С неимоверным трудом подводникам всё же удалось потушить пожар. Сразу начали ремонт приборов и механизмов. Прошло три часа после взрыва. Гидроакустик Михаил Николаев доложил:

— Корабли удаляются! — Вскоре он уже не слышал шума их винтов.

Решив, что советская подводная лодка уничтожена, вражеские корабли ушли. Только вечером «Лембит» всплыл на поверхность. Командир отдраил рубочный люк и поднялся на мостик. Свежий воздух, кружа головы подводников, хлынул в отсеки. Застучали дизели, и «Лембит» пошёл на восток — к входу в Финский залив. Энергию электромоторам при плавании под водой теперь давала только одна аккумуляторная батарея из двух — значит, и запас её вдвое меньше, пребывание под водой ограничено. И всё же Матиясевич, умело уклоняясь от противолодочных катеров, провёл лодку через все препятствия в Финском заливе. Последние мили похода давались особенно тяжело. Тридцать шесть часов не всплывала лодка на поверхность, трудно было дышать. 19 сентября «Лембит» всплыл у Лавенсари. Поход завершился...

Замечательные боевые походы совершили «Л-3» и «Лембит» и позже — в 1944 и 1945 годах. «Л-3» стала гвардейской, «Лембит» — краснознамённым. Память об этих прославленных кораблях жива. Рубка «Л-3» как реликвия боевой славы установлена в городке подводников в одной из военно-морских баз на Балтике. А «Лембит» вскоре можно будет увидеть на бетонном постаменте в столице Советской Эстонии — Таллине, в прекрасном парке Кадриорг.

Подводникам Северного флота не нужно было, как балтийцам, прорываться через минные поля, чтобы выйти в открытое море. Зато им противостояла суровая природа Заполярья, бурное Баренцево море. Но североморские подводники ходили в боевые походы и в полярную ночь и в полярный день, когда спасительная темнота не скроет лодку, всплывшую для зарядки аккумуляторных батарей.

Конвои транспортов гитлеровцев шли по Баренцеву морю с запада на восток в порты Петсамо и Линахамари. Они везли боеприпасы и боевую технику, продовольствие и обмундирование для гитлеровских горно-егерских дивизий, безуспешно пытавшихся прорваться к Мурманску, к главной базе Северного флота — Полярному. А обратно, на запад, суда везли никелевую и молибденовую руду, без которой не выплавить броневую сталь, в Киркенесе, норвежском порте, грузили железную руду. Подводники-североморцы топили суда врага и в море и в фиордах — узких и длинных заливах с отвесными высокими берегами, глубоко вдающихся в сушу.

2 октября 1941 года подводная лодка «М-171» незамеченной проникла в фиорд Петсамовуоно. Командир Валентин Стариков увидел в перископ два судна, стоящих у причала: грузовое и пассажирское. Лодка развернулась носом к причалу и выпустила две торпеды. Два взрыва — значит, оба судна поражены. Не всплывая, «Малютка» направилась к выходу из фиорда.

— Подошли к выходу из фиорда! — доложил штурман.

И тут лодка вдруг начала всплывать, причём нос её упёрся в какое-то препятствие. «Противолодочная сеть, выход в море закрыт!» — подумал командир. «М-171» выскочила на поверхность, и тотчас рядом встали высокие всплески. Это открыли огонь орудия вражеских береговых батарей. Снова и снова погружалась лодка, командир давал полный ход назад, пытаясь вырваться из стальных сетей. Прошло более получаса, прежде чем это удалось. Но как прорваться в море? И Валентин Стариков решил всплыть и дать артиллерийский бой. Решение отчаянное! Ведь на «Малютке» одно сорокапятимиллиметровое орудие, торпеды израсходованы... Но другого выхода, казалось, не было. Командир подозвал командира БЧ-5, дал ему гранату:

— В случае чего взорвёшь артиллерийский погреб...

Советские подводники сражаются до конца! К счастью, до артиллерийского боя дело не дошло. Начался прилив, в Баренцевом море он достигает нескольких метров. Уровень воды в фиорде повысился и верхняя кромка стальной сети уже не достигала поверхности. «Малютка» проползла над ней, не показываясь из-под воды. Больше часа гитлеровцы преследовали уходящую на север лодку. Прошли сутки с того момента, когда «М-171» погрузилась, чтобы войти в фиорд. Наконец гидроакустик доложил, что корабли ушли. Прошёл ещё день и ещё ночь, и Валентин Стариков ввёл «Малютку» в гавань Полярного.

А ещё раньше, в августе, в этот же фиорд проникла другая «Малютка» — «М-172». Командовал ею Израиль Фисанович. Это был первый боевой поход молодого командира, и ему помогал опытный подводник командир дивизиона Иван Колышкин. В глубине фиорда командир заметил стоящий у причала большой транспорт. Лодка уже шла к выходу из фиорда, когда прогремел взрыв попавшей в транспорт торпеды. Вражеские катера не смогли найти «Малютку», и глубинные бомбы рвались где-то в стороне.

Ночью «М-172» всплыла и зарядила аккумуляторную батарею. Теперь она была вновь готова к бою — ведь оставалась ещё одна торпеда. На следующий день Фисановичу удалось разглядеть на фоне покрытых снегом сопок выкрашенное в белый цвет судно. Маскировка не помогла. Последняя торпеда шла так же точно, как и первая. На лодке услышали взрыв, потом ещё один: видимо, на судне взорвались котлы. Вся атака продолжалась только десять минут!

Отважно воевали лодки-«малютки» Северного флота. Двадцать девять боевых походов совершила гвардейская «М-171», восемнадцать — гвардейская и краснознамённая «М-172», на груди их командиров Валентина Старикова и Израиля Фисановича, командира дивизиона Ивана Колышкина заблистали Золотые Звёзды Героя Советского Союза.

«Малютки» на Северном флоте действовали недалеко от своих баз, подводные лодки других типов, с большим водоизмещением, ходили в походы до норвежского порта Тромсе. Выдающихся побед добилась «С-56». Эта лодка пришла на Северный флот с Дальнего Востока. Плавание было нелёгким: в Тихом океане за советскими лодками охотились японцы, в Атлантике — гитлеровцы. Из шести наших лодок, вышедших в путь из Петропавловска-на-Камчатке, в Полярный пришли пять. «Л-16» была торпедирована в Тихом океане...

14 мая 1943 года «С-56» вышла в боевой поход в Баренцево море. Через три дня чуткие приборы гидроакустической станции уловили шум винтов вражеского конвоя. Командир Григорий Щедрин повёл лодку на сближение с противником. В перископ он увидел транспорт и танкер. Их охраняли восемь сторожевых кораблей и два самолёта. Значит, груз важный! До целей оставалось четыре-пять кабельтовых, когда «С-56» дала залп из четырёх торпед. Получился «дуплет»: танкер пошёл ко дну, транспорт был повреждён.

Храбро воевали и другие подводники Северного флота. Многие лодки подняли на своих флагштоках гвардейские и краснознамённые флаги. Краснознамённая гвардейская «С-56» воевала в Заполярье до победы. Её командиру Григорию Щедрину было присвоено звание Героя Советского Союза. Во Владивостоке на городской набережной на бетонном пьедестале стоит теперь славная «С-56», вернувшаяся после войны на Тихоокеанский флот и тем самым завершившая своё кругосветное плавание.

Больше бы рассказал Вадим Инфантьев и о черноморских подводниках. Они воевали в особых условиях. В начале войны на Чёрном море было не так много судов противника, боевые корабли и транспорты у гитлеровцев почти все имели небольшое водоизмещение. Нелегко приходилось нашим подводникам при атаках, потому что конвои врага старались прокладывать свой курс близ берегов, там, где малые глубины. И всё же торпеды черноморцев находили цели.

В 1943 году враг вновь начал перевозить танкерами нефть из Румынии в Италию и оккупированную Грецию. Вновь потому, что после уничтожения нашей подводной лодкой в первый год войны итальянского танкера перевозка нефти морем прекратилась. И вот опять советские подводные лодки вышли к Босфору. 30 августа вечером командир «Щ-215» Михаил Грешилов обнаружил в перископ два эсминца. Они шли к входу в пролив. «Не идут ли они брать под охрану танкеры или транспорты?» — задумался командир. «Щ-215» продолжала наблюдать за выходом из Босфора. И вот из пролива вышел в Чёрное море конвой. Большой танкер охраняли два эсминца и два противолодочных корабля, то и дело сбрасывавших глубинные бомбы.