•  И что, кто-то заинтересовался?

•  У нас, в общем-то, ни у кого таких денег нет, но полчаса назад приходила Екатерина Михайловна, спрашивала, сколько Вы хотите. Говорит, мы бы свой дом продали, добавили денег и купили. Так что мне говорить о цене?

•  А ничего. Скажите, что я передумал.

•  Как, это правда?- в голосе женщины я уловил радостные нотки.

•  Да, взял и передумал. Все- таки это мое наследство. Да и дом очень хороший, а теперь недвижимость каждый день дорожает. Так что, пусть будет, будем с мамой на лето приезжать.

•  Поня-ятно,- протянула домработница, но это точно?

•  Точно.

•  Хорошо. А когда Вы вернетесь?

•  Думаю, скоро.

•  А как Вы себя чувствуете?

•  Спасибо, хорошо. Да, Нина Владимировна, скажите, Вы не знаете, в какой больнице лежит Алевтина, как ее по отчеству?

•  Федоровна, Алевтина Федоровна Яблонева. Кажется, в третьей городской. А Вам зачем?

•  Потом объясню, спасибо большое и до свидания.

Значит, все-таки, Екатерина. Она приехала в поселок недавно, дед уже не вставал. Зачем молодой женщине с мужем и взрослой дочерью ехать в глухомань? Ну, ладно, местные, они привыкли. Но не верю я в то, что люди в трудоспособном возрасте, способны бросить все и переехать в тьмутаракань. Дочери – ни образования нормального не получить, какая в поселке школа? Да и замуж навряд ли найдется за кого выйти. Если только ездить или снова переезжать в город, а смысл? Вот только если есть цель, оправдывающая средства, ради которой и бросить все не жалко – окупится сполна. Значит, они знают про клад. Откуда? Кто они? И как намеревались получить наследство? А, может, им нужны только драгоценности? Они так же, как и я, не знают, где клад спрятан. Чтобы искать, нужно проникнуть в дом. Но тут приезжаю я. Видимо, они надеялись, что дом я выставлю на продажу, и им ничто потом не помешает искать. Почему они так думали? Но ведь в деревне, наверняка, знали, что с дедом мы не общались. А если я бы не захотел продавать дом, тогда что? Тогда нужно подстраховаться и припугнуть меня. Как? Да подсыпать что-нибудь в молоко, проще простого. Нет, убивать меня они не собирались. Почему? Не знаю, мне так кажется. Смерть после получения наследства – это всегда подозрительно. Да, значит, немного потравить меня, потом добиться, чтобы я испугался и уехал. А записка, кто ее автор? Екатерина? Не похоже. Тем более, я видел ее почерк, когда она записывала номер своего сотового телефона на тот случай, если мне вдруг станет хуже. Почерк у нее мелкий, а в записке – крупный, аккуратный, как у прилежной школьницы. Школьницы? Неужели дочь? Решила меня предупредить. Зачем? С благими намерениями или следуя тому же плану? Вопросы, вопросы. Но сегодня я очень устал и поступлю, как Скарлетт О, Хара – подумаю обо всем завтра.

Утром заехал Валька.

•  Ну, что, ты как?- задал он мне вопрос с порога.

•  Нормально. Появились кое-какие догадки и соображения, расскажу по дороге. А ты звякни Андрюхе в архив, попроси, пусть сделает запрос в город Пикалево Ленинградской области и узнает, работала ли в какой-нибудь больнице Екатерина Михайловна, фамилии не знаю, замужем, лет сорока, есть дочь. Сможешь?

•  Не вопрос? А зачем?

•  Все расскажу. Звони, я пока соберусь.

Валька набирал номер, разговаривал со своим другом из убойного отдела, который работал в архиве и выяснял для нас, небезвозмездно, конечно, разные сведения. Я же тем временем выпил кофе, взял несколько яблок и кусок пирога – не с пустыми же руками человека в больнице навещать. Мама уже ушла на работу. Ночью я слышал, как она ходила: переживала, а, может, и плакала. Да, досталось ей. Узнать про свою мать, что та шантажировала отца, а тот, кого она своим отцом считала, просто использовал беспомощного человека? Круто.

Доехали мы быстро, дорога была пустая, будни. Валька вытряс из меня все, что я узнал, все мои догадки и согласился, что я, пожалуй, прав. Конечно, окончательно судить о чем-либо было рано, но как-то уж все очень складывалось.

Мы без труда нашли по карте нужную нам больницу. У дежурной узнали номер палаты Алевтины Федоровны Яблоневой. Нас пропустили, только заставили надеть бахилы.

В женском отделении травматологии в нужной нам палате лежали четыре женщины. Почему-то я сразу понял, кто из них Яблоневская фельдшерица. Она лежала у окна и напоминала доктора Айболита в женском обличье. Волосы женщины были собраны в седой пучок на затылке, а очки были сдвинуты на кончик носа. На губах играла вопросительная улыбка. Словно она знала нас и ждала нашего прихода. Нога у нее была в гипсе, но у кровати стояли костыли. Значит, дело шло на поправку.

•  Здравствуйте,- сказали мы. Нам бы Алевтину Федоровну Яблоневу.

•  Это я,- отозвалась женщина у окна. Значит, я не ошибся.

•  А Вы кто будете?

•  Алевтина Федоровна, а мы не могли бы поговорить в коридоре, Вам вставать можно?

•  Да, вот осваиваю,- она кивнула на костыли. Внук вчера привез. Поможете мне?

•  Да, конечно.

Я взял женщину под руки и помог ей подняться с кровати, а Валька приладил костыли в подмышки.

•  Врачи говорят, еще долго скакать придется. Вот меня угораздило! Там в коридоре диван есть в столовой. Пошли туда.

Поддерживая женщину, мы прошли в больничную столовую и уселись на протертый дерматиновый диван. В столовой никого не было. После завтрака все отдыхали по палатам.

•  Я Вас слушаю, молодые люди. Чем обязана?

Я представился.

•  Ах, вот оно что! А я мучаюсь, кого Вы мне напоминаете. Конечно, видна порода Эриха. Жаль, хороший был мужик. Можно сказать, полвека бок о бок прожили. Ну, не считая тех лет, что он в городе провел.

•  Так, значит, Вы хорошо его знали?

•  А как же! И его, и бабку. Правда, та стервой была, прости Господи. Эрик не в нее пошел. Хоть и немцем был по происхождению, никогда жадным не был. И сам умел жить, и другим в помощи никогда не отказывал.

•  Скажите, а это правда, что его во время войны арестовывали за пособничество немцам?

•  Ну, мне-то тогда лет пять было. Знаю обо всем со слов матери. Она рассказывала, что такой факт был, но его быстро отпустили. Эрих местным много помогал, соседа- партизана не выдал, продукты у немцев таскал, в их доме немецкий штаб и продуктовый склад был. Так вот, он соседских ребятишек подкармливал. Опять же, разбомбили их, бабка погибла. Я ее почему стервой называю? Случай один был. Мама моя однажды решила сменять столовый сервиз на продукты. Мы пришли в дом Эриха, там был он сам, бабка его и военный комендант. Мама поздоровалась и достала сервиз. А бабка скривилась и сказала:

•  Ну и дура же ты, Таська, зачем дерьмо принесла? Кому этот хлам нужен?

•  Да мне много не надо,- просила мама, немного хлеба и тушенки.

•  Да за это и хлеба одного много. Господин комендант,- обратилась она к офицеру, возьмите фарфор. Комендант оценивающе посмотрел несколько блюдец, одно было с трещиной, тарелок, супницу и чашки. Затем, молча отрезал от краюхи хлеба треть и протянул мне. Я тут же впилась зубами в хлеб. Есть хотелось постоянно, скотину мы давно зарезали, оставалось немного овощей, которые мы ели понемногу, но мне хотелось хлеба и мяса. Мама поблагодарила офицера, и мы вышли из дома. За всей этой картиной наблюдал Эрих. Когда мы уже дошли до калитки, он нагнал нас и протянул маме шарф, который мама обронила в доме, и так же быстро убежал. Мама развернула шарф: там оказалась банка тушенки и пачка сливочного масла. Как ему удалось их вынести – загадка. Вот каким был твой дед. И ведь это не единичный случай. У нас в поселке люди памятливы. Ты к ним с добром, и они ответят тем же. Когда деда твоего арестовали, за него несколько семей вступились, моя мама в том числе. А Эрих потом будто чувствовал себя в долгу перед людьми. Всегда старался чем-то помочь. Церковь местную отреставрировал, когда в Бога вновь верить разрешили. Да и в долг давал всем, кто ни попросит. У нас многие пьют. А что делать, особенно зимой? С лекарствами трудно, вот люди самогоном и лечат все подряд.

Я понял, что пора переходить к интересующей нас теме.

•  Алевтина Федоровна, а Вы давно в амбулатории работаете?

•  Да, почитай, всю жизнь. Как училище девчонкой закончила, так и работаю. Сначала медсестрой была. Фельдшер бывший, Иван Данилович, хороший врач был, да пил сильно. Ну и допился до смерти. Я курсы повышения квалификации закончила, стажировку прошла в городе, вот с тех пор и работаю.

•  А деда Вы тоже лечили?

•  Да я всех лечила, вот только Эрих жаловаться по пустякам не любил. Нога у него болела сильно, иногда приходилось уколы назначать и колоть, а так со здоровьем у него особых проблем не было. Да и Нина за ним хорошо ухаживала. Иных таких родственников не встретишь.

•  А она у него давно работала?

•  Давно. И, хотя, у нас не принято слуг держать, но Эриха никто не осуждал.

•  Скажите, а вот Екатерина Михайловна, как она вам?

•  В смысле?

•  Ну, по-вашему, хорошим она была врачом?

•  А это Вы к чему?

Я рассказал про « ветрянку».

•  Странно,- задумалась женщина. Ветрянку с аллергией перепутать сложно. Потом, она обязана была точно узнать, болели ли вы в детстве или нет, а уже потом ставить диагноз. Но не мне судить о ее профпригодности. О ней я мало что знаю, они люди не очень общительные. Вот молоко я у нее беру, хорошее молоко.

•  А Вы ногу у нее в огороде сломали?

•  Да. Но я сама виновата. Под ноги надо смотреть. А Екатерина помогла мне, « скорую» вызвала, шину на ногу наложила. В общем, у меня к ней претензий нет. А зачем Вам про все это знать? Что конкретно Вас интересует? Неправильный диагноз еще ни о чем не говорит, все могут ошибаться, и я могу.

Ну, конечно,- подумал я, цеховая солидарность.

•  Дело не в этом, Алевтина Федоровна. Я все понимаю, но тут немного другая ситуация. Не могло ли случиться так, что все-таки Вы упали не случайно? Подумайте, это очень важно.

•  Что значит не случайно? Что-то я ничего не понимаю.