В те дни в дивизии произошли некоторые изменения в командном составе. Выбывших из строя командиров и политработников мы заменяли ветеранами своей дивизии, а также военнослужащими других соединений, такими, например, как капитан Н. Д. Козин, имя которого впоследствии стало легендарным. Командиром прославленного 331-го стрелкового полка вместо погибшего под Минском отважного полковника И. В. Вушуева был назначен воспитанник дивизии майор И. Я. Солошенко. Вместо контуженного на Днепре подполковника М. М. Якимовича был назначен майор В. Б. Карташев. Начальником политотдела дивизии стал опытный политработник политотдела 24-й армии батальонный комиссар М. Ф. Моисеев, с которым у нас с первого дня установились самые теплые и деловые отношения.
Вскоре нас с Филяшкиным вызвали командующий 24-й армией генерал-майор К. И. Ракутин и член Военного совета армии дивизионный комиссар К. К. Абрамов. Сердечно поздравив личный состав нашей дивизии с боевыми успехами и пожелав нам новых больших побед над врагом, они подробно ознакомили нас с обстановкой.
Константина Ивановича Ракутина я запомнил на всю жизнь. Шел ему тогда сороковой год. Высокий, хорошо сложенный блондин. Волевой, энергичный человек.
Большое впечатление на нас произвел и Константин Кирикович Абрамов. Внимательные большие глаза, какое-то необыкновенное личное обаяние, умение проникать в душу человека, простота.
Обращаясь ко мне, Константин Кирикович сказал:
— Иван Никитич, вы теперь тоже стали сибиряками. — Он улыбнулся. — Мы с вами породнились. — И крепко пожал мне руку.
В его рукопожатии чувствовалась огромная физическая сила. Позднее я узнал, что Константин Кирикович был отличным спортсменом, горнолыжником, метким стрелком, храбрым до безумия человеком. Не случайно в 1944 году он был удостоен звания Героя Советского Союза.
В дни подготовки и проведения Ельнинской операции я убедился, что в лице дивизионного комиссара Абрамова мы имели достойного представителя партии. Его можно было видеть в окопах, в тылах возле солдатских кухонь, в медсанбатах и реже всего в политотделе. Он всегда носил с собой автомат ППШ и пистолет. Его знали лично все воины 100-й стрелковой дивизии.
Уж если Абрамов побывал в подразделениях и частях, он оставлял у всего личного состава такой большой волевой заряд, что бойцы и командиры шли в бой и дрались, презирая смерть. Константин Кирикович всегда был на самом ответственном и опасном направлении.
24-я армия, усиленная частями фронта, была превращена в армейскую группировку, которая получила задачу встречными ударами под основание ельнинского выступа окружить и уничтожить ельнинскую группировку противника и в дальнейшем продолжать наступление на запад.
Уставал я в те июльские дни страшно. Спать приходилось мало, вместе с комиссаром проверяли ночные учения. И все-таки это была приятная усталость хорошо поработавшего человека. Вот и 23 июля после напряженного трудового дня вернулся в свой блиндаж где-то около полуночи, выпил стакан чаю и прилег. «Ну, наконец-то можно отдохнуть», — подумал и крепко заснул.
Разбудил меня адъютант старший лейтенант В. Н. Лясковский. Едва брезжил серый рассвет. Посмотрел на часы — проспал не менее трех часов. В фронтовых условиях это уже немало. Окончательно проснувшись, вопросительно посмотрел на адъютанта.
— Делегат связи из штаба армии, товарищ генерал.
— Зовите его сюда!
Вошел старший лейтенант, вручил мне пакет от командарма. В приказе говорилось, что противник резко усилил активность вдоль шоссе Ельня — Дорогобуж и занял село Ушакове с прилегающими высотами. В связи с этим мне предписывалось выделить один стрелковый полк и один артиллерийский дивизион в распоряжение командира 103-й стрелковой дивизии комбрига Н. И. Кончица. Полк и артдивизион должны были к 11 часам занять исходный рубеж для атаки на Ушаково.
«Опять выделять», — мелькнула было мысль, но уже в следующее мгновение лихорадочно соображал, какой полк и дивизион выделить. Времени в обрез, все полки недоукомплектованы…
— Полковников Груздева и Шварева немедленно ко мне! — приказал я адъютанту.
Итак, опять 355-й стрелковый полк Шварева. И дивизион гаубиц Помелышкова…
Прибывшим через несколько минут полковникам Груздеву и Швареву я разъяснил обстановку, поставил предварительную задачу 355-му полку.
Груздеву приказал срочно доукомплектовать полк за счет других частей и придать Швареву артиллерийский дивизион капитана Помельникова.
У меня не было сомнений, что полковник Шварев и его полк сделают все, чтобы выполнить задачу. И не ошибся.
К 11 часам 355-й стрелковый полк, выдвигаясь по оврагам, лощинам и перелескам, поскольку дороги простреливались противником, занял исходные рубежи по обе стороны шоссе Дорогобуж — Ельня. Впереди деревня Ушаково. Ясно было, что сам населенный пункт и прилегающие высоты сильно укреплены. Но где огневые точки врага, сколько их? Выяснить это могла только разведка боем, и Шварев приказал провести ее силами одной из рот. Разведка показала, что противник оборудовал в Ушакове несколько дзотов, поставил противотанковые препятствия. Фланги и стыки прикрыты огнем с высот, особенно с высоты 238,8. Внимательно следил за противником во время разведки боем капитан Помельников, засекая цели для своих гаубиц.
Было над чем подумать полковнику Швареву. Деревню «на ура» не возьмешь! И он принял, пожалуй, единственно правильное решение: взять Ушаково стремительной атакой с предшествующей мощной артподготовкой.
В 13 часов батальоны полка начали скрытное выдвижение к позициям врага. В расчлененном строю, где ползком, где перебежками, двинулись вперед шваревцы. Сзади занял огневые позиции артдивизион Помельникова.
В 14 часов ударили наши гаубицы. Кровопролитные бои за Ушаково начались. Прицельный огонь артиллеристы вели в очень высоком темпе. Снарядов мало, а целей для поражения много.
Тем временем на рубежи атаки выдвинулись батальоны капитана Е. Вокарука, старших лейтенантов Ф. Безуглова и В. Пустовита. После того как артиллерийский огонь был перенесен в глубь вражеской обороны, шваревцы бросились в атаку. Скрытность, неожиданность сыграли свою роль. Враг был ошеломлен столь стремительным ударом. Первым ворвался в деревню батальон старшего лейтенанта Ф. Безуглова. Бой шел за каждую избу, за каждый сарай, за каждый плетень. Гранатами выбивали фашистов из погребов. Часам к 16 Ушаково было полностью очищено от немцев.
Шварев вместе с комиссаром полка Г. А. Гутником немедленно пошел в батальоны, которые зарывались в землю. Он прекрасно понимал, что противник не смирится с потерей такого важного ключевого пункта, тем более что прилегающие высоты остались в его руках.
Необходимо было до начала контратаки немцев обязательно взять высоту 238,8. Иначе деревни не удержать. Для захвата высоты Шварев направил одну из рот.
Вскоре в районе высоты 238,8 раздалось мощное «ура», послышались взрывы гранат. Эта рота, скрытно, лощинами подобравшись к высоте, забросала позиции фашистов гранатами, ударила в штыки и захватила эту важную высоту.
Тем временем над позициями еще топком не успевших окопаться подразделении полка появились фашистские бомбардировщики.
Началась массированная бомбардировка. Улетели бомбардировщики — на позиции полка обрушился шквал артиллерийского и минометного огня. Под прикрытием артиллерийского огня в контратаку ринулись немецкие танки и пехота на бронетранспортерах. Часть танков свернула и пошла в обход к высоте 238,8.
Завязался ожесточенный бой, который проходил с переменным успехом. То фашисты теснили наши подразделения, то мы яростной контратакой отбрасывали их. Обе стороны несли большие потери. Но преимущество, особенно в технике, было на стороне гитлеровцев. Кругом все горело: горели немецкие танки и бронетранспортеры, горели жалкие остатки изб, горела сама земля.
В самый разгар боя к позициям артдивизиона Помельникова прорвались немецкие танки с пехотой. Первая атака была отбита с большими для врага потерями. Но не исключена возможность повторной атаки, а отбивать ее нечем. Снарядов почти не осталось.
Трудно было комбригу Н. И. Кончицу отдавать такой приказ, но он приказал Швареву отойти на исходные рубежи.
Полк под непрерывным артиллерийским и минометным огнем оставил Ушаково и занял оборону на высотах севернее деревни.
На высоте 238,8 тем временем было поразительно тихо. «Быть может, отбились», — теплилась слабая надежда. К сожалению, надежда эта не оправдалась. Как выяснилось потом, высоту, удерживаемую неполной ротой, вооруженной лишь гранатами и стрелковым оружием, атаковал батальон фашистов при поддержке танков. Смельчаки отбивали одну атаку за другой, подбили несколько танков и погибли все, так и не покинув высоту.
Утром 25 июля 355-й стрелковый полк вновь пошел на штурм деревни Ушаково и выбил оттуда немцев. Но под жестоким артиллерийским и минометным огнем вынужден был отступить. Так продолжалось несколько дней. Деревня шесть раз переходила из рук в руки.
Поняв, что имеющимися у нас силами деревни не удержать, командование приказало Швареву занять оборону севернее Ушаково. Тем самым мы сохраняли контроль над шоссе Ельня — Дорогобуж. Это очень мешало фашистам улучшить ельнинский плацдарм, расширить его, и они всячески стремились сбить полк Шварева с его позиций. Но ни постоянные бомбежки, ни обходные танковые атаки не поколебали стойкости шваревцев. Потеснить 355-й стрелковый полк гитлеровцам больше так и не удалось.
Как известно, Ельнинская операция планировалась, организовывалась и проводилась командующим войсками Резервного фронта генералом армии Г. К. Жуковым. Это была одна из первых в ходе войны наступательных операций Красной Армии. Директивой Ставки предписывалось: