-- Мне очень жаль, -- Климентина погладила меня по руке, -- Серж рассказывал, как вы были взволнованы... Это поистине страшно!

   Затем она поднялась с кресла и, сделав круг по комнате, закрыла лицо руками.

   -- У меня к вам просьба, -- взмолилась Ростоцкая, -- прошу вас погостить в нашем доме. Возможно, вы почувствуете присутствие призрака, когда переступите порог...

   -- Но если призрак приходит в ваши сны? Чем я смогу помочь?

   Идея казалась бесполезной.

   -- Вдруг вы почувствуете, -- повторяла барышня. -- И я слышала, что вашей душе удавалось проникнуть во сны...

   -- Это вышло случайно, -- заметила я.

   Мне стало страшно за Ростоцкую, она была на грани безумия. Её глаза лихорадочно блестели, пальцы теребили кружево на манжете, на бледных щеках заиграл болезненный румянец.

   -- Если Ольга позволит, с радостью останусь у вас погостить, -- сдалась я, -- а вы будете сегодня на балу, что дают М*? - вопрос был задан с целью переменить беседу.

   -- Разумеется, среди шумной толпы я чувствую себя спокойнее и обретаю былую веселость, -- улыбнулась Климентия, -- значит, мы там встретимся? Будьте моим другом, Аликс!

   -- Да, ваша дружба делает мне честь, -- слова прозвучали спешно и неискренне, но Ростоцкая не заметила этого.

   -- Благодарю! - воскликнула она, заключая меня в объятия.

   Никогда не любила принимать выражение чувств от посторонних людей. Даже сочувствуя Ростоцкой, я никак не могла стать ее подругой. У меня с ней не было ни одного общего интереса. Конечно, бывают друзья, дополняющие характеры друг друга - как "лёд и пламень". Но и такая дружба с этой барышней казалась мне невозможной. Общество Климентии тяготило меня. Хотелось, чтобы она поскорее ушла.

   К счастью, визит подошел к финалу. Взглянув на часы, барышня поняла, что ей пора поторопиться на обед к одной из приятельниц. Когда за Ростоцкой закрылась дверь, я почувствовала облегчение.

   Поднявшись с кресла, я едва не вскрикнула, увидев возле двери влажные следы женских ног. След одной ноги был от туфельки, другой - босиком.

   Призрак утопленницы следует за Климентией по пятам - мелькнула мысль. Я зажмурилась. Когда открыла глаза, следов на полу не было.

   Подойдя к окну, я увидела, что в коляску рядом с Ростоцкой садится стройная девушка в мокром плаще. Насторожило, что барышня без шляпки, а мокрые волосы не уложены в прическу. Поначалу я приняла ее за служанку, попавшую под дождь. Она стояла ко мне спиной, и рассмотреть лицо не удалось. Потом я заметила, что девушка обута лишь в одну туфельку, вторая нога босая.

   Вздрогнув, я отвела взгляд, потом снова взглянула на Ростоцкую, испугано озиравшуюся по сторонам. Рядом с ней никого не было.

   Неужто почудилось? Нет, мои видения не обманывали меня ни разу. Призрак рядом с Ростоцкой, которая чувствует присутствие утопленницы и боится.

   Чтобы унять волнение, я принялась перебирать письма на столике в углу гостиной. Как обычно, несколько писем Константину, и множество в разрисованных конвертах для Ольги от приятельниц. Среди них я с трудом отыскала письма, адресованные мне от двух поклонников.

   В свете существует правило, что незамужней барышне не следует адресовать письмо. По светскому этикету поклонник должен писать письмо к ее замужней сестре, и после вежливых обращений и фраз вроде "прошу кланяться" или "прошу передать мое почтение" написать несколько сдержанных строк для барышни.

   Несмотря на правило, среди светских молодых людей распространена мода романтических писем. Обычно родственники барышень снисходительно относятся к подобной вольности, но внимательно следят за перепиской, дабы вовремя приструнить чрезмерно настойчивого поклонника.

   Не составляло труда предугадать слова писем, явно переписанных из каких-то глупых французских романов. Ясно догадываясь о фальши, я почему-то радовалась этим строкам, блаженно улыбаясь. Удивительно, как надоевшие старые комплименты могут окрылить барышню.

   Разум подсказывал, что авторы разослали свои пышные фразы нескольким барышням. Радует, что имя и адрес не перепутали.

   Я не сразу заметила предназначенное мне письмо без обратного адреса, поэтому распечатала его последним. Автором послания оказался граф Н*...

   Какое счастье, что Ольга не видела меня в эту минуту, она бы легко заметила мое смятение. Почему-то сейчас мне не хотелось говорить с сестрой о своих чувствах.

   Он написал мне столь теплое и трогательное письмо. Фразы были просты и, возможно, поэтому казались искренними. Граф помимо прочего интересовался моими делами, выражал беспокойство -- не докучают ли мне злобные призраки. В конце письма он выражал надежду, что мы увидимся завтра в салоне Софьи Карамзиной.

   Забыв остальные письма на столике, я ушла к себе в комнату написать ответ для графа.

   Вечером, когда мы собрались в гостиной побеседовать о событиях прошедшего дня, я спросила Константина:

   -- Когда Коко нашли, она была обута только в одну туфельку?

   Он давно привык слышать от меня странные вопросы, поэтому не удивился:

   -- Да, совершенно точно, -- ответил Константин, -- интересно... туфелька слетела, когда убийца толкнул Коко в воду, или соскользнула в воде? - он задумался.

   -- Неужто даже столь незначительная деталь может оказаться решающей? - изумилась Ольга.

   Сестра не переставала восхищаться умом супруга.

   -- Никогда не знаешь, что может оказаться важным... Потерявшаяся туфелька так и не найдена. Либо всему виною течение либо башмачок забрал убийца?

   -- Золушка-утопленница, -- вздохнула Ольга, -- но зачем убийце ее туфелька?

   -- Зачем... -- задумчиво повторил Константин, -- возможно, злодей полагал, что тело, унесенное потоком в Неву, никогда не будет обнаружено... А если и выплывет где-то за городом -- точное место преступления никто не установит. В таком случае, туфелька, оставленная у Зимней канавки, могла бы дать ненужную подсказку сыщикам о месте убийства...

   Ольга понимающе кивнула, гордясь своим мудрым супругом.

   Ранним утром я отправилась на прогулку по городу. Коляской, в отличие от Ольги, я правлю плохо, поэтому ехала очень медленно.

   Удивительно, но даже после ярких красок Кавказа, я продолжаю любить серый унылый Петербург. В этом таинственном городе каждый уголок хранит свои секреты. В предрассветных лучах можно уловить незримые тени призраков... Кажется, что они приветствуют меня как старую знакомую.

   На секунды в первых лучах солнца мне открывается другой Петербург, обитатели которого не живые горожане, а бестелесные духи. Они бродят по улице, сидят в кофейнях, смотрят из окон домов и, кажется, беседуют друг с другом. Звучит немного странно, но это тоже "жизнь", правда, "жизнь" иного Петербурга. Я видела жандарма, булочника, галантерейщицу, мальчика посыльного, бравого гусара, кокетку в окне... В этом "другом Петербурге" тоже есть свои новости, сплетни и, наверняка, скандалы... У нас наступает день, у них -- ночь, и призраки исчезают с городских улиц. С наступлением темноты для этого "другого города" наступает день...

   Возможно, виною моя фантазия...

 Петербургские Сфинксы Рис. Н. Воробьёв

   Когда я выехала на набережную Невы, солнце уже показалось над рекой. Утро выдалось солнечным -- редкость для осеннего Петербурга. Однако прохлада не отступила. К моей удаче, не было ветра с залива, иначе прогулку пришлось бы прекратить.

   Я всматривалась в гладь реки, отражение рассветного неба скрыло унылый серый цвет холодных вод. Строгие фасады домов, обрамлявшие набережную, сияли в красках утра. Как прекрасны мгновения между тьмой и светом, ночью и днем.