Я смахиваю слезы, которые катятся по ее щекам. Смотря на нее, я кладу палец себе в рот и

начинаю сосать соленую влагу, протяжный тон вырывается из ее полуоткрытых губ.

 Я не останавливаюсь на этом. Пробую их все, накрывая поцелуем каждую слезинку, унимая

тоску Амели с нежностью, заботой ...и любовью.

 - Я не оставлю тебя, детка, - шепчу я между поцелуями. - Я всегда буду с тобой. Всегда.

 Я целую ее румяные щеки, мягкие, сочные губы и линию подбородка. Все еще мало. Не

достаточно, чтобы насытить голод внутри меня.

 - Я хочу покрыть тебя всю поцелуями, - шепчу я, прежде чем пробегаю языком по ее ушку.

 - Хорошо, - с придыханием говорит она, прижимаясь дерзкими сосками к моей груди.

 Подняв голову, я встречаюсь с ее страстным взглядом. Мне нужно знать. Нужно знать, что

она уверена.

 - Хорошо?

 - Да, - медленно, почти мучительно кивает она. - Я хочу тебя.

 Я отдаю ей мои губы, язык, руки ...себя. Все и вся, чтобы показать, что я тоже хочу ее, так

сильно, как никого и никогда прежде. Когда наши рты окончательно слились воедино, мы уже в

спальне, окружены мягким светом свечей.

 Амели делает шаг назад, забирая с собой тепло. Негодование заполняет мою грудь, но

прежде чем надвигается буря, она улыбается.

 Улыбается так, словно я кто-то ей. Кто-то особенный, кто заслуживает ее любви. Тот

единственный в мире, с которым она хочет остаться наедине в этой комнате.

 Ни секунды не могу больше ждать, хотя голос в моей голове вопит притормозить и не

торопиться. Но блять... я ждал два гребаных столетия, чтобы ощутить подобное. Чтобы хоть что-

то почувствовать.

 Я делаю шаг вперед и хватаюсь за край ее свитера, ища в глазах хоть каплю сомнения. Но к

моему удивлению и радости, Амели поднимает руки над головой, и я собственно говоря быстро

подчиняюсь.

 Мои пальцы скользят по ее талии и груди, когда я через ее голову стаскиваю ткань. Прежде

чем свитер падает на пол, мои губы уже болят от предвкушения ощутить вкус ее светящейся

кожи.

 - Амели. - Звучит, как мольба... жалко. Потому что, блять, она слишком красива. Это почти

приносит боль, быть рядом со столь великолепным созданием. Я хочу и по некоторым причинам

не хочу прикасаться к ней. Я не могу.

 Мои глаза пожирают ее плоский живот, округлость тяжелых грудей, и утонченную ключицу.

Я никогда не вел себя так. Черт, я знаю женское тело наизнанку. Но чудесное тело Амели

лишило меня дара речи. Блять, я онемел.

 Словно услышав, как мои мысли борются с гормонами, Амели делает шаг вперед и берет

меня за руку. Нежно и мучительно медленно она кладет ее себе на грудь, прямо не место, где

спрятано ее сердце.

 Прямо на то самое место, где я коснулся ее несколько дней назад, чтобы вырвать его и

покончить с ее жизнью. А сейчас, когда ощущаю биение ее сердца, как жар ее кожи обжигает

мою, я чувствую, будто родился заново.

 Слепого и оцепеневшего на протяжении двухсот лет, она только что вытащила меня из

вечной тьмы.

 Амели смотрит на меня. Эти необычные глаза горят желанием.

 - Прикоснись ко мне. Пожалуйста.

 Я себя ненавижу лишь за то, что Амели приходится просить меня. Пальцами я провожу вниз

по ее телу, наслаждаясь шелковистостью кожи, после чего поднимаюсь вверх к груди. Мы оба

стонем, когда я обхватываю грудь ладонями и ее соски твердеют.

 - Детка, ты... ты... - Дерьмо, я всхлипываю. Я обвожу пальцами соски, прежде чем сжать ее

грудь. Такая мягкая. Такая, чертовски, мягкая. - Ты ...совершенство.

 Найдя губами ее губы, я врываюсь языком в ее рот, одновременно исследуя тело Амели

руками, с обжигающей пульсирующей болью в моих штанах.

 Я мог бы делать это всю ночь. Мог дарить ей умиротворение лишь поцелуями и

прикосновениями. Но я не стану. Мне нужно больше Амели. Она вся нужна мне.

 Мои пальцы скользят вниз по ее джинсам, и я медленно расстегиваю их, давая ей

достаточно времени, чтобы остановить меня. Но она не останавливает. Амели крепче сжимает

мои волосы, при этом углубляет поцелуй.

 Когда ее джинсы, которые она быстро сняла и оттолкнула, упали рядом со свитером, я

делаю шаг назад и восхищенно смотрю на приз, стоящий передо мной обнаженный,

незапятнанный и дерзкий. Амели. Мою Амели.

 Я сглатываю, но у меня пересохли губы.

 - Я сказал, что зацелую тебя всю и намерен сдержать свое слово. Но мне нужно знать...ты

этого хочешь? Потому что, как только ты отдашься мне, ты станешь моей навсегда. Как только я

почувствую, как ты извиваешься подо мной, каждый твой трепет будет принадлежать мне. Когда

ты выкрикнешь мое имя, то с твоих губ больше никогда не сорвется другое имя в момент

страсти. Я не смогу выдержать этого, Амели. Я убью любого, прежде чем у них возникнет шанс,

увидеть тебя такой, какой я вижу прямо сейчас. Я клянусь. Ты слишком красива для кого-либо

еще. Черт, ты слишком красива для меня.

 Я даже не замечаю, что мои кулаки трясутся, пока Амели не прикасается ко мне.

- Твоя, Нико. Я твоя уже с десяток лет. Навсегда.

Мы с неистовым голодом целуемся, и когда наши ноги упираются в кровать, мы тяжело

дышим.

Я осторожно укладываю Амели на кровать и, воспользовавшись моментом, любуюсь видом.

Она сладко мне улыбается.

- Знаешь, достаточно трудно будет целовать меня, пока ты стоишь там. И не справедливо,

что ты все еще одет, в то время как я выставлена на обозрение.

- Тогда скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал.

Амели облизывает губы, прежде чем пригвоздить меня своим озорным взглядом, от

которого мой член становится твердым, как гранит.

- Раздевайся.

Я делаю, как она хочет, начав с рубашки. Амели смотрит с неприкрытым увлечением,

аромат ее возбуждения становится все сильнее и плотнее с каждой расстегнутой мною

пуговицей. К тому времени, когда я добираюсь до ремня Амели уже извивается, а ее кожа горит.

Я ложусь рядом с ней, и мы смотрим друг на друга, оба совершенно открыты, не в силах

прятаться. Мы все видим - наши грехи, наши добродетели.

Монстров, живущих внутри нас и призраков нашего прошлого. И столь открыта Амели для

меня, я так же открыт для нее - полностью в ее воле и милости.

- Что теперь? - спрашиваю я ее хриплым голосом.

Амели проглатывает свой страх и тревогу.

- Поцелуй меня.

- Куда?

- Куда хочешь, - произносит она задыхаясь. - В любое место. Везде.

 И я начинаю с ее горла, стараясь не вдохнуть ее сладкую сущность. Блаженство. Все это

ради ее удовольствия. И впервые в жизни, мне этого достаточно.

 Я спускаюсь к ее груди, и облизываю холмик. Когда мой язык накрывает ее сосок, Амели

вскрикивает, и вонзается пальцами мне в плечи. Я втягиваю сосок в рот и посасываю, заставляя

тело Амели содрогаться.

 - Осторожно, милая, - говорю я, улыбаясь напротив ее кожи. - Я только начал.

 Она что-то невнятное стонет, и я продолжаю свои сладострастные муки - сосу, лижу и

покусываю каждую ее частичку, пока медленно сползаю вниз к ее животу к бедрам. Когда я

развожу ее ноги в стороны, она задерживает дыхание.

 - Все хорошо? - спрашиваю я.

 Я чувствую, как ее тело напряглось, но Амели кивает.

 - Да.

 Спасибо. Блять. Увидев чистое совершенство между бедер Амели, покрытое только

аккуратной полоской темных волос, теперь ничто меня не остановит. Я увидел. Ощутил. И

теперь мне нужно попробовать.

 Я нежно раскрываю ее, ощущая гладкость кончиками пальцев. Я начинаю нежно целовать

внутреннюю часть ее бедер, пока большим пальцем массирую клитор. Она влажная, но я знаю,

потребуется больше терпения и времени заставить ее стать такой мокрой, чтобы она желала

меня, так же как я ее.

 - О Боже! - кричит она, ее тело дрожит. Влажность просачивается из ее лона, и я втираю ее