«UI> Мой родитель, Миррор Маскер — мой старший брат. Но в Ускоренном Мире его больше нет.»

Небольшая пауза.

«UI> И в реальном — тоже.»

Когда Утай закончила собирать свой багаж, они вместе с Харуюки уселись на скамейку.

Облачное небо постепенно окрашивалось в оранжевый цвет. Доносились голоса тренирующихся на поле баскетболистов. В школе вообще оставалось много людей, готовившихся к фестивалю, но их разговоры до них не долетали.

Харуюки смотрел на мшистую землю и не понимал, что должен сказать… и должен ли он вообще что-либо говорить.

Перед ним в окне чата всё ещё отображались те слова, что Утай напечатала несколько минут назад. Он прочёл их несколько раз, но яснее их смысл стать уже не мог. Старший брат Утай был бёрст линкером, её «родителем», но его больше нет. Но он исчез не потому, что лишился всех очков в Ускоренном Мире. Он умер в реальном.

За свои четырнадцать лет Харуюки никогда не приходилось переживать смерть близкого человека. Ближе всего он подобрался к этим ощущениям, когда прошлой осенью Черноснежку сбила машина. Воспоминания о том, как он сидел в больничном коридоре и беспрестанно молился, до сих пор заставляли его потеть.

И если бы тогда…

Это был не первый раз, когда он задумывался об этом. Что, если бы Черноснежку тогда не спасли? Что стало бы с ним? Харуюки не мог этого представить. Во всяком случае, вряд ли он смог бы так радоваться жизни и наслаждаться ежедневыми дуэлями…

«UI> Прости меня», — вдруг появилась в окне чата новая строчка, заставив Харуюки моргнуть.

Он не смог ничего ответить, и Утай вновь постучала пальцами по коленям.

«UI> Я осознаю, что чем дольше я молчу, тем неприятнее тебе сидеть здесь, Арита-сан. Просто у меня голова начинает кружиться, когда я об этом думаю.»

— Н… не заставляй себя. Ничего страшного, ты можешь ничего не говорить, если не хочешь, — рефлекторно прошептал в ответ Харуюки. — Это мне нужно извиняться за молчание. Хоть я и на четыре года старше… но ничего не могу сказать…

«UI> С другой стороны, я на два уровня выше.»

Прочитав эти слова, Харуюки взглянул на Утай, но её выражение лица за всё это время так и не изменилось. Она продолжала мягко и немного печально улыбаться.

Вдруг в памяти Харуюки ожила сцена.

Когда они с Утай были наедине внутри Имперского Замка на неограниченном нейтральном поле, и им как раз удалось проникнуть внутрь дворца, Ардор Мейден сказала:

«Ку-сан, с тех пор, как мы пришли сюда, ты стал казаться таким надёжным и уверенным. Прямо… как мой старший брат.»

На эти слова Харуюки ответил: «О, ого, Мэй, так у тебя брат есть? В каком он классе?»

Но Утай ничего не ответила и лишь печально улыбнулась.

Эта сцена словно спроецировалась на большие глаза Утай, в которые он смотрел. Затем та мягко провела пальцами:

«UI> В тот раз ты действительно был очень похож на него, вплоть до цвета брони. Он, Миррор Маскер, всегда мягко, но уверенно вёл меня за собой… и именно поэтому… я начала бояться. Что освоить Идеальное Зеркало ты сможешь, только вплотную приблизившись к тому, кем он был.»

— Синомия…

«UI> Я ещё раз приношу свои извинения, Арита-сан. На самом деле, я с самого начала знала результат. Что смерти от сильнейших лазерных атак не смогут дать тебе ту силу, которую ты ищешь. Ведь «зеркало» в душе моего брата состояло не из стекла и не из серебра.»

Когда Харуюки прочитал эти слова, в голове у него вновь что-то кольнуло.

Он словно вновь ухватился за хвост мысли, которая появилась в его сознании, когда он сравнивал зеркало, купленное в школе, и то, что одолжила ему Идзеки.

— Да… я уже отчасти понимаю. Если… зеркало становится всё лучше и лучше, то оно постепенно перестаёт быть «вещью»… ведь что-то, что идеально отражает весь свет, становится невидимым. Всё, что ты видишь в нём — другие вещи. Другими словами… э-э…

Красноречие в очередной раз подвело Харуюки, но тех слов, что он сказал, хватило, чтобы Утай изумлённо округлила глаза и улыбнулась немного другой улыбкой.

«UI> Ты меня изумляешь. Неужели ты смог понять всё это в одиночку?»

— Э-э… что ты имеешь в виду под «всем этим»? — Харуюки не нашёл ничего лучше, чем задать этот глупый вопрос.

Утай продолжала улыбаться, а её пальцы неподвижно висели в воздухе…

Наконец она решилась, уверенно кивнула и быстро постучала по коленям:

«UI> Арита-сан, хочешь увидеть своими глазами то зеркало, что жило в душе моего брата?»

Хотя смысл этого предложения сходу уловить было нельзя, Харуюки немедленно кивнул.

— Да… хочу. Мне кажется, что когда я увижу это, смогу понять ещё больше.

«UI> Хорошо. В таком случае, идём.»

— Идём… на неограниченное поле? — спросил Харуюки.

Утай сомневалась ещё мгновение, но затем покачала головой.

«UI> Нет. Идём в мой дом в реальном мире. Возможно, мы задержимся, так что советую отписаться, что вернёшься позже.»

Район Сугинами можно представить в виде ромба, длинный конец которого направлен на юго-восток.

Коэндзи, где находится школа Умесато и живёт Харуюки, находится на восточном конце Сугинами. К западу находится Асагая, где живёт Черноснежка. К юго-западу — Мацуноги, где находится одноимённая школа, в которую ходит Утай. Ещё южнее от неё начинается Омия, где она живёт.

Харуюки шёл рядом с одетой в белое платье Утай по тротуару на юг и вспоминал, что в тот день, когда он впервые встретил её, они тоже пошли из школы вместе.

Когда в тот день она довела его до Омии, они тут же уселись на скамейку и вступили в командную дуэль. Их противниками стали Буш Утан и Олив Граб. В ходе боя Утан призвал силу ISS комплекта, и Харуюки не смог ей ничего противопоставить, но Утай с лёгкостью победила Олива, хотя тот и обладал той же силой, а затем призвала огненную бурю, испепелившую Утана.

«Неужели она и сегодня собирается сделать то же самое?» — несколько раз задумывался Харуюки, но, к счастью, сегодня Утай так и не сказала «покажи мне свою истинную силу». Она продолжала идти и, даже несмотря на то, что Харуюки вновь вызвался понести её сумку, шла она на удивление быстро для девочки своего роста. А уж глядя на её осанку и лёгкую походку становилось ясно, что она явно тренировалась хорошо двигаться.

Навигационный индикатор в интерфейсе показал, что они вошли в первый квартал Омии. Пройдя ещё двести метров, они сошли с тротуара на восток. Улица, по которой они шли, была застроена старыми, похожими на особняки домами. На карте всплыли несколько иконок храмов и часовен.

— Это место… совсем не похоже на Коэндзи, — тихо произнёс Харуюки.

Утай кивнула.

«UI> В детстве идти по этой дороге вечером одной мне было страшновато.»

Фраза эта выглядела довольно странно с учётом того, что Утай сейчас лишь десять лет, но хотя Харуюки и считал, что это место выглядит страшно даже для двоих, возраст не позволил ему высказать это вслух. За изгородями, тянущимися с обеих сторон, стояли старые деревья, и когда в их ветвях шуршал тёплый ветер, атмосфера по напряжённости могла поспорить с уровнем «Кладбище».

Шесть часов ещё не наступило, но на дороге кроме них никого уже не было. Харуюки казалось, что если бы не регулярные фонарные столбы (с неизменными социальными камерами), они могли бы бродить тут годами. Они продолжали молча идти по немного извилистой дорожке, и, в конце концов, Харуюки перестал понимать, где они находятся, несмотря на работающую карту… но в этот самый момент с правой стороны дороги появились старые ворота.

Они сделаны из почерневшего с годами дерева, а сверху покрыты черепичной крышей. Створы плотно закрыты, и можно лишь гадать о том, что находится за ними. Но одно очевидно — это не обычный жилой дом. И доказательство этому — прибитая к правому створу крупная табличка.

Утай остановилась перед воротами. То же самое сделал и Харуюки, после чего посмотрел на плиту. На ней виднелась надпись красивым печатным шрифтом: «Театр Но Сугинами»[10].