— Это извинение? — Кофе взбодрил и придал сил, чтобы противостоять ему, хотя сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Держа кружку в руках, словно защищаясь, Деклан медленно приблизился.

— Можно присесть?

— Это твой дом. — От её ответа он вздрогнул, и она быстро добавила: — Садись, конечно.

Он уставился на дно кружки, будто в ней были ответы на все вопросы вселенной.

— На меня кофе действует не так, как на тебя. Но иногда я завариваю кофейник, чтобы попытаться вспомнить, каково… быть человеком.

— А он действует как-нибудь?

— Нет. Алкоголь — да, если много выпить. Но я не могу… — Он указал на тарелку, — ешь. Я скучаю по вкусу еды.

От стыда она покраснела и отложила приборы.

— Если хочешь, я могу поесть где-нибудь ещё. Или… просто подожди. Или… уйди.

— Нет. — Его ответ был больше похож на рычание, чем на слово, Райли дёрнулась и отодвинула стул. — Проклятье. Прости, Райли. Прошло уже много лет с тех пор, как мне пришлось столкнуться с последствиями своего решения. Я постараюсь держать себя в руках.

Казалось, он говорил искренне, Райли взяла вилку, когда он вытянул ноги, скрестив их в лодыжках.

— Неужели… все легенды правдивы?

— Легенды? — Деклан отпил кофе, закрыл глаза и тяжело вздохнул после того, как проглотил его.

— О… вампирах?

— Ты имеешь в виду всё, что написано в любовных романах и сказках, которые рассказывают детям, запугивая? — Он выгнул тёмную бровь и усмехнулся.

— Да. — Райли зачерпнула ложкой последний кусочек шпината и постаралась не застонать. Она была так голодна, что почти облизала тарелку меньше чем за пять минут.

— Большинство легенд, по крайней мере, частично, основаны на фактах, — просто ответил он.

— Значит, солнечный свет, чеснок, святая вода, кол в сердце?

— Святая вода мне не повредит. Чеснок… вызывает у меня сильное несварение желудка. Как и вся еда. А солнечный свет, серебро, обезглавливание, огонь — это всё правда. — Ещё один маленький глоток, и Деклан отодвинул кружку. — Мы проклятые создания, Райли, и должны вечно жить с последствиями наших действий. Легче просто ни о чём не волноваться, чем вечно жить и сожалеть.

— Сожалеть о чём? — Она не была уверена, что хочет это знать, но пообещала, что не уйдёт, пока не взойдёт солнце, а за окнами ещё темно. Что-то в этом вампире манило, но Райли не понимала, что именно. Он держал свои сожаления, — какими бы они ни были — как щит или, возможно, саван, и она жаждала иметь возможность забрать его боль.

Деклан не сводил с неё чёрных глаз, и Райли наклонилась ближе, рискуя накрыть его пальцы своими.

— Расскажи.

Деклан нахмурился, и мускул на его щеке дёрнулся.

— Гостиная через столовую, налево… иди… устраивайся удобнее. Я уберу посуду и вскоре приду туда.

Поднявшись на ноги, она пошатнулась, и он оказался рядом, крепко обхватив её за талию.

— Я в норме, — запротестовала он. — Такое иногда случается. Кровяное давление сильно скачет, а они… к-хм, взяли слишком много крови.

Целый ряд эмоций — ярость, печаль, возможно, даже жалость — отразились на его красивом лице, когда он несколько долгих мгновений смотрел на неё.

— Об этом мы тоже поговорим, акушла. Очень скоро.