— Хару!

Этот голос принадлежал Тиюри, игравшей на соседнем поле.

«Эх ты, следила бы лучше за своей игрой», — подумал Харуюки.

Перед тем как окончательно отключиться, он услышал топот бегущих к нему ног.

Харуюки ощутил во рту нечто тонкое и попытался пососать этот объект.

В рот его тут же полилась холодная сладкая жидкость, и Харуюки принялся жадно её пить. Он наполнял свой живот, пока в лёгких не закончился воздух, а потом тяжело отдышался.

Харуюки попытался открыть глаза, но в них тут же ударил яркий белый свет, заставивший его проморгаться и прищуриться.

Свет шёл от панелей освещения на потолке. Со всех сторон Харуюки окружали белые занавески. Стало понятно, что он был уже не в спортзале. Да и лежал он не на жёстком деревянном полу, а на простыне кровати.

«Где я?» — успел подумать он, как вдруг послышались шаги, и кто-то одёрнул занавеску.

— О, Арита, пришёл в себя? — сказала появившаяся перед Харуюки девушка с волосами средней длины, одетая в цветастую футболку с белым халатом поверх неё.

Это школьная медсестра Умесато — Хотта. А значит, Харуюки находится на первом этаже корпуса 2, в медкабинете.

— А… э-э… я… — начал бормотать Харуюки.

На немного мальчишеском лице Хотты проскочила сокрушённая улыбка, и она сказала:

— Я понимаю желание выложиться на полную во время матча, но следи, пожалуйста, за своим состоянием. Упади твоё давление ещё чуть ниже — пришлось бы вызывать скорую.

— А, ага… извините…

«Ага, значит, я по ходу матча упал в обморок то ли от низкого давления, то ли от обезвоживания, и меня притащили сюда», — наконец осознал происходящее Харуюки и посмотрел на индикатор времени в правом нижнем углу. Шёл уже второй урок. Харуюки пробыл без сознания… или, говоря проще, проспал, больше получаса.

Медсестра забегала пальцами по виртуальному интерфейсу, убедилась, что состояние Харуюки вернулось в норму, и кивнула.

— Отлежись до конца второго урока. И продолжай пить. Мне надо сходить на собрание сотрудников школы, но если что-то случится — тут же жми на кнопку, и я приду. Поправляйся!

Занавеска вновь задёрнулась, и послышались звуки удаляющихся шагов. Харуюки услышал, как открывается и закрывается дверь. В медкабинете повисла тишина.

Скорее всего, Хотта должна была уйти раньше, но не смогла оставить лежавшего без сознания Харуюки.

«Как же неудобно перед ней… хотя, это ведь её работа», — неспешно думал Харуюки. Слева к его рту вновь потянулась соломинка.

Он рефлекторно потянул её в рот и снова начал пить. Холодный напиток приятно тёк по горлу.

— ?..

И тут Харуюки начал задумываться, откуда эта соломинка взялась. Он повернул голову влево, ожидая увидеть либо питьевой автомат, либо медицинского робота.

Оказалось, что соломинка тянулась к самой обыденной бутылке спортивного напитка.

И бутылку эту держала изящная ручка, явно принадлежащая не Харуюки.

— …?

Продолжая следовать указаниям своих замедлившихся мыслей, Харуюки начал бежать взглядом по этой руке. Он дошёл до короткого рукава рубашки, из которого та выглядывала. На рубашке был повязан галстук карминового цвета, чуть выше него виднелся обёрнутый вокруг шеи нейролинкер благородного чёрного цвета, а по плечам ниспадали чёрные волосы…

— …Бха!

Как только Харуюки осознал, кто именно сидел всё это время слева от него, напиток тут же прыснул из носа.

Несколько капель попали на рубашку сидевшего рядом человека, и Харуюки почуял, как его сердце вновь начало биться сильнее. Он замахал руками и закричал:

— П-пр-прос-прости! Н-н-надо вытереть, а то впитается!

В ответ на это сидевший на стуле человек хладнокровно поставил бутылку на кровать и сказал:

— М, ну да. Хорошо, сейчас.

Затем она тут же отстегнула галстук и начала быстро расстёгивать пуговицы рубашки. В глаза Харуюки бросилась на удивление бледная кожа её груди и два пологих, гладких холмика.

— Хга-а! — вновь воскликнул он невесть что, запрокинул голову и резко зажмурился. К счастью (?), дальше этого девушка не пошла.

— Шучу я. Ничего страшного, эту рубашку можно стирать, — так же равнодушно сказала она, а затем принялась застёгиваться обратно.

По одной лишь чёрной рубашке, единственной в школе, можно понять, что возле Харуюки сидит зампредседателя школьного совета, а также его «родитель» как бёрст линкера — Черноснежка.

В глазах разодетой в чёрное красавицы, изящно сидевшей на стуле, проглядывало лёгкое беспокойство.

— Харуюки. Как и Хотта, я не могу ругать тебя за то, что ты решил выложиться на полную во время физкультуры. Но раз уж на тебе нейролинкер, то следи за индикаторами своего здоровья. В этот раз тебе повезло, и ты отделался лёгким обезвоживанием, но в следующий раз последствия могут быть куда серьёзнее.

— У… угу, прости меня… я просто забылся…

Он старался изо всех сил, а в итоге заработал лишь насмешки зрителей и потерю сознания, о котором сообщили даже Черноснежке. Харуюки свесил голову, но тут бледная ладонь легла на его левую руку.

— Не извиняйся, я не виню тебя. Просто… не пугай меня так, — сказала она уже тише.

Поднявший голову Харуюки заметил, что и лицо её стало выглядеть гораздо нежнее.

— Когда Тиюри сообщила мне, что ты потерял сознание, я сама чуть в обморок не упала. Я едва не использовала сам-знаешь-какую команду, чтобы добежать сюда.

Черноснежка явно имела в виду особую команду, доступную лишь бёрст линкерам девятого уровня: «физикал фулл бёрст». Технически, это лишь усиленная версия «физикал бёрста», который Харуюки едва не применил в противостоянии с Исио, но эффекты этих команд трудно даже поставить рядом. Эта команда ускоряла сознание в сто раз, не отделяя его от тела.

Но и плата за её использование была колоссальной. Использовавший её человек терял 99 % текущих бёрст поинтов, тут же оказываясь на пороге полной потери очков. Возможно, Черноснежка просто шутила, но Харуюки рефлекторно покачал головой.

— Х-хорошо, что ты её не использовала. Я не то чтобы потерял сознание, у меня просто голова от усталости закружилась… так значит, тебе Тию рассказала?

— Угу, сразу, как только тебя притащили сюда. Она, кстати, на удивление заботливый человек.

— Заботливый? — переспросил Харуюки.

Черноснежка слегка улыбнулась, а затем скосила взгляд влево.

— Тиюри и Такуму сидели здесь же до начала второго урока. Мне пришлось их выгнать, чтобы им не засчитали прогул. Они страшно переживают, так что лучше отправь им письмо.

— Х-хорошо.

Харуюки кивнул и открыл специальный почтовик для обмена внутришкольными сообщениями. Он написал друзьям, что пришёл в сознание, и что с ним всё в порядке, добавив благодарности за то, что они пришли посидеть возле него. Но тут он удивлённо посмотрел на Черноснежку и спросил:

— Кстати, а разве тебе на уроки не надо?.. Разве тебе не запишут это как прогул по неуважительной причине?..

— Эй, я, по-твоему, кто? Я записалась в систему как ассистент школьной медицинской службы. Естественно, с разрешения Хотты и под её гарантии.

Черноснежка произносила эти слова с такой снисходительной улыбкой, что Харуюки стало слегка стыдно за то, что он задал этот вопрос. Улыбка Черноснежки приняла другой оттенок, она немного подалась вперёд и игриво прошептала:

— На самом деле я поначалу собиралась вознаградить заботу Тиюри и тоже дать ей временный статус ассистента, но потом попросила её об одолжении. Видишь ли, вчера я так сильно хотела побыть с тобой наедине, что привела тебя в комнату школьного совета довольно грубым методом. Но мы так и не смогли толком поговорить из-за сложившихся обстоятельств.

— А… ну… да…

Блеск её чёрных глаз так завораживал Харуюки, что он едва мог говорить.

Действительно, вчера она ни с того ни с сего завалилась в кабинет класса 2-С и заявила, что «председатель комитета по уходу должен немедленно явиться в школьный совет». Харуюки, по ошибке вступивший в этот самый комитет, пошёл за ней, ожидая, что его будут за что-то ругать, но, как оказалось, Черноснежка отдала этот приказ только ради того, чтобы побыть рядом с ним наедине.