Вернувшись в гостиную, они нашли Форка, который, прислонившись к стене, не спускал глаз с противоположной, на которой было выведено «Рыло говорит „Привет!“».

Хаскинс повернулась к Дорру:

— Почему бы вам не подождать нас в машине, Мерримен? Мы выйдем через минуту.

— Ясно, — понимающе кивнул Дорр. — Конечно.

Когда он вышел, мэр повернулась к шефу полиции и мягким успокаивающим движением положила ему руку на плечо.

— Поедем, Сид. Тут ты ничего больше не сделаешь.

Не обращая на нее внимания, Сид продолжал глядеть на противоположную стенку.

— Тедди все это сделал, чтобы заставить тебя кинуться за ним. И чтобы у него появилась возможность подстрелить тебя.

Он посмотрел на нее.

— Кто ему сказал, Б.Д.?

— Что сказал?

— О моей коллекции… этих вещичек.

— Она не представляла собой секрета.

Форк упрямо покачал головой.

— Кто-то ему рассказал.

— Может, у него есть напарник, — предположила Хаскинс. — Может, кто-то из жителей города.

— Накрыв Тедди, я займусь его напарником.

Келли Винс припарковал синий «Мерседес» на задах «Кузины Мэри» в 2.45 в понедельник, Четвертого июля, точно в соответствии с инструкциями Парвиса Мансура. Первым из машины вышел Винс. Затем последовал Джек Эдер, который остановился, опираясь на тросточку и осматривая парковку у ресторана, где стояла лишь двухдверная «Акура» Мансура.

Винс и Эдер направились к задней двери, обшитой стальными листами. Едва они оказались перед ней, на пороге возник Парвис Мансур, демонстрируя нервное возбужденное выражение лица; он был облачен в плотную дорожную куртку.

— Верхней одежды на вас нет, — вместо приветствия сказал он. — Отлично.

— Как и было сказано, — бросил Винс.

Смерив взглядом черную тросточку Эдера, Мансур спросил:

— А внутри, небось, клинок?

Эдер протянул ему тросточку:

— А вы поверните ручку вправо, только не влево.

Следуя указанию, Мансур повернул ручку, улыбнулся при виде пробки с серебряным колпачком, вытащил ее, приподнял тросточку и втянул в себя густой аромат.

— Бурбон, верно?

— Для укрепления нервов.

Мансур привел тросточку в прежний вид и вернул ее Эдеру.

— Вы, наверно, первым делом хотите осмотреть комнату для покера.

— Только мы одни, — сказал Винс.

— Да, конечно. Только вы наедине.

Помещение почти полностью отвечало описанию Сида Форка. Здесь стояли семь столов для игры в карты, покрытых зеленым сукном. Рядом с ними выстроились удобные мягкие кресла. Здесь же размещались три кожаных дивана (а не два, как показалось Форку), причем достаточно велики, чтобы прикорнуть на них; большой холодильник фирмы «Дженерал электрик» с морозилкой для льда; тостер, буфет, полный тарелок, стаканов, рюмок и бокалов; длинный узкий стол, на котором, скорее всего, раскладывали холодные закуски и несколько телефонных аппаратов; окон в комнате не было.

— Как насчет туалета? — поинтересовался Эдер.

Винс кивком показал на дверь в дальнем конце комнаты.

— Давай проверим.

Ванная была достаточно велика, чтобы дать место писсуару, унитазу, раковине и металлической колонке душа, которая затягивалась зеленой прорезиненной занавеской, скользившей на круглых пластмассовых кольцах цвета слоновой кости. Винс отодвинул занавеску в сторону и, приглядевшись, обратил внимание, что пол тут цементный, с металлическим желобом стока. Пройдя за занавеску, он взялся за ручку холодной воды и, повернув направо, резко отдернул руку, словно опасаясь струи воды. Но она не появилась.

— До чего ты подозрителен, — сказал Эдер.

— Интересуюсь, — пробормотал Винс, подходя к душу и с усилием толкая металлическую панель, на которой были смонтированы рукоятки кранов и рожок душа. Стенка отошла в сторону, явив взгляду деревянную площадку размерами три на три фута. На кронштейне висел мощный хромированный электрический фонарик на пять батареек.

Они пустили его в ход, когда спустились по пролету деревянных ступенек из необструганных сосновых досок. Перил вдоль марша не было. Лестница вела в небольшую комнатку с цементными стенами и полом. В ней стояли пара деревянных скамеек, переносной химический туалет, запечатанная пластиковая бутылка с питьевой водой «Эрроу-хед», две металлических кружки — и больше ничего.

Винс небрежно обвел лучом фонарика по потолку и по всем четырем углам.

— Отсюда не убежать, — заметил Эдер.

— Нет.

— Давай-ка выбираться.

Когда они вернулись наверх, то услышали слабое чириканье телефона. Винс снял трубку и бросил:

— Да.

— Это Мансур. Я звоню из отдельного кабинета для обедов. Один из этих телефонов и тот, что в кабинете Дорра, будет нашим каналом связи. В случае необходимости мы можем организовать диспетчерское совещание, хотя сомневаюсь, чтобы в этом возникла необходимость.

— Что с сейфом? — спросил Винс.

— Он открыт и совершенно пуст.

— Дал ли о себе знать человек с деньгами?

— Пока нет. Но у него еще есть пять минут. После того, как он прибудет и я пересчитаю деньги, я запираю их в сейфе, вручаю ему ключ от комнаты и отбываю.

— И вы ему сообщите, что мы в ней заперты? — спросил Винс.

— Да. Конечно.

— Мы к этому не готовы. По крайней мере, пока.

Мансур глубоко вздохнул.

— Вы не должны забывать, мистер Винс, что я якобы заманил вас сюда под предлогом игры в покер. Как предполагается, я действую в роли агента Б.Д. и Сида Форка, которые готовы продать вас тому, кто доставит деньги. И чтобы наш маленький спектакль производил убедительное впечатление, я не могу позволить вам и мистеру Эдеру шататься по холлу, не так ли?

— Парвис.

— Да?

— А что, если у него не будет с собой денег?

— Тогда я готов защищаться. Что, конечно, придется сделать и вам. — Наступила короткая пауза, которая завершилась словами Мансура: — Простите, что прерываю разговор, но он уже прибыл.

После того, как на другом конце наступило молчание, Винс повесил трубку и повернулся к Эдеру.

— Он на месте.

— А мы заперты.

— Хочешь выпить? — спросил Винс.

— Нет. А ты?

— Нет.

— Пара врунов.

Теодор Контрэр, который порой называл себя Тедди Джонсом или Смитом, вошел в отдельный кабинет «Кузины Мэри», одетый по случаю дня Четвертого июля в форму ветерана Вьетнама. На нем был камуфляжный комбинезон, парашютные ботинки, маскировочный берет, а на сгибе его правой руки лежало оружие, запрещенное законом, неизменный М-16, дуло которого смотрело на Мансура.

— Вы Парвис, точно?

— Да, я Парвис.

— Где Эдер и Винс?

— А где, я должен спросить, деньги?

— Какие деньги? — удивился Теодор Контрэр.

Мансур с руками на затылке проследовал в кабинет Дорра, сопровождаемый Контрэром, который держал его на прицеле М-16. Осмотревшись, он обратил внимание на два кресла с гнутыми спинками, сейф и парту.

— Симпатично. Что в сейфе?

— Ничего.

— Открой-ка и дай глянуть.

Подойдя к сейфу, Парвис потянул на себя тяжелую стальную дверь.

— Руки за голову, — напомнил Контрэр, отходя назад, чтобы отчетливее видеть весь сейф, который представлял собой емкость примерно трех футов в высоту, двух в ширину и трех в глубину.

— Ну и здоровый же сукин сын, — заметил Контрэр.

— Да.

— И вылизан дочиста. Даже полок не осталось. Без хлопот можно засунуть туда миллион баксов, пусть даже в двадцатках и пятидесятках.

— Эти купюры нас вполне устроят.

— Вроде я не совсем точно выразился. Никаких денег не будет. Но пойдет речь кое о чем, за что кое-кто отдаст и больше миллиона.

— О чем именно?

Дулом М-16 Контрэр показал на столик.

— Садись-ка за эту парту. Когда сядешь, можешь положить руки перед собой и сложи их, как тебя учили в школе.

— Я никогда не ходил в школу, если вы это имеете в виду. Я получил домашнее образование.