Если в пьесе К. Чапека "R.U.R." созданные биологическим путем роботы восстали против эксплуатировавших их людей, но в конце концов вынуждены учиться у них любви и состраданию, а в романе "Кракатит" инженер-химик Прокоп отказывается от своего разрушительного изобретения, грозящего человечеству непредсказуемыми катастрофами, то Вайсс, как и Гаусман, приводит читателя к убеждению в необходимости революционного изменения действительности. Сочувствие автора целиком на стороне организатора восстания против Огисфера Муллера — Витека из Витковиц и Петра Брока, которому удается выполнить возложенную на него задачу и избавить мир от власти новоявленного бога и тирана, в чем-то похожего на сказочного злого чародея.

Фантазия и действительность тесно переплетаются и в другом романе Яна Вайсса — "Спящий в зодиаке" (1937). Предприимчивый капиталист Лебдушка нанимает на свою ковровую фабрику интеллектуальных пролетариев — образованных безработных (в маленькой Чехословакии было тогда 400 000 безработных, хотя мировой экономический кризис рубежа 20-30-х годов уже шел на убыль). Так на фабрике Лебдушки оказывается Вацлав Ребенда — интеллигент, наделенный уникальной патологической особенностью. Как и вся северная природа, этот человек-растение на зиму погружался в спячку, после которой физически и духовно обновлялся. Пробудившись с душой ребенка, он за весну, лето и осень каждый раз заново проходил все стадии развития человека от детства до старости. В образе Ребенды поэтически воплощена мысль о единстве человека с природой, о вечной молодости человечества. В Советском Союзе, куда Лебдушка посылает Ребенду, герой романа находит родную для себя стихию. Он встречает здесь собрата по судьбе — молодого рабочего-бурята, который не стыдится своей необычности, а, напротив, гордится ею. Ребенда видит СССР сквозь призму авторской мечты о счастливом будущем человечества. Роман, в котором сочетались реальность и гротеск, философия и поэзия, авантюрная интрига и психологизм, имел отчетливую социальную направленность: автор его противопоставлял два мира — мир капитализма и мир социализма — и показывал обреченность любых враждебных происков против нашей страны.

Говоря о художественном своеобразии фантастических романов и рассказов Яна Вайсса 20 — 30-х годов, нельзя не отметить главенствующей роли сна. Если для Якуба Арбеса в "Мозге Ньютона" и Сватоплу-ка Чеха в "броучкиадах" сон был всего лишь удобным средством, позволяющим автору совершить вместе с героем и читателем путешествие в прошлое или на Луну, Ян Вайсс художественными средствами анализирует сон как одну из форм человеческого бытия и сознания. Нельзя не согласиться с видным чешским критиком Иржи Гаеком, который писал: "У Вайсса самый мимолетный сон не утрачивает… связи с жизнью "бодрствующего" человека и со всей сложностью его психики, его сознательных поступков, его общественного положения"[2]. "Одержимость" Вайсса проблемой сна имела жизненный, автобиографический источник. Во время первой мировой войны он воевал, был взят в плен, несколько месяцев, не раз впадая в горячечный бред, провел в тифозном "бараке смерти". Поразительно отчетливые и живые "стеклянные" сны той поры неизгладимо врезались в его память. Сам Вайсс писал: "…без сна с желтой лампочкой в бараке лагеря для военнопленных, куда герой вновь и вновь возвращается, не было бы и дома в тысячу этажей, который должен был наконец обрушиться, чтобы пленный мог пробудиться для реальной жизни"[3].

В 1932 году выдающаяся чешская писательница-реалистка Мария Майерова (1882–1967), которая долгие годы была тесно связана с чешским революционным движением, опубликовала утопический роман "Плотина". Действие этого произведения, с множеством героев, калейдоскопом самостоятельных эпизодов и детективной интригой, развертывается примерно через тридцать лет после мирового экономического кризиса 1929 года. В Австрии, Германии, Польше победоносно завершились социалистические революции. В Праге тайно готовится вооруженное восстание, начало которого приурочено к окончанию строительства большой плотины, расположенной выше города. Организаторы восстания распускают слух, что бетон некачественный и плотина неминуемо прорвется. Поставщики, многие из которых выполнили свои обязательства только на бумаге, не могут не поверить этому слуху. Поднимается паника, буржуазия покидает город. 1 Мая восставшие овладевают Прагой.

Ход истории, однако, опрокидывал слишком оптимистические прогнозы. В январе 1933 года в Германии установилась фашистская диктатура. Поднимают голову и чешские фашисты, притихшие было после неудачной попытки совершить путч в 1926 году.

Чешские прогрессивные писатели в известной мере предвидели возможность подобного поворота истории. Эмиль Вахек (1889–1964), друг молодости К. Чапека, в романе "Властитель мира" (1925), действие которого развертывается в 30-е годы нашего века, нарисовал зловещую фигуру немецкого промышленного магната Роберта Вера, вдохновившегося идеями Муссолини и стремящегося к мировому господству. Сделав своей политической марионеткой фанатичного пастора Даниэля Гаузера, он провозглашает его Спасителем Германии и Диктатором Отечества (прототипом личного секретаря и шефа политического отделения концерна Вера, а впоследствии председателя совета министров был один из активных участников первого гитлеровского путча). После захвата всей Европы Вер собирается создать на территории Чехии и Моравии "департамент Прага" (Гитлер, как мы знаем, создал в 1939 году "протекторат Чехия и Моравия"). Беру удается присоединить к своей Всемирной промышленной и торговой унии не только всю Европу, но и США (это была "гуманнейшая" война, которая велась с помощью бактериологического оружия и газов, воздействующих на психику), и только в результате революции Вер гибнет от им же созданных смертоносных лучей. Чешский вариант фашизации государства изобразил в сатирической повести "Средиземное зеркало" друг Фучика Карел Конрад (1899–1971). Министр внутренних дел одной континентальной республики находит прекрасный способ ликвидации безработицы: половину населения страны превращаете сборщиков налогов, а половину — в жандармов.

Пародийная утопия была закончена Конрадом в июне 1935 года. А 27 сентября того же года Карел Чапек направил редакторам готовившегося сборника "День мира" Максиму Горькому и Михаилу Кольцову статью "Ничего нового", в которой мы читаем: «Сегодня я кончил последнюю главу своего утопического романа. Герой этой главы — национализм. Действие весьма просто: гибель мира и людей. Это отвратительная глава, основанная только на логике. Да, это должно так кончиться: "Ничуть не космическая катастрофа, а только соображения государственные, экономические, престижные и т. п. Против этого нельзя ничего сделать"»[4]. Речь шла о романе-памфлете "Война с саламандрами".

Предыстория создания его была такова: в марте 1933 года московская киностудия «Межрабпромфильм» выпустила ленту "Гибель сенсации". В кинокартине, сценарий которой создавался при участии А. В. Луначарского, действовали механические роботы. Прочтя сообщение об этом фильме, К. Чапек опубликовал статью "Автор роботов защищается", где подчеркивал, что его роботы не были механическими, а производились биохимическим путем. "Мы не должны думать, что на нашей планете исчерпаны все возможности творчества", — писал Чапек.

Как вспоминал позднее автор, именно эта фраза и побудила его начать работу над "Войной с саламандрами".

Незадолго до этого писатель закончил философскую трилогию о путях познания, о нравственном самоопределении человека: "Гордубал", "Метеор", "Обыкновенная жизнь" (1933–1934), — в которой развивал намеченную еще в раннем творчестве мысль о том, что каждый человек в своей жизни осуществляет лишь одну из множества заложенных в нем возможностей, а остальные люди осуществляют другие возможности его собственного "я". В "Войне с саламандрами" объединились две линии творчества К. Чапека: социально-сатирическая и философско-психологическая. Это итог его размышлений об обществе, о тенденциях развития современного мира и о человеке.