—   Ну, что скажете, Ватсон? — услышал я хрипловатый голос моего друга.

—   Много странного, приведена масса неточных и явно ошибочных данных, по стилю — отвратительно; я бы такого журналиста немедленно выгнал из редакции.

—   Не торопитесь с выводами, дружище, это написано одним из наиболее уважаемых и профессиональных авторов флагмана интернациональной журналистики, а статья была перепечатана многими изданиями с миллионными тиражами по всему свету, со всеми её очевидными ошибками. Что-то явно ускользнуло от вашего внимания.

—   Возможно, Холмс; признаюсь, мне нелегко было сконцентрироваться на этой писанине.

—   Прочтите теперь вот это, Ватсон. Из того же номера «The New York Times» за тринадцатое сентября. И еще одну статью того же автора, Вильяма Глаберсона, опубликованную днём раньше.

Я покорно последовал совету моего друга. Не могу сказать, что г-н Глаберсон произвел на меня впечатление более одаренного писателя, чем его собрат по профессии Кифнер. Столь же рваное, несвязное изложение фактов, казенный язык, отсутствие последовательности в аргументации. Тем не менее, я старался быть максимально внимательным, чтобы не упустить что-нибудь важное. И кажется, на этот раз мне это удалось. Закончив чтение, я молча поднял глаза на Холмса, — и он немедленно уловил перемену моего настроения.

—   Я вижу, Ватсон, что вы уже почти готовы со мной согласиться, а ведь я еще пока не раскрыл почти ничего из содержания имеющихся у меня на руках документов. Я мог бы показать вам массу любопытных материалов из английских, французских, итальянских, испанских, немецких и русских газет. У меня много друзей по всему миру, и они считают своим долгом держать меня в курсе последних событий. Своей репутацией я, видимо, обязан, в первую очередь, моему великому родственнику.

—   Холмс, позвольте вас спросить, когда и как вам удалось докопаться до истины в этом деле?

—   Признаюсь, Ватсон, что поначалу я, так же как и вы, был обуреваем сомнениями: было ясно, что за акцией подобного масштаба стоят чрезвычайно могущественные организации, обладающие властью, материальными средствами, вооруженные последними технологиями, но вот какие именно? Первые подозрения у меня зародились уже во вторник при просмотре кадров прямой трансляции из Манхэттена: вы обратили внимание на тот эффектный маневр, исполненный пилотом второго авиалайнера Boeing-767, рейса UA175 перед заходом на таран южной башни? В том развороте чувствовалась не просто высочайшая квалификация воздушного аса, явно недоступная террористам, пусть даже и взявшим несколько уроков пилотирования на тренажере для аппаратов этого типа. Понятно, что новичку-любителю было бы не по силам выполнить такой маневр, да еще и вписаться на скорости более пятисот километров в час в самый центр здания шириною всего в 60 метров при размахе крыльев собственной машины в 47 метров с лишним. Это понятно любому автолюбителю, делающему первые попытки въехать на большой скорости в узкие ворота. Но дело даже не в этом, Ватсон. В нём чувствовалась эстетическое совершенство хореографии, да, да, вот именно — эстетическое совершенство хореографии! Чувствовалась рука опытного сценариста, оператора и постановщика, знавших заранее, что снимаемые ими кадры будут прокручены затем сотни раз перед аудиторией в миллиарды зрителей! И потом эти бесконечные голливудские повторы с разных углов и на любой вкус, почти сразу, с панорамными видами, с драматическими эффектами в виде испуганно отпрянувшего от взрыва анонимного очевидца, но всегда в незамедленной съемке и не слишком близко, чтобы нельзя было разобрать некоторые неудобные детали. Настораживал также и тот факт, что заснят оказался и момент атаки первого самолета, но это уже так, к слову. Весьма странным показалось мне и отсутствие вертолетов спасателей: ведь здания ВТЦ простояли более часа, прежде чем обрушились, и за это время вполне можно было организовать операцию спасения несчастных, оказавшихся заблокированными на верхних этажах. Очевидно, кому-то было выгодно, чтобы непосредственных свидетелей того, что происходило внутри зданий, выжило как можно меньше.

Постепенно начали просачиваться первые сведения о количестве жертв; правда, далеко не сразу, так как по непонятным причинам они поначалу оказались засекречены (и это в стране, претендующей на роль чемпиона демократии и свободы слова!), точно так же, как и списки пассажиров угнанных самолетов, что было уже совсем нелепо. Ссылки на повышенную деликатность американских информативных средств перед трагедией беспримерного для США масштаба едва ли способны хоть кого-нибудь обмануть. Всем отлично известно, как обожают янки смаковать любую грязь, низость, пошлость, убийства, страдания и кровь. Кто, если не сами американцы, придумал транслируемые по CNN в прямом эфире «телевойны» с применением ультрасовременных видов оружия, всяких там точечных и «умных» ракетных и бомбовых ударов? И ведь вот что интересно, Ватсон: в двух зданиях ВТЦ обычно работали около 50 тысяч человек, не считая туристов; по свидетельствам очевидцев лишь очень немногие покинули их после взрывов и вплоть до коллапса башен. По первым, предварительным оценкам, количество жертв должно было исчисляться десятками тысяч, а что выяснилось впоследствии? Как любил повторять мой прадед, очень трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно, если её там нет!

—   Полностью согласен с вами, Холмс, это обстоятельство мне тоже показалось очень подозрительным. За неделю найдено было всего около двух сотен тел погибших или их частей, а опознано не более 30 — 40, что, конечно же, значительно меньше самых «оптимистических» прогнозов. Кстати, представителям прессы и просто любопытствующим был запрещен доступ в морги для пересчета останков, — согласно официальной версии, «чтобы их не травмировать». Сейчас, правда, журналисты придумали новую категорию — пропавших без вести, и их число с каждым днем растет. Как будто в ВТЦ работали бездомные бродяги, не состоявшие нигде на учете, которых никто даже и не хватился в первые дни.

—   Ватсон, прошу вас, обратите внимание и на конкретные данные по числу «пропавших без вести»: через десять дней после катастрофы их было «ровно 5422». По правде, я уже грешным делом и ожидал чего-то подобного: сумма цифр равна 13, ясно видна девятка при сложении двух первых членов, да и одиннадцать присутствует. Фантасмагория продолжается!

—   Удивительно! Но скажите, Холмс, когда ваши подозрения переросли в уверенность?

—   После того как выяснилось, что реальное число пострадавших в несколько раз меньше ожидаемого, логично было предположить, что в зданиях находилось значительно меньше служащих, чем обычно. Отбросив фактор счастливой случайности, можно прийти к выводу, что о готовящемся нападении знали заранее. И именно к этому выводу я и пришел. Приняв его за рабочую версию, следовало установить возможные мотивы организаторов и соучастников преступления. Очень скоро такие данные были у меня на руках. Сами же американцы немедленно занялись изучением так называемых «коротких продаж» акций, то есть, продажи акций третьим лицам с целью последующей скупки после снижения котировки на бирже, — особенно с участием непосредственно пострадавших от нападения компаний. Аналитик брокерской фирмы «Teather & Greenwood» Ричард Кроссли установил: такие продажи, причем в массовых размерах, действительно имели место в период, непосредственно предшествовавший «черному вторнику» и превышали обычный уровень активности в десятки раз. Сейчас к следствию уже подключилось американское Управление финансовых служб, компетентные финансовые органы Японии, Германии, Франции, Швейцарии и Италии. Если данные Кроссли будут официального подтверждены, меня это нисколько не удивит. Впрочем, учитывая вовлеченные в это дело колоссальные, поистине глобальные политические интересы, этого может и не произойти. Слишком серьезные силы заинтересованы в том, чтобы официальный миф заместил в сознании людей правду о трагедии. Для нас же особый интерес представляет тот факт, что главным съемщиком офисов в ВТЦ являлась компания Морган Стэнли, занимавшая целиком около тридцати этажей в двух зданиях. Её связи с Интернационалом общеизвестны: компании Дж. Моргана финансировали еще Льва Троцкого со всей его командой террористов в период подготовки революции 1917 года в России.