Октав Панку-Яш ПРИДЁТСЯ МЕЧТАТЬ О ЧЁМ-НИБУДЬ ДРУГОМ

Славно думать о том, что скоро у тебя будет новый велосипед со звонком, насосом, — словом, всем, что положено новому велосипеду. Об этом можно мечтать каждый вечер: как войдёшь с папой в веломагазин, он пожмёт тебе руку, подмигнёт, а потом и говорит продавцу:

— Мне почему-то кажется, что бегемотов у вас тут не продают.

— Нет, товарищ, здесь продают велосипеды.

— Вот и отлично. У нас и так дома полно бегемотов, больше просто ни к чему. А вот велосипеда у нас нет ни одного.

— Тут их сколько угодно.

— Ну, пока нам хватит и одного. Но, уж конечно, нужен самый лучший.

— Для кого?

— Для одного человека.

— Скажите, пожалуйста, точнее.

— Вы его всё равно не знаете. Положим, зовут его Раду.

— Раду или Рэдуку?

— Рэдуку.

— Рэдуку или Дуку?

— Дуку.

— Тогда понятно. Могу предложить вам четвертушку, детскую модель, или половинку, подростковую.

— Нет, уж вы дайте нам целую модель. Половинки я видел только в цирке, а на четвертушках и вообще, наверное, невозможно кататься.

— Вы не так меня поняли, товарищ. Я не предлагаю вам четверть или половину велосипеда. Речь идёт о подростковой или детской модели.

— Разве не все одинаковые?

— Нет. Велосипеды бывают трёх моделей: полные для взрослых, половинки для подростков и четвертушки для детей.

— Занятно. Очень занятно. А знаете, в других местах не так. Например, в кондитерских. Там одинаковые пирожные — и для взрослых, и для детей.

— Верно. Но вы же хотите купить велосипед, а не пирожные.

— Кто знает. Может, мы и пирожные купим. Больше всего, к вашему сведению, нам нравятся эклеры. А едим мы аккуратно, ложечкой, стараемся не закапать курточку.

— Это к велосипедам никакого отношения не имеет.

— Извините, но нам лучше знать, имеет или нет. И уж коли на то пошло, так знайте, что имеет самое прямое отношение. Если ковыряешь пальцем пирожное или роняешь крем на куртку, если утром моешь одни глаза и забываешь про шею и уши, или, скажем, заваливаешь бумагами комнату, или бегаешь к пруду без разрешения, или бросаешься на пол, орёшь и чего-то требуешь, не видать тебе велосипеда, как своих ушей.

— Что ж, наше дело сторона, мы продаём велосипеды всем, кто только пожелает.

— И напрасно. Велосипеды не следует продавать всем без разбору. Вот нам можете продать спокойно. Без звонка — не пойдёт, без насоса — тоже, а вот без разбору можно.

— Четвертушку?

— Да, если это называется четвертушкой.

— Какого цвета?

— Ну, скажем, зелёного. Или, скажем, серого. Самый красивый.

— У нас есть и голубые.

— Тогда дайте нам такой, чтоб был немного зелёный, немного серый и немного голубой.

— Надо поискать.

Славно думать о дне, когда у тебя будет новый велосипед со звонком, насосом — словом, всем, что положено новому велосипеду. Об этом можно мечтать каждый вечер. Войдёшь с папой в веломагазин, он пожмёт тебе руку и подмигнёт: мол, давай позабавимся немного. Так и радости прибавится и велосипед покажется красивее.

Но сегодня вечером, лёжа в постели и наблюдая, как гаснут одно за другим окна соседнего дома, он в последний раз думает о новом велосипеде со звонком, насосом — всем, что положено новому велосипеду. В последний раз, потому что завтра велосипед уже будет здесь. Папа был в магазине, заплатил за него, и завтра покупку доставят на дом. Он найдёт её в прихожей, у гардероба. Там был ящик, но его сегодня оттуда убрали, освободили место для велосипеда.

Последний вечер… Хотя нет, последний был вчера. Сегодня он хочет думать о велосипеде, но ничего не получается.

Месяц назад, неделю назад, да что там — вчера вечером всё было так ясно, он хорошо представлял себе, как всё произойдёт.

Вот он входит с папой в многоэтажный магазин, где толпится такое множество людей, что, как говорит мама, иголке и то негде упасть.

— Добрый день.

— Добрый день.

— Велосипеды у вас есть?

— Какие угодно.

— Дайте нам, пожалуйста, кулёк велосипедов.

— Велосипеды не продаются в кульках.

— Но ведь ириски продаются в кульках!

— Велосипеды не имеют ничего общего с ирисками.

— Извините, но нам лучше знать, имеют или нет. И коли уж на то пошло, так знайте, что имеют даже очень много общего. Если вместо того чтобы жевать ириску с закрытым ртом, вынимаешь её то и дело изо рта да ещё начинаешь тянуть её или если не хочешь угостить девчонку с первого этажа, то велосипеда не видать тебе как своих ушей.

— Наше дело сторона. Мы продаём велосипеды всем, кто только пожелает.

— И напрасно. Велосипеды не следует продавать всем без разбору. Но нам можете продать спокойно.

— Пойдёмте на склад, там и выберем.

Или входят они в магазин, где продают одни велосипеды да мотоциклы и детали к ним.

— Привет!

— Привет.

— Нам нужен велосипед для мальчика, который сам одевается и обувается, который помогает бабушке лущить горох и ложится спать до окончания телевизионных передач, а не канючит: «Я ещё посижу, спать неохота…» Есть у вас такие велосипеды?

— Есть.

— И вам совсем не интересно знать, какая связь между велосипедом, одеждой, обувью, горохом и телевизором?

— Не интересно.

— Жаль. А то бы вы узнали, что связь самая прямая. Дайте нам зелёный велосипед с жёлтым насосом, красным сиденьем и звонком наполовину серебряным, наполовину золотым.

— Таких велосипедов у нас нет.

— Нам-то какое дело! Чтоб был!

Месяц назад, неделю, да что там — вчера вечером всё выглядело так забавно. А вот сегодня ничего в голову не приходит. Велосипед уже куплен. Его ещё нет в доме, но он уже принадлежит ему.

Теперь придётся мечтать о чём-нибудь другом. А жаль. И никому ведь не скажешь, что жаль. Никто не поверит. Тебе покупают велосипед, тебе покупают ве-ло-си-пед, а ты сидишь и вздыхаешь…