— Ясно…

До этого самого момента Харуюки не был уверен в том, была ли эта «учитель», о которой она говорила, той самой Курасаки Фуко. Но эти слова окончательно убедили его. Фуко, по словам Черноснежки, обладала «самой чистой положительной Инкарнацией», другими словами, она сильнее всех бёрст линкеров верила в силу надежды, уз и любви. И такие слова могли принадлежать только ей.

Выходит, что на прошлых каникулах, когда Рин подрабатывала в больнице официанткой, она случайно облила холодной водой именно Курасаки Фуко. Фуко действительно жила где-то в районе Сугинами или Сибуи, а в больницу могла зайти ради обследования, связанного с тем, что её ноги были кибернетическими протезами.

Окончательно поверив ей, Харуюки кивнул. Рин продолжала смотреть прямо в его глаза.

В её серых глазах вновь начали собираться слезы. Они быстро стали слишком велики для своего веса и начали капать на щёки Харуюки.

— Почему?..

— Э?.. — не понимая, что происходит, Харуюки вновь окаменел.

Лицо Рин скривилось от плача, и она спросила его:

— Почему ты не ата-ковал ме… ня? Я… напа-ла на тебя потому, что не боялась того, что ты кинешься на меня и уничтожишь. Я надеялась, что ты растерзаешь меня, и я смогу принять на себя хоть малую часть тех чувств, что сокрыты в Броне Бедствия… но…

От её слов у Харуюки спёрло дыхание.

И действительно, перед тем, как вызвать его на дуэль, Рин сказала, что уничтожит Броню и примет на себя его ярость и ненависть. И бой действительно мог пойти по такому пути… Броню таким образом уничтожить, быть может, и не удалось бы, но Харуюки вполне мог взбеситься и обрушить всю свою силу на Рин.

Но сразу после начала битвы Аш Роллер перехватил инициативу фразой «как ты смеешь притрагиваться к моей сестре?!», и с тех пор у «зверя» просто не было времени как-то проявить себя. Конечно, их диалог содержал гораздо больше криков, чем хотелось бы Харуюки, но, если подумать, без них не обходился ещё ни один из бесконечных боёв Аша против Кроу…

— Я… не могу уничтожить тебя, — произнёс Харуюки, улыбнулся и покачал головой.

— Э?..

— Ведь Аш… мой очень дорогой… друг.

Харуюки старался выбирать слова очень тщательно, но Рин лишь опустила взгляд и со слезами на глазах повторила:

— Друг…

Харуюки ощутил, что она явно была недовольна ответом, и поспешил добавить:

— И-именно. Очень дорогой. И поэтому, даже если я полностью… стану Хром Дизастером и попаду под власть Брони… — Харуюки отчаянно выдавливал из себя слова, противоречащие своим собственным мыслям. — Я ни за что… не попытаюсь растерзать Аша. Он… мне нравится.

И тут…

Из очей Рин слёзы хлынули с двойной силой, но выглядели они совсем не так, как раньше.

Словно пытаясь догнать оброненные капли, она опустила голову и коснулась щеки Харуюки. Тот услышал у своего уха её жаркое дыхание, а затем полились слова:

— Я… так счастлива. Я боялась, что когда расскажу тебе, кто я… ты решишь, что я ненормальная. Но хоть я и состою в другом Легионе… хоть и постоянно сражаюсь с тобой и в дуэлях, и в битвах за территорию… мне не верится… что ты сказал мне… такие слова…

Тепло от крепко прижимающегося к нему тела и сладкий запах в очередной раз выбили из Харуюки дух.

Всё, на что хватило остатков его сознания — это на мысль: «Ну всё, в следующий раз Аш меня точно убьёт». Потому что то, что он вдруг поднял правую руку и едва не положил её на спину Рин, иначе как потерей контроля над телом было не объяснить…

— Можешь… повторить те слова, что ты сейчас сказал?

Эти слова, произнесённые в его ухо, заставили его остановить руку. Он тут же прокрутил свою память и хрипло произнёс:

— Э-э… Аш — мой очень дорогой друг.

— Нет, дальше.

— И поэтому, я ни за что не раню его…

— Нет, дальше.

— Он мне…

Тук-тук.

Вдруг послышались два отчётливых звука.

Харуюки, всё ещё не в силах сфокусировать глаза, медленно перевёл взгляд выше.

В поле зрения попала задняя дверь и её окно. Стекло обладало изменяемой тонировкой, и Харуюки был уверен, что ещё несколько минут назад оно было настроено на максимальную блокировку света. Но сейчас окно было совершенно прозрачным.

А с другой стороны виднелась длинноволосая улыбающаяся девушка.

Убрав от окна палец, которым она стучала в него, девушка провела рукой по виртуальному окну, и раздался тихий звук открывающегося дверного замка. Дверь тут же открылась, и девушка подалась вперёд, поместив свою голову точно над головой Харуюки, и ещё раз широко улыбнулась ему.

— Я рада, что мы снова встретились, Ворон-сан.

И от этих слов лежащая на Харуюки Рин отчётливо вздрогнула.

Харуюки тоже остолбенел и нервно улыбнулся в ответ. Продолжая смотреть на девушку, главного офицера Легиона Нега Небьюлас, «Железную Длань» Скай Рейкер, Куросаки Фуко, он смог лишь кое-как выдавить из себя:

— А... д... да... я тоже... рад.

«Всё хорошо, всё нормально, срываться и бежать ещё рано! В конце концов, Кусакабе Рин, несмотря на всю ту лесть, которой она меня парализовала, сделала это именно потому, что Фуко приказала ей остановить меня любой ценой. Мне нужно просто объяснить ей, что текущая ситуация возникла из-за того, что она выполняла её приказ. Короче говоря, она поймёт. Да, поймёт», — быстро раздумывал Харуюки, забыв о том, что с самого начала он именно что «сорвался и сбежал» от своего Легиона.

Но вслед за этим...

Слева от Фуко выглянуло лицо Тиюри и окинуло взглядом происходящее.

Харуюки начало казаться, что вокруг неё начал разгораться красный Оверрей, поэтому он решил перевести взгляд на окно напротив и начать продумывать план отступления. Но в том окне он увидел стоящую со сложенными на груди руками фигуру командира Легиона, и её вид заставил его окончательно застыть на месте.

Левая дверь автомобиля звучно открылась. Черноснежка, как и Фуко, засунула голову внутрь машины и со своей знаменитой ледяной улыбкой на лице прошептала:

— Мы вам не помешали, Харуюки?

В ответ на это Харуюки, обладавший, пожалуй, самой молниеносной реакцией среди всех бёрст линкеров, быстро подумал над тем, что должен сказать, и, в конце концов, ответил следующим образом:

— В-вы не так поняли.

Итак, они снова оказались в зале квартиры Харуюки, на двадцать третьем этаже здания. Время: 19 часов 40 минут.

Сегодня, 20 июня 2047 года ровно в 7 часов вечера началась «операция по спасению из Имперского Замка», и с момента её начала не прошло и часа. Но с точки зрения Харуюки за это время успело произойти столько всего, что хватило бы на несколько дней.

Они сбежали из Замка и сошлись в яростной битве с Судзаку.

Он отправился на поиски Аш Роллера и нашёл его. Затем призвал Броню и устроил бойню.

Далее он повстречался с двумя аватарами из Грейт Волла. Сразился с ними...

Харуюки тихонько сидел в уголке дивана, прокручивая в голове сегодняшние события, но вдруг перед глазами появилась чашка кофе и послышалось: «На».

— С-спасибо... — поблагодарил он Тиюри за кофе и поднёс кружку горячего напитка к губам.

Он попробовал отпить, и тут...

— А-а-а-а, горячо!

Его язык обожгло так, словно какой-то аватар применил против него магматическую атаку, и Харуюки вскрикнул. Но Тиюри уселась напротив него и с совершенно невинным видом продолжила пить свой кофе, произнеся лишь краткое:

— Ой. Извини, заигралась.

Похоже, что всем остальным достался кофе нормальной температуры, а вот кружку Харуюки она предварительно засунула в микроволновку. Но этот достаточно злобный розыгрыш вызвал лишь смущённую усмешку Такуму. Черноснежка, Фуко и даже Утай не отреагировали на сцену никак, даже не оторвавшись от своих чашек.

Но они вели себя так не потому, что Харуюки запер их дома и сбежал, и уж тем более не потому, что он призвал Броню Бедствия.