– Но не все подвержены воздействию, – возразил я.

– Да, разумеется… Позвольте не объяснять мне почему, слишком много времени займет… Замечу, это одно из сотни явлений, которым мы заинтересовались. Мир многогранен и заманчив.

На данный момент этот вопрос меня не занимал.

– Не стану настаивать на перечисление всех ваших интересов, – ответил я. – В начале беседы вы упомянули, что ваши адепты также умеют чувствовать намерения других…

– Эта способность развивается постепенно сама собой, когда человек начинает учиться ощущать воздействие других неведомых сил. Человеческие помыслы становятся как открытая книга.

– Вы читаете мысли?

– Не совсем… скорее, мы предугадываем грядущие поступки… Когда погружаешься в изучение нематериального воздействия на людей, понять грядущее материальное воздействие оказывается проще простого.

Я не стал больше докучать собеседнику, и мы завершили нашу беседу. Он написал мне адрес, где остановился бывший слуга магистра Норова.

– Слуга Осип не принадлежит к адептам общества, – пояснил Герасимов, – напротив, сторонник новомодных идей, который считал своего господина чудаковатым. Понимаю, магистру с ним было легче, слуга не проявлял излишнего любопытства к его мистическим делам.

Осип, слуга покойного магистра, встретил меня с радостью. Невысокий подвижный юноша с интересом смотрел на меня, приветливо улыбаясь.

– Неужто вы думаете, что барина убили? – с порога спросил он. – Жаль барина, добрый был, хоть и чудной. Сейчас я подыскиваю новое место… Но такого господина как покойный барин мне не видать, – в его голосе звучало искреннее сожаление.

Стопка сложенных книг в углу комнаты привлекла мое внимание. Молодой человек заметил мой интерес и с гордостью произнес.

– Я очень охоч до чтения. Не верьте, когда говорят, что работникам лишь бы поспать и брюхо набить… Барин меня хвалил, говорил, что в награду за год усердной службы отправит меня учиться. Он щедро платил за труд. Через год я бы смог взяться за учение.

Юноша печально вздохнул.

– Какому злодею барин помешал? – он сердито сжал кулаки.

– Ты последний, кто видел барина живым. Расскажи, как господин Норов провел свой последний вечер? – я перешел к делу.

– Как обычно, закрылся в кабинете со своими книгами, а потом лег спать, – Осип, почесал затылок.

– Барин был взволнован, задумчив, расстроен?

– Нет, спокоен, как обычно…

– Перед отъездом в усадьбу барин с кем-то виделся?

– Не могу знать… Но никаких разговоров барин не вел…

Осип вздохнул, что не может мне помочь.

– Был ли барин увлечен особой женского пола? – задал я деликатный вопрос.

– А то! – хмыкнул слуга. – Только барин скрытен был. Это у моего приятеля барин без умолку болтает о красотках. А мой барин всегда молчал. Но я часто встречал среди прочих писем надушенный конверт с бисерным аккуратным почерком. Я тогда думал, что барин скоро женится и позабудет о чудачествах… Жаль, имени на конверте не было, только адрес…

– Какой адрес?

Слуга снова горько вздохнул, постучав себя кулаком по макушке.

– Из головы вылетело!

У меня еще оставалась надежда, что некоторые письма сохранились в доме Норова.

– Постарайся вспомнить, как прошли последние дни барина, – сказал я, – любая мелочь может помочь следствию…

Парень, состроив серьезную гримасу, закивал.

Возможно, Осип вспомнит другие детали… А если новый господин поедет путешествовать? Это осложнит дело. А вдруг Осип поверенный убийцы, а мне ловко морочит голову, играя простачка?

– Подыскиваешь место? – переспросил я Осипа. – Могу тебе помочь…

Вспомнился Ростоцкий. Уверен, в интересах следствия он согласиться взять к себе в услужение этого паренька.

Я написал ему адрес Ростоцкого и велел явиться к полудню. Осип рассыпался в благодарностях.

– А это барин не чудной? Как с ним держаться? – спросил он насторожено.

– Не чудной, насколько я знаю. Увлечен медициной.

При упоминании о медицине Осип оживился.

– У моего друга барин – любитель медицины. Они вместе жабу резали. Говорит, что жуть как интересно. У нее сердце тоже есть, как у человека…

Не хотелось выслушивать истории об опытах с жабами, и я поспешил проститься с пареньком.

Сегодня барышня Ростоцкая вновь поделилась пересказом очередного ночного кошмара. Ей снилось, будто воды реки уносят ее тело, а она не может даже шелохнуться.

Ольга поначалу хотела прекратить эти беседы, но я упросила сестру разрешить Климентине делиться своими страхами. Мне искреннее хотелось помочь. Ольга нехотя оставила нас.

– Холод, меня охватывает холод, потом я начинаю тонуть, захлебываюсь и… просыпаюсь, – всхлипывала Ростоцкая, – мне страшно засыпать.

Действительно, её лицо выглядело осунувшимся и бледным, а взгляд усталым и нервозным.

– Призрак пугает меня, – предположила она, – несчастная не желает видеть меня женой своего возлюбленного…

Я не знала, что ответить.

– Мой брат любил её, – продолжала Ростоцкая, – если бы Коко полюбила Сержа и стала бы ему женою, я приняла бы ее как сестру, несмотря на низкое происхождение… Нет моей вины, что несчастная предпочла моего жениха!

"Приняла как сестру" – сомневаюсь, Климентина даже на небогатых аристократов смотрит с презрением.

Самоубийство? Константин говорил, что столь простая трагическая история вызывает у него сомнение. Правда, странная очевидность…

– Коко убили. Полагаю, вы задумывались о такой версии, – заметила я, – уверена, ее смерть – не самоубийство… Чем вызвана уверенность, что призрак преследует вас потому, что вы выходите замуж на её возлюбленного?

Ростоцкая вздрогнула. Она явно с трудом пыталась собраться мыслями, чтобы ответить на мой вопрос.

– Все возможно, – задумалась барышня, – но мне трудно назвать иную причину кроме самоубийства из-за несчастной любви, только эта причина объясняет навязчивость призрака…

К сожалению, я не обладаю умом Константина и не смогла найти ни одного предположения.

– Думаю, Константин скоро найдет разгадку, – уверенно ответила я. – Со мной призрак "заговорила" лишь однажды, дав ощутить минуты своей гибели…

– Мне очень жаль, – Климентина погладила меня по руке, – Серж рассказывал, как вы были взволнованы… Это поистине страшно!

Затем она поднялась с кресла и, сделав круг по комнате, закрыла лицо руками.

– У меня к вам просьба, – взмолилась Ростоцкая, – прошу вас погостить в нашем доме. Возможно, вы почувствуете присутствие призрака, когда переступите порог…

– Но если призрак приходит в ваши сны? Чем я смогу помочь?

Идея казалась бесполезной.

– Вдруг вы почувствуете, – повторяла барышня. – Я слышала, что вашей душе удавалось проникнуть во сны…

– Это вышло случайно, – заметила я.

Мне стало страшно за Ростоцкую, она была на грани безумия. Её глаза лихорадочно блестели, пальцы теребили кружево на манжете, на бледных щеках заиграл болезненный румянец.

– Если Ольга позволит, с радостью останусь у вас погостить, – сдалась я, – а вы будете сегодня на балу, что дают М*? – вопрос был задан с целью переменить беседу.

– Разумеется, среди шумной толпы я чувствую себя спокойнее и обретаю былую веселость, – улыбнулась Климентина, – значит, мы там встретимся? Будьте моим другом, Аликс!

– Да, ваша дружба делает мне честь, – слова прозвучали спешно и неискренне, но Ростоцкая не заметила этого.

– Благодарю! – воскликнула она, заключая меня в объятия.

Никогда не любила принимать выражение чувств от посторонних людей. Даже сочувствуя Ростоцкой, я никак не могла стать ее подругой. У нас нет общих интересов. Конечно, бывают друзья, дополняющие характеры друг друга – как "лёд и пламень". Но и такая дружба с этой барышней казалась мне невозможной. Общество Климентины тяготило меня. Хотелось, чтобы она поскорее ушла.