Наконец, пройдя проверку, мы садимся в поезд. Ехать до Столицы недолго, но из-за сумасшедшего распорядка дня, утомленные, мы устраиваемся в купе вместе. Дмитрий сидит у окна, смотря на тени деревьев и заборов.

- Ты можешь поспать немного, - говорю я, выключая свет.

- Мы скоро приедем и разойдемся по разным комнатам, не хочу тратить последний час на сон, - несмотря на темноту, я чувствую, как он улыбается.

Я сажусь рядом, подтягивая колени, и кладу голову ему на плечо. От Дмитрия приятно пахнет одеколоном.

- Несмотря на мое отношение к Содержательным домам, эта поездка была увлекательной, - мой шепот сливается со звуками движущегося поезда.

- Надеюсь, ты помнишь, что задолжала мне желание?

- Я надеялась, что ты забыл.

Дмитрий хмыкает. Я закрываю глаза, вдыхая его запах.

- Знаешь, мы бы могли не возвращаться в Столицу, - в ответ на мои слова, его тело сразу же реагирует, он напрягается. - Например, взять и сойти с поезда на любой остановке.

Молчание, которым награждает Дмитрий, становится мне ответом. Он не спрашивает, почему я не хочу ехать обратно, так как причина уже известна.

- Ты все еще ненавидишь Совет, да? За то, что мы сделали, - голос Дмитрия становится голосом хладнокровного Безлицего, из-за чего я сразу же жалею о начатом разговоре.

- Как бы я ни пыталась, у меня не выходит стереть воспоминания, - мне хочется прикусить язык, но уже слишком поздно. Я произнесла то, чего не следовало, буквально озвучила свою неприязнь к Безлицым. Было бы не так страшно, если бы Дмитрий не был в Совете, но он есть.

Спустя несколько минут, которые длятся, как часы, он подает голос:

- Ненависть - чувство дикое, но полезное, когда ты ненавидишь, ты становишься сильнее, нежели, когда боишься.

- Пошел вон, - говорю я достаточно громко, чтобы он услышал.

Алекса мои слова не заботят, наоборот, раззадоривают. Безлицый поудобнее устраивается в кресле.

- Перестань ходить ко мне по ночам, - я откидываю одеяло в сторону и поднимаюсь с кровати.

С тех пор как мы приехали в Столицу, прошло приблизительно три часа. Дмитрий и я разошлись по разным спальням, чувствуя напряжение, появившееся после моих слов в поезде. Я приняла душ и заснула сразу, как только моя голова коснулась подушки, но тут же подскочила, услышав кашель.

Я подхожу к двери, в темноте нащупывая ручку, не хочу включать свет и видеть Алекса.

- Я хожу к тебе непросто так, - Алекс скрещивает ноги, давая мне понять, что не собирается никуда уходить, - ранее я просил тебя уехать, но сейчас все изменилось.

Оставляя дверную ручку, я встаю в оборонительную позицию, стараясь не выглядеть при этом глупо.

- Что могло измениться за столь короткий срок?

Алекс поднимается с кресла. Я не вижу выражения его лица, сложно даже разглядеть, в какую одежду он одет. Безлицый двигается беззвучно, он останавливается в нескольких шагах от меня.

- Я.

- И что тебе нужно? - качаю головой в недоумении.

- Твоя помощь, - Алекс подходит ближе и берет меня за руку, заставляя посмотреть ему в глаза. - Это не обман или уловка, - говорит он быстро, но уверенно, - не думай об этом, просто с теми людьми, кто был схвачен во время мятежа, комиссары взяли не того человека.

Волнение в его голосе говорит мне о многом. Может, я не знаю Алекса достаточно хорошо, но понимаю, что если бы ему действительно требовалась помощь, он мог бы переступить через свою гордость и подойти ко мне.

- Кого они схватили?

Алекс выдерживает паузу несколько секунд, решая, может ли довериться мне, и, в конце концов, говорит:

- Моего брата.

- У тебя есть брат? - его слова приводят меня в замешательство.

Алекс прикладывает палец к губам и шикает, чтобы я успокоилась, но как я могу?

- Этого не может быть.

- Почему нет?

- Ты ведь из Чистилища, верно? Я помню дом, куда ты возил меня учиться драться, в тот день на нас набросились каннибалы. Получается, ты жил там, но, Алекс, раньше ты не упоминал ни о родителях, ни брате, - я так давно не вспоминала о времени, которое мы проводили вместе, что сейчас мои слова звучат отстраненно, словно я сама сомневаюсь, что все это было на самом деле.

Алекс медленно кивает, затем отстраняется и поворачивается ко мне спиной. Мне не нужно видеть, чтобы знать, насколько сильно он напряжен.

- Я хочу, чтобы ты помогла мне, но не собираюсь открываться перед тобой.

Я настолько возмущена, что не сразу нахожу, что ответить.

- Как я могу помочь тебе, даже если не знаю, в чем заключается моя задача? - неужели он не понимает, что доверие, как честь, один раз потерял, больше не найдешь.

Алекс издает гортанный звук больше похожий на рычание озлобленного животного и поворачивается ко мне с такой скоростью, что я не успеваю испугаться. Ручка двери упирается мне в спину, Алекс загоняет меня в ловушку из собственных рук по бокам от моего лица. Я зажмуриваюсь, внутренне борясь с собой, чтобы не оттолкнуть его от себя. Чувствуя опасную близость его тела, я наклоняю голову. Не желаю, чтобы он смотрел мне в глаза или у меня был соблазн сделать то же самое.

- На некоторые вопросы лучше не знать ответов, - говорит он в отчаянии, - я прошу твоей помощи, но не жду, что ты откликнешься.

Алекс берет меня за подбородок едва ощутимым прикосновением. Я заглядываю в его голубые глаза, которые в темноте кажутся черными. Лицо Дмитрия всплывает перед глазами, из-за чего по телу растекается знакомое тепло.

- Я не могу поговорить с Элеонорой или заставить Марго пойти на то, что собираюсь сделать.

- Тогда почему ты думаешь, что имеешь право просить об этом меня?

Безлицый тяжело вздыхает, он нервничает, но я не думаю, что это из-за моих вопросов или отрицательных ответов. Создается впечатление, будто он вот-вот сорвется с места, как легкоатлет, который должен первым пересечь финишную линию.

- Я больше не знаю таких людей, как ты, смелых и безнадежных одновременно.

Осознавая весь масштаб личной трагедии Алекса, я иду на то, чего поклялась никогда не делать. Вместо того чтобы вернуть на место взаимную неприязнь после недлительного романа, я с поникшей головой соглашаюсь помочь одному из своих врагов.

Я быстро надеваю форму и зашнуровываю берцы, мысленно проклиная себя за то, что согласилась. Алекс ждет меня по другую сторону двери, несмотря на то, что я не могу его видеть, отчетливо слышу, как он, нервничая, притопывает ногой.

- Каков план? - выхожу из ванной комнаты в полном обмундировании. - Надеюсь, ты не будешь пытаться угробить нас обоих в попытке спасти твоего брата.

Безлицый поднимается с кресла на ноги при виде меня, он ухмыляется в ответ на мои слова.

- В отличие от тебя я не деструктивный человек.

- Разумеется, - фыркаю я, - ты просто дотошный.

Алекс смеряет меня многообещающим взглядом, а затем вновь смотрит на часы, циферблат которых светится в темноте.

- У нас мало времени, - шепчет он себе под нос. - Пойдем, объясню все по дороге.

Безлицый перекидывает сумку через плечо, а затем движется к двери, он с осторожностью открывает ее, опасаясь, что может наткнуться на кого-нибудь. Это приводит меня в недоумение, вряд ли кто-то будет гулять ночью по этим коридорам и залам. Он жестом велит мне следовать за ним.

Мы двигаемся тихо, Алекс заранее достал фонарик из сумки, благодаря которому мы почти без проблем спускаемся вниз. Дело в том, что когда до меня доносятся звуки музыки, я останавливаюсь. Мелодия знакомая, представляю, как Дмитрий плавно водит пальцами по клавишам, от воспоминаний сердце останавливается. Мне бы хотелось сидеть рядом с Дмитрием и наблюдать, как он играет, но я собираюсь вызволить из заключения брата моего бывшего парня. Я стискиваю руки в кулаки от отвращения к себе. Алекс оборачивается и озадаченно смотрит на меня. Между нами повисает невысказанный вопрос, но затем я перебарываю себя и качаю головой, в знак того, что все в порядке. Я иду следом за Алексом в другую сторону. Постепенно музыка становится тише, а потом совсем теряется в безмолвии.