Обсуждение продолжалось долго. Шираст согласился с планом Вудрума, собиравшегося организовать подводные раскопки у берегов Себату. Увлечение его представлялось искренним, а энергия, с какой он взялся способствовать экспедиции, — обнадеживающей. Денег, однако, Шираст не предложил, а посоветовал Вудруму обратиться к Гуну Ченснеппу, владельцу множества каучуковых плантаций на Паутоо. Такой оборот дела порядком смутил Вудрума. Парсет мрачнел, дулся, попыхивая трубочкой, а в отсутствие Шираста отпускал по его адресу меткие, притом не совсем лестные, словечки, но скрепя сердце все же пришел к выводу, что совет этот принять следует, особенно учитывая огромное влияние старого плантатора на Паутоо.

— Поверьте, господин профессор, — уговаривал Шираст, — удастся вам заручиться поддержкой Гуна Ченснеппа, и перед экспедицией отворятся такие ворота, которые без этого будут закрыты наглухо.

Нам не удалось найти описания встречи Вудрума с Гуном Ченснеппом. По-видимому, Иван Александрович выехал из Голландии на несколько дней вместе с Ширастом. Известно, что Ченснепп согласился финансировать экспедицию на двух условиях:

1. Отчеты экспедиции будут доставлены фирме «Ченснепп-каучук».

2. Шираст входит в состав экспедиции как доверенный и полномочный представитель Гуна Ченснеппа.

Вудрум принял оба условия.

По возвращении из поездки к Ченснеппу Вудрум собрал членов своей маленькой группы, представил им Шираста уже как сотрудника экспедиции, поделился обнадеживающими планами и тут же предложил, не медля, всем отправиться на Торгово-промышленную выставку. Приподнятое настроение Ивана Александровича передалось остальным. Повеселевшие, радуясь редкому в Амстердаме погожему дню, все направились пешком вдоль канала Сингль, окаймленного садами, широкими улицами с постройками новейшего типа, к Дворцу Промышленности. Дворец окружали галереи с магазинами, и нашим путешественникам представилась возможность закупить и заказать все необходимое. День прошел деловито, оживленно и весело. Вечером, уставшие и довольные, они уселись за столиками в уютном саду, примыкавшем к Дворцу Промышленности, и бокалами зеленоватого рейнвейна отметили новый этап в жизни экспедиции.

Дни заполнились новыми сборами. Плотников с Ширастом отправились в Германию, чтобы договориться с фирмой о поставке специальных скафандров и о привлечении в экспедицию водолазов. Иван Александрович с Очаковским продолжали производить закупки приборов и оборудования. Василий Афанасьевич не отставал от них, заказывая недостающее ему хозяйственное имущество. Александр уже не посещал Ворме-страат, однако особо активного участия в сборах не принимал, флегматично и точно выполняя отдельные поручения. Как только Плотников с Ширастом вернулись из Германии, успешно завершив сделку с фирмой и наняв водолазов, экспедиция двинулась в далекий, трудный путь.

Амстердам остался позади.

Окончены хлопоты по погрузке разросшегося теперь имущества экспедиции, все устроились по своим каютам, и началось довольно комфортабельное, но пока малоинтересное путешествие.

В течение всего перехода морем, как это и намечал Вудрум, все члены экспедиции были заняты той или иной работой, готовились к предстоящим исследованиям, вели дневники, обучались паутоанскому языку. Словом, все были деятельны, несмотря на то что немало времени и сил уходило на поглощение бесконечного числа блюд, предлагаемых пароходной компанией «Пакетваарт» и составляющих одно из отличий и приманок для туристов на океанских пароходах. Различие в нравах и привычках членов экспедиции в этом замкнутом бортами парохода пространстве было особенно заметно. Каждый проводил оставшееся от занятий время по-своему, стараясь найти развлечения на свой вкус и на этом зачастую довольно неустойчивом кусочке тверди.

Что касается Ивана Александровича и Шираста, то они все свободное время, особенно вечера, проводили на деке, удобно устроившись в длинных креслах. Шираст, не теряя времени попусту, углубился в изучение материалов, продолжая работу при всяком удобном случае. Его не переставал мучить вопрос: почему исторические документы, касающиеся Века Созидания, практически отсутствуют, а те, что есть, туманны, невразумительны и противоречивы? Продолжая и на пароходе знакомиться с изысканиями, касающимися силициевой загадки, он как-то порадовал Ивана Александровича, найдя довольно интересное объяснение, удачно дополняющее гипотезу Вудрума.

— Я считаю, что здесь все дело в борьбе религиозных течений. Для сторонников древнего верования «пришествие» Небесного Гостя было ударом. Они всячески боролись с все возрастающим новым культом. Но вот произошла катастрофа и вновь воспрянула древняя вера. Ее жрецы, воспользовавшись гибелью храма Небесного Гостя, приложили все усилия к тому, чтобы искоренить веру в него. Вероятно, всякое упоминание о Веке Созидания, о великом Раомаре стало кощунственным. Не исключено, что известные нам из истории Паутоо кровопролитные войны, происходившие в конце XII века, в основе своей были религиозными войнами. Тогда-то, видимо, и уничтожалось все имевшее отношение к Веку Созидания, к культу Небесного Гостя.

Иван Александрович с удовлетворением принял вклад Шираста. Обсуждение вопросов, интересовавших их обоих, становилось все живее и увлекательнее.

К концу января путешествие на благоустроенном океанском красавце кончилось. В Сингапуре все перегрузились на маленький пароходишко, который должен был доставить экспедицию в Макими.

Здесь, пожалуй, уместно вновь привести странички из дневника Ивана Александровича.

«26 января 1914 года

Ушел еще один день. Один из последних дней почти двадцатилетнего ожидания. Завтра на рассвете должны показаться вершины Шонганоу. Его мы увидим первым из островов архипелага Паутоо. Что ждет нас там, в стране гористых островов, джунглей, древней культуры и древних загадок? Видимо, каждый из членов нашей экспедиции так или иначе задает себе подобный вопрос, ожидая, что вот-вот появится земля, для большинства никогда не виданная и для всех таящая так много нового, увлекательного и опасного.

Сегодня все оживлены по-особенному. Кончилась монотонность длительного морского перехода, и, несмотря на дурманящий влажный жар, все деятельны, подтянуты. Молодежь особенно нетерпелива и уже готовится к прибытию в столицу, хорошенько проглаживая залежавшиеся в кофрах костюмы.

«Принцесса Эмма» после порта Шонганоу зайдет еще в несколько портов на маленьких островках архипелага, везде оставляя почту из Европы, захватывая пассажиров, и только на третьи сутки доставит нас в Макими.

Сегодня работалось отвратно. Чем ближе к цели, тем с большей озабоченностью думается о затеянном, становится все более ощутительно, какую принял ответственность. Нет, до последнего своего часа буду уверен в правильности сделанных выводов. Беспокоит другое. Вспоминая хлопоты, искательства, перебирая в памяти все, что удалось стяжать для оснащения экспедиции, возникает сомнение: достанет ли сил и средств вырвать тайну у людей и природы?

Да, почти двадцать лет назад мы также приближались к этим островам. Парсету тогда было примерно столько же, сколько мне сейчас. Молодость беспечно радостна. Перед ней всегда широкие горизонты, вера в большую жизнь впереди… Спокойно было тогда, с Парсетом, а он, уже обремененный годами, был, надо полагать, не спокоен за нас, молодых…

Написал письмо Парсету, и захотелось узнать, что делает Александр, очень захотелось именно сейчас увидеть его, поговорить с ним.

Он стоял на верхней палубе, пытливо всматриваясь туда, где завтра появятся острова Паутоо. На лице его застыло выражение радостного ожидания, а глаза были грустны, в них почуялась мне какая-то страшинка, тоска. О чем он думал? Об оставленном там, за тысячи миль, или об ожидавшем впереди? Почему к чаянию неведомого примешивался страх? Может быть, это предчувствие?.. Так боязно было брать Александра с собой…

Быстро наступила ночь, а мы все стояли с ним бок о бок, чувствуя тепло друг друга и не произнося ни слова. Юго-западный муссон принес прохладу. Море волновалось умеренно, и мы еще долго любовались переливами искрящегося незнакомыми созвездиями неба, чудесной игрой света в волнах, светящимися в них существами.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: