– Гейдж? – спросил он.

– Нет, это Чарли. Что происходит?

Брейден подошел ближе.

– Где ты?

Подняла руку над забором, чтобы он шел прямо ко мне.

– Ты в порядке?

Он сел и прислонился спиной к доскам. Я сделала то же самое.

– Отец только что пришел... приехал домой... пьяный в стельку. Жаль, что твой папа не увидел его за рулем и не арестовал.

– Почему он будит тебя и маму в таком состоянии?

– По-видимому, хорошо набравшись, он вспоминает все, что ненавидит в нас, и непреодолимо желает поделиться своими чувствами.

– Паршиво. – Ночь была теплой, и я позволила ей заполнить мои легкие. Потянула за веревочку на моих хлопковых штанах. – Значит, ты выходишь на улицу, когда он в таком состоянии?

– Да. Когда я ухожу, он потихоньку остывает. Жаль, что после стольких лет мама до сих пор этого не поняла.

Мы замолчали, слышен был только звук приглушенных криков из его дома.

– Она... он не обидит ее... верно?

– Нет, – мрачно ответил Брейден.

Я откинула голову на забор. Его родители либо пошли спать, либо же просто прекратили орать, так как больше я их не слышала.

Голос Брейдена стал мягче, когда он спросил:

– А что привело тебя в эту прекрасную ночь.

– Не могла заснуть.

– Правда? Самый заядлый соня во Вселенной не мог заснуть? Почему?

– Дурацкая работа сбила мой график. И сегодня я пролетела с пробежкой.

– Ах да, работа. Слышал об этом чудесном событии. Как все прошло?

– Это была сущая пытка. Я считаю дни до того, как заработаю три сотни баксов, чтобы завершить это наказание.

– Разве тебе потом не нужно будет ежемесячно отдавать сотню баксов? На страховку или вроде того?

Я застонала.

– Ты прав. Думаю, мне стоит заработать еще пару сотен, а после попросить о снисхождении. Во всяком случае, школа станет огромным аргументом против работы.

– Уверен, ты что-нибудь придумаешь.

Наступила тишина, и когда я уже было подумала, что он уснул, Брейден спросил:

– Играешь завтра?

– Конечно. А ты?

– Ага. Будешь играть в школьной команде в следующем году?

Я кивнула, хотя он и не мог меня увидеть.

– Угу. Не могу дождаться. Кстати, об этом. Школа, баскетбол, тренажерный зал, домашняя работа, кровать – вот какой график любит мое тело.

– Почему?

Черт. Разговор с его бестелесным голосом сделал меня менее осторожной. В своих собеседниках я видела лишь небо.

– Просто хочу крепко спать. Без пробуждения-в-три-часа-ночи дерьма.

– Да, черт возьми! – воскликнул парень, хорошо имитируя меня (что мне не нравилось). Каждый раз, когда я заменяла плохое слово более мягким, он смеялся надо мной и делал собственную замену плохого слова на менее плохое. Однако его насмешки не заставили меня измениться. Я больше боялась папиного правила о сквернословии, нежели насмешек Брейдена.

– Я знала, что ты это скажешь, – произнесла я.

– Да неужели? Ты знала, что я скажу «Да, черт возьми»?

– Ну, не именно это, но нечто подобное.

– Думаешь, так хорошо меня знаешь?

– Ага. Каждую раздражающую привычку.

У него вырвался смешок.

– Ну, это действует в обоих направлениях. На самом деле, я, скорее всего, знаю тебя лучше.

– Думаешь, знаешь меня лучше, чем я тебя?

– Да, – уверенно ответил он. – Потому что вижу тебя каждый день, а когда не вижу, Гейдж рассказывает мне обо всем, что вы делали.

– А ты не думаешь, что Гейдж рассказывает мне обо всем, что вы делали без меня?

– Ладно, игра началась, – произнес Брейден своим азартным голосом. Оказалось, я очень хорошо знала эту интонацию. Да и вообще каждую интонацию его голоса. Поразительно, я даже могла представить выражение лица парня, когда слышала его речь. И прямо сейчас на его лице растянулась самодовольная улыбка. – Будем доказывать, кто кого лучше знает. Пройдемся по всем мелочам. Кто первый проваливается – проигрывает.

– Вызов принят. Я начну. У тебя похожие на цвет болота карие глаза.

Он засмеялся.

– Ух ты, начинаешь с основ.

– Ага. Я же сказала, что знаю все. Это часть всего. – По правде говоря, я не была уверена, что все о нем знала. Будучи лучшим другом Гейджа, он был близок мне как брат, но в некоторых моментах оставался для меня загадкой. Вот только и Брейден, скорее всего, находился в том же положении, поэтому я была уверена, что знала его, по крайней мере, не хуже, чем он меня.

– Похожи на болото? Серьезно? Звучит отвратительно.

– Да, они как болото. – На самом деле у него были удивительные глаза – карий плотно переплетался с зеленым. Как будто они не могли решить, за какой цвет команды играли. – Твоя очередь.

– Прекрасно. У тебя серые, отливающие сталью глаза.

– Ох, я тебя раскусила. Ты крадешь мои факты!

– Да, наши факты должны соответствовать друг другу. Если бы я не знал цвет твоих глаз, когда ты знала мой, то сразу бы проиграл. Теперь твоя очередь подбирать соответствующий факт обо мне.

Я кивнула.

– Хорошо. Поняла. Будем обмениваться фактами. Тогда твоя очередь.

– Правильно. Ты хреново разбираешься в математике.

Я ахнула от напускной обиды.

– Грубо... но правда. – Ладно, теперь мне нужно было придумать, с каким предметом у Брейдена в школе были проблемы. Проблемы? Да Брейден был отличником! Ничего не приходило в голову, парень справлялся со всеми предметами, но я не хотела его хвалить после того, как он меня раскритиковал.

– О! Есть! Ты ужасен в пении. У меня даже имеется доказательство, в седьмом классе ты вызвался петь соло на рождественском представлении, но забыл песню и фальшиво пропел всего несколько слов. – Я рассмеялась, вспоминая этот унизительный момент. – Думаю, у нас где-то сохранилась запись.

– Ауч! – Он, наверное, схватился за грудь, но наверняка хотя бы слегка улыбнулся. У Брейдена была очень красивая улыбка. – Между прочим, твой брат записал меня на это соло в мое отсутствие, за что впоследствии получил. Но да, с пением у меня не сложилось.

– Моя очередь, – сказала я, мысленно представляя Брейдена, чтобы придумать следующий факт. Я чуть не сказала, что у него был шрам на правой брови, но это показалось мне очень личным. Скорее всего, я не должна была о нем знать. Тем более что он был едва заметен. – Ты ненавидишь проигрывать.

– Не в счет.

– Почему?

– Ты тоже ненавидишь проигрывать, поэтому эти факты отменяют друг друга. Хотя, вообще-то, ты действительно не любишь проигрывать, а я лишь отчасти, поэтому, вероятно, ты права. Теперь мне нужно придумать, что ты отчасти не любишь.

– Да пошел ты, дурак! Ты знаешь, что ненавидишь проигрывать так же, как и я. А доказательство появится, когда я одержу победу над тобой в этой игре и ты будешь реветь, как младенец.

В его доме возобновились крики, и мы оба замолчали.

Он вздохнул.

– Думаю, мне лучше вернуться и попытаться уложить его спать.

– Это срабатывает?

– Иногда.

– Удачи.

– Ага. – После того, как он отошел на несколько шагов, я услышала его шепот: – Мы еще не закончили. Я тебя обыграю.

– Ни за что, – ответила я с улыбкой.

* * *

Следующим утром, когда Брейден вошел через заднюю дверь в кухню, где я завтракала, мы оба притворились, что прошлой ночи не было. Подняв баскетбольный мяч, который подпирала ногами, я бросила его Брейдену в голову, когда тот проходил мимо. Парень развернулся и подошел обратно ко мне. Провел пальцем по моему тосту с арахисовым маслом и, уходя, засунул большой шарик масла себе в рот.

– Фу, гадость! – крикнула ему вслед. Я не знала, почему мы оба притворились, что ничего не было, но расслабилась, когда он не упомянул нашу ночную беседу у забора. Казалось, будто это произошло в другой реальности.

ГЛАВА 8

В субботу Линда по горло загрузила меня работой, было ужасно, но, по крайней мере, я не встретила никого из знакомых. Она научила меня пользоваться кассой и во вторник спокойно оставила на час одну, пока ужинала. Я предупредила, что если раздам все деньги, то это будет ее вина, но она ответила, что доверяет мне и моим математическим способностям. Наверное, следовало упомянуть, что математика – это не мое.