— Теперь слушай сюда, Олаф. Она может быть кем угодно, но она — моя мать, и ты не можешь говорить о ней в таком тоне.

— Ты что, издеваешься? Родители посланы существовать на земле, чтобы защищать своего ребёнка, конец истории, — боль, которая рвалась из него наружу, была очевидна. Его голос звучал так, будто у него болело горло.

Она не имела понятия, что произошло в его жизни, но было ясно, что что-то преследовало этого человека, и это было больше, чем какой-то Каспер. Она смягчила тон:

— Всё в прошлом. Сейчас я здесь, — Билли вздрогнула от низкого раската грома.

Они сидели в тишине. Чувство, как будто слизняки медленно ползли по её коже, заставило её крепче вжаться в него. Ей надо перебраться в свою тёмную спальню, в которой она будет лежать как зомби, пока не закончится гроза.

— Устала? — спросил он.

Она не могла определить выражение его лица.

— Я… ох… я не смогу уснуть, пока не закончится гроза, — она попыталась улыбнуться, но потерпела неудачу. — Некоторые психологические травмы невозможно преодолеть, — добавила девушка подбадривающую нотку в свой голос. — Наверное, мне стоит пройти курс терапии или что-то вроде того. Но ты иди. Со мной всё будет хорошо, правда. Я подожду, пока закончится гроза, и тогда выгуляю Стэнли.

— Я не устал, — сказал он. — Я подожду, и выгуляю Стэнли сам.

— Нет, я схожу с ним. Это же моя собака, — она отстранилась от того тепла, и попыталась увеличить пространство между ними.

Ее взгляд пригвоздил её к месту.

— Нет никакого шанса, что я позволю тебе пойти туда. Решено.

Она открыла рот, чтобы возразить, но выражение его лица сочетало тот же набор из сжатых челюстей и суженных глаз, который мужчина использовал для подрядчиков, когда они пытались оттянуть сроки сдачи.

— Спасибо, — прошептала Билли.

Он поднял руку и стащил одеяло с подлокотника дивана. Девушка вдохнула его пряный аромат, и, прежде чем мозг успел сдержать её рот, она сказала со вздохом:

— Оно пахнет тобой.

О, Боже. Пожалуйста, не позволяй таким вещам вылетать из моего рта.

Рука, которая лежала на спинке дивана, переместилась на её плечи и медленно притянула к мужскому телу.

— Что ты делаешь? — уперев руку в грудь Мэйсона, она оттолкнулась от него.

— Вероятно, мы пробудем здесь некоторое время. Я просто пытаюсь устроиться поудобнее.

— Уверена, что тебе будет удобнее на своём конце дивана, а мне на своём.