Тут стрекоза так заволновалась, что не могла продолжать свой рассказ. Но я понял: много стрекозьих жизней на совести Мишки.
Очень мне захотелось найти Мишку и еще раз прочитать ему басню Крылова, а потом объяснить смысл этой басни.
Но где найдешь сейчас Мишку Крышкина? Может быть, он как раз в это время бродит со своим сачком по берегу пруда и ловит стрекоз или ждет того времени, когда они не смогут летать?
Нет, я не стал бы Мишке говорить про басню. Если бы я встретил его сейчас в лесу, то сказал:
— Внимание! В воздухе самый — прожорливый хищник планеты!
Интересно, что бы сделал Мишка?! Испугался, спрятался под куст и стал оглядываться вокруг? И, никого не увидев, решил бы, что я просто пошутил?
Но я говорил серьезно.
Как-то уж так получается: когда говорят «самый прожорливый» о хищниках, всегда сразу представляют себе тигра или льва, в крайнем случае — волка. Если о птицах — то орла или ястреба. А если так сказать о насекомых, то вообще никто в это определение не поверит. И зря. Потому что самые многочисленные хищники как раз и есть насекомые! Это я точно знаю. Чтобы увидеть их, не надо тратить много труда. Присмотрись к любому кусту — обязательно заметишь божью коровку. А она — хищник. Да еще какой!
Вечером где-нибудь в парке или в лесу разгляди жужелицу — крупного черно-синего жука. И это тоже хищник. Да, насекомых-хищников много. Все они очень прожорливы. Но самый прожорливый хищник среди насекомых — стрекоза. И не только среди насекомых, а вообще среди всех живых существ на земле.
Мишка Крышкин ни за что бы не поверил этому. В общем-то, конечно, трудно поверить. И все-таки это так!
Лев съедает в день несколько килограммов мяса, а сам весит во много раз больше. И тигр, и волк, и орел — то же самое. А стрекоза съедает пищи гораздо больше собственного веса. Если бы столько ел человек, то в день ему потребовалось бы 60–80 буханок хлеба! Однажды ученые проделали опыт и узнали, что стрекоза-коромысло за два часа может съесть сорок мух! Ученые сначала даже глазам своим не поверили: ведь если бы такой аппетит был, например, у человека, он в один присест съедал бы целую корову. Ученые повторяли со стрекозой разные опыты, пока не убедились совершенно точно: да, стрекоза — самый прожорливый хищник на земле.
— Ну, если стрекоза — хищник, да еще злой и кровожадный, — скажет Мишка Крышкин, — тем более ее надо уничтожать!
И, может быть, он опять взмахнет своим сачком и опять отправится на охоту за стрекозами. Но теперь-то уж я его не пущу. Я крепко схвачу его за руку и скажу:
— Послушай, Мишка, убивать стрекоз — значит помогать нашим врагам.
Мишка, конечно, удивится, и тогда я расскажу ему, что не все насекомые — хищники. Большинство питается растениями и уничтожает сотни и тысячи тонн хлеба и яблок, груш и свеклы, кукурузы и вишен. Они портят одежду и мебель, разрушают дома и мосты…
— Это насекомые-то? — еще больше удивится Мишка. — Да они же маленькие!
Да, конечно, маленькие, и одно насекомое не много принесет вреда. Но оно же не одно, а их сотни и сотни миллиардов! И если каждое съест самую малость, все вместе они сожрут столько, что этих продуктов хватило бы на десятки тысяч людей. А ведь вредителей уничтожают звери, птицы, насекомые, с ними борется человек. Иначе они так размножились бы, что наша земля была бы заполнена ими вся целиком — с морями и океанами, горами и пустынями — за одно только лето!
Но этого не происходит, потому что борется с ними человек, потому что уничтожают их полезные звери, птицы, насекомые. А среди насекомых на одном из первых мест — стрекоза.
И очень мне хочется, чтоб, узнав это, Мишка Крышкин сказал: «Да здравствует самый прожорливый хищник!» Ну пусть даже не скажет, пусть просто перестанет уничтожать стрекоз и других полезных насекомых.
А чтоб он не спутал, какие они, эти полезные насекомые, пусть посмотрит на рисунок.
Я мысленно разговаривал с Мишкой Крышкиным, но все время думал: откуда стрекозе стало известно о моем приезде? То есть откуда она узнала, что я приеду именно сегодня и как раз в этот лес?
Оказывается, ей рассказала о моем приезде подружка, случайно оказавшаяся в городе. Эта подружка пролетала мимо окна и слышала разговор о поездке в лес.
Я подозрительно посмотрел на стрекозу. Если до последней минуты я полностью верил ей, то теперь начал сомневаться. Как же так? Ну, допустим, какая-то стрекоза слышала разговор о том, что я отправляюсь в лес. Но как она могла сообщить о нем своей подруге? Позвонить по телефону? Так, по-моему, стрекозиных телефонов пока еще нет…
Я честно сказал стрекозе о своих сомнениях. Она ничего не ответила, но вдруг… исчезла. Вот только что, сию секунду, сидела на веточке, а теперь ее нет! Но я не успел как следует удивиться: стрекоза уже снова сидела на веточке передо мной. Сидела как ни в чем не бывало, хотя, оказывается, за эти секунды сумела облететь всю полянку от края и до края. И она сделала это только для того, чтоб показать, как умеют летать стрекозы-коромысло. И тут вдруг мне вспомнилась история о другой стрекозе, которая преспокойно летела рядом с поездом, шедшим со скоростью 70–80 километров в час. Да, именно преспокойно летела, вовсе не пытаясь обогнать поезд. А если бы захотела, вполне могла бы сделать это! Да-да, могла бы обогнать поезд!
Потому что…
Однажды пассажиры самолета, летевшего на небольшой высоте со скоростью 144 километра в час, увидали неподалеку крупную стрекозу-коромысло, не отстававшую от их самолета. 144 километра — не такая уж большая скорость для самолета, но для насекомого… А стрекоза время от времени даже обгоняла самолет, потом снова летела рядом и опять обгоняла его, будто показывая свое умение летать.
Вот почему совсем не удивительно, что стрекоза в конце концов легко обогнала поезд, в котором я ехал за город, и очутилась в лесу раньше меня.
Вот почему совсем не удивительно, что я не заметил, как умчалась от меня стрекоза на полянке и как появилась снова. Ведь если она может летать со скоростью 144 километра в час, то, значит, за одну секунду пролетает 40 метров. А полянка, на которой мы с ней разговаривали, была гораздо меньше. Значит, стрекоза успела облететь ее и вернуться обратно меньше чем за одну секунду!
Потом я узнал еще одну историю, связанную со стрекозами и самолетами.
Когда люди стали конструировать скоростные самолеты, они столкнулись с очень опасным явлением, которое назвали «флаттер». Флаттер — это колебание крыльев. Чем быстрее летит самолет, тем больше дрожат, колеблются крылья. От этого они ломаются. И самолет, конечно, падает. Гибли самолеты, гибли летчики-испытатели, а конструкторы никак не могли найти способа избавиться от флаттера.
Наконец противофлаттерное устройство придумали. Но, оказывается, его и придумывать не нужно было! Надо было просто обратить внимание на стрекоз — точнее, на их крылья.
Вот она, стрекоза, сидит передо мною, чуть-чуть покачивая своими прозрачными, с металлическим отливом крылышками. На верхнем краю каждого крыла черненькое пятнышко или, вернее, темное утолщеньице. Называется оно крыловым глазком. Это и есть противофлаттерное устройство, которым снабдила природа стрекозу.