Те, кто желали силы, способной дотянуться до чего-то, становились красными аватарами.

Те, кто желали силы ради защиты друзей, становились зелёными аватарами.

И, наконец, те, кто хотели не силы, а лишь как можно более твёрдой скорлупы вокруг своей души, становились металлическими аватарами.

А затем бёрст линкеры, сами того не осознавая, продолжали поддерживать форму своего дуэльного аватара с помощью силы Инкарнации.

— Метатрон... — обратился Харуюки к державшей его за руки красавице. — Помнишь, ты говорила, что слышишь «звук», когда работает Система Инкарнации? Если так, то... наверное, звук защиты моего сердца звучит... невыносимо.

— Почему ты так думаешь?

— Я... один из немногих аватаров металлического цвета... то есть, аватаров с металлической бронёй. Это доказательство того, что я сильнее других людей пытался защитить свою душу. Я не просил силы, чтобы победить врагов, не просил умения защитить друзей... я молил лишь о том, чтобы меня покрыли крепкой бронёй. Именно поэтому мой звук должен быть мерзким...

Харуюки понимал, что слова его звучат так жалко, что Метатрон, наверняка, опять разозлится. Но архангел не изменилась в лице, ответив своим обычным тоном:

— Особенности, которыми вы, воины, разнитесь друг от друга, не вызывают во мне ни любви, ни омерзения. Ведь когда я нахожусь в первой форме, я не могу противиться приказу уничтожать вас всех без разбора, и поэтому чувства не имеют для меня никакого значения.

— Вот как...

— Но в то же время, я по-прежнему могу иметь своё мнение по поводу всего на свете, включая вас, и сама решать, нравится мне что-либо или нет. Например, остальные Святые — очень дорогие мне создания, а Четыре Бога Имперского Замка мне не по душе. Я люблю «Закат», но ненавижу «Ад». То псевдосущество, с которым ты сражаешься, я считаю омерзительным. А что до того воина, который похитил «Сияние» с алтаря в глубине моей крепости, исказил его, а затем осмелился использовать, чтобы превратить меня в сторожевую собаку... то я считаю, что во время нашей следующей встречи стоит потратить пару-тройку тысяч лет, чтобы основательно прожарить его.

— Я... ясно...

Харуюки вздрогнул, и в уголке его сознания мелькнула новая мысль.

Судя по её словам, та серебряная корона, которая сковывала волю первой формы Метатрона и тех рыцарей, что патрулировали базу Общества... содержала в себе эффект «Сияния», одного из Семи Артефактов. А значит, этот считавшийся утраченным Артефакт в настоящее время находится в руках Общества.

Это тревожная информация, но сейчас нужно думать лишь о Броне 2. Вновь посмотрев в лицо Метатрон, Харуюки повторил вопрос:

— Так что насчёт... моего звука?..

— Метатрон выразительно помолчала, а затем всё же ответила:

— Могу сказать, что твой вопрос мне не нравится.

— П-прости. Если не хочешь, можешь не говорить...

— ...В конце концов, он настолько глупый, что ты и сам способен найти ответ на него. Стала бы я на тысячу лет записывать в свои слуги создание, постоянно издающее неприятные звуки?

— Извини... П-погоди, что ты хочешь этим сказать?..

— И вообще, ты уверен, что у тебя есть время болтать со мной на эту тему?! Я ведь только что сказала, что на высшем уровне долго оставаться нельзя!

— Д-да, точно.

Харуюки вспомнил, о чём они говорили до того, как разговор ушёл в сторону. Метатрон поведала ему о «границе», что разделяла их. О незримой стене, которую на глубоком подсознательном уровне поддерживают все люди. Другими словами...

— Э-э, получается, что... меня от тебя отделяет броня моего дуэльного аватара?..

— Именно. Вообще, на высшем уровне тебе не нужен ни щит, ни меч — ведь в этом мире ничто не может тебя ранить. Но ты продолжаешь поддерживать ту форму, что принимал на среднем уровне. Пока ты будешь так делать, я не смогу поделиться с тобой силой.

— Н-но как мне тогда...

Харуюки уже восемь месяцев сражался в образе Сильвер Кроу. Эта форма в Ускоренном Мире стала для него совершенно естественной. Хотя Метатрон и утверждала, что он сознательно её поддерживает, сам он этого не ощущал.

— И... и вообще, ты ведь тоже находишься здесь в том самом виде, в котором мы встретились на неограниченном поле. Граница между нами — это не только моя вина... — несколько ворчливым тоном пожаловался Харуюки.

На лбу Метатрон появилась сердитая морщинка.

Но, к счастью, она не стала бранить его. Немного склонив голову, словно для того, чтобы окинуть себя взглядом, она согласилась:

— Да... ты говоришь правду. Будучи Святой, я полна гордости, даже высокомерия, из-за которых принимаю этот облик. Но сейчас пришло время избавиться от скорлупы. В тот миг, когда я одолжила тебе свои крылья, я приняла решение положить конец этому долгому удушливому застойному времени...

Метатрон подняла голову к небу, всё не открывая глаз. Харуюки, словно зачарованный, последовал её примеру.

На чёрном небосводе не проглядывалось ни единого огонька. Пожалуй, скорее стоило сказать, что над ними вообще не было неба. Лишь бесконечная бесцветная пустота.

В каком-то смысле это бесконечное пространство имело много общего с тесной клеткой. Подобно ей, пространство не позволяло выйти за свои пределы. По той же причине и вечность подобна бесконечно повторяющейся секунде. Ни та, ни другая не могут закончиться.

Когда в Харуюки пробудилась способность к полёту, и он впервые взмыл в небо дуэльного уровня, он ощутил, что этот мир бесконечен. Но даже в тот миг, когда это случилось, он был заперт в крохотной ячейке Ускоренного Мира, в боевой зоне Сугинами 2 на уровне «Чистилище». Сверху её ограничивало нейтральное поле, а ещё дальше — высший уровень, где пересекались три мира. Метатрон провела в этой темнице вечность. Всё это время она не знала ни смысла своей жизни, ни ради чего она сражается.

И тут прямо перед Харуюки возник столб золотого света.

Когда Харуюки опустил взгляд, он увидел, как беззвучно исчезают изысканные одеяния, покрывавшие тело Метатрон. Её туника развоплощалась, превращаясь в свет, начиная с подола и рукавов, обнажая манящие формы.

Случись это немногим ранее, и Харуюки тут же свалился бы на землю, отпустив её руки. Но сейчас его сердце рвалось ей навстречу.

Она — Энеми Легендарного класса, обладающая такой невероятной силой, что может потягаться даже с Четырьмя Богами, сторожившими Замок. Она — полный антипод Харуюки, бёрст линкера всего лишь пятого уровня. И всё же есть одна вещь, которая их объединяет. Они оба хотят увидеть, где кончается Ускоренный Мир. Они оба хотят лететь вперёд всё быстрее и быстрее.

Сейчас ему не нужна броня. Ему нужно сбросить ту скорлупу, что сковывала его душу, и шагнуть навстречу ей. Ради того, чтобы их сердца, сердца друзей, стремящихся к одной и той же цели, смогли коснуться друг друга.

Тело Харуюки тоже засветилось мягким серебристым светом.

Частицы света, образовывавшие броню Сильвер Кроу, таяли в воздухе. Из-под брони появилось собственное тело аватара, а затем и настоящее тело Харуюки из реального мира.

Свет, который испускали их тела, прошёл через крепко сцепленные руки и соприкоснулся на их ладонях.

И тут кольцо, образованное их руками, ярко вспыхнуло, осветив пустоту.

Метатрон плавно разомкнула веки, а затем впервые широко распахнула глаза. Золотые очи встретились с глазами Харуюки, а на маленьких губах появилась едва заметная улыбка.

Кольцо сияло всё сильнее, и тьма вокруг постепенно сменялась ослепительной белизной. Свет растворял их тела, и Харуюки ощутил, что теряет зрение, слух и другие чувства, возвращаясь к тому состоянию, в котором оказался сразу после появления на высшем уровне. Но сейчас Харуюки чувствовал, что рядом с его обнажённым сердцем бьётся ещё одно.

Сердца потянулись навстречу друг другу.

А затем соприкоснулись.

Харуюки не знал и не мог знать того, что в тот самый миг кое-что изменилось внутри центрального сервера Брейн Бёрста, известного как Основной Визуализатор.