Переживём последние морозы,
Потерпим вьюг щемящие напевы...
Вот только губы...
будут помнить слёзы
Забытой нами Снежной Королевы...
******************************************************************************
Отпела
Отпела свои колыбельные вьюга,
Вот и не спится ночами глухими…
Сколько же раз мы теряли друг друга,
Чтобы однажды проснуться чужими?
Дождик всё утро стучится в окошко,
Я не открою - мне пусто и серо.
Тёмная комната… Чёрная кошка…
А сны – это память, надежда и вера.
А сны возвращаются снова и снова,
Как только сиреневый вечер губами
Шепнёт еле слышно (почти слово в слово)
Всё то, что сказали друг другу мы сами.
И как нам войти в эти вешние воды,
Хоть в прошлое (знаем) не будет возврата?
Бессонница – это такая свобода,
В которой любовь, лишь, во всём виновата.
Вот так и лежу, потолок изучая,
Пол пачки за вечер, остаток – на утро,
Секундная стрелка (скучаю… скучаю…)
Бесстрастно сигналит морзянкой кому-то.
Уснуть и забыться хотя б на мгновенье,
Что где-то есть ты, и вчерашнее наше…
Что с каждым написанным стихотвореньем
Я становлюсь и мудрее, и старше.
А жизнь несговорчива и многолика –
Всё то, что случится в ней, будет не с нами…
Но это потом, а пока что до крика
Мне хочется выспаться нашими снами.
****************************************************************************
Убей.
Убей во мне волка, прицелившись взглядом,
Собрав всю вселенную в узкий зрачок,
Целуясь щекой с арбалетным прикладом,
И пальчиком плавно давя на крючок.
Когда я вернусь в твой заснеженный город,
Пройдя по мосту на звенящих цепях,
Не верь, что когда-то я был тебе дорог,
Не верь, что я жил в твоих светлых мечтах.
Мне боль мою время лечило как лекарь
За тридевять дальних заморских земель,
Но что-то в лекарствах напутал аптекарь,
А может, отравлен был воздух потерь…
Я буду казаться тебе менестрелем -
Как будто бы не было прожитых лет,
И только твой пёс обезумевшим зверем
Забьётся в кусты и завоет мне вслед.
Все белые перья в изгнании долгом
Душа растеряла от стылой тоски,
И кто-то был первым, назвав меня волком,
Когда побеждённых я рвал на куски.
Я скоро вернусь вожаком своей стаи,
И город заплатит по старым счетам,
Но силы любви твоей хватит едва ли
На то, чтобы жизнь сохранил я врагам.
Нельзя возвращаться туда, где когда-то
Делились и радость, и грусть на двоих,
За годы невместе приходит расплата:
Отпустишь родных, а встречаешь - чужих.
Ты снова увидишь в глазах менестреля
Свет прошлой любви невозвратного дня,
Возьми арбалет и убей во мне зверя,
Которым в разлуке я стал без тебя…
*******************************************************************************
Дай силы
Дай силы любить мне ближнего,
(хоть легче, по-моему – дальнего),
От вечера чернокнижного,
До у`тра исповедального.
С ажурных проёмов звонницы
Пошли благовестом истину,
Тогда и в плену бессонницы
Я, может быть, снова выстою.
Пустое наполню знанием,
С отчаяньем справлюсь верою,
И поздним своим раскаяньем
Кого-то счастливей сделаю.
Дай силы поверить в лучшее,
(хоть повода нет для радости) -
Дремучая Русь, заблудшая
Не Свята без правды и жалости.
Коснись куполов ладонями –
Не золото в них – окалина,
Как долго нам жить в агонии,
Надеясь на доброго барина?
А снег заметает пустоши,
К словам больше нет доверия…
Почём наши нынче души-то
Из холода и безверия?
Дай силы дожить до светлого
Апрельского дня погожего,
Когда тронет сердце ответная
Улыбка простого прохожего…
********************************************************************
Глупое королевство.
Ни забора тебе, ни калитки, ни рва –
Вместо замка барак обветшалый у леса,
На помойках покуривает детвора,
И ругается матом в стихах поэтесса.
Поп-король лупит служку и брызжет слюной,
Примадонна стареет в объятьях ребёнка,
То ли счастье обходит страну стороной,
То ли рвётся обычно, где шов, и где тонко?
Юморист надоел от ста тысяч реприз,
Консервантами сбит вкус домашнего хлеба,
Ложь с экрана уводит по лестнице вниз,
И всё реже в глазах отражается небо.
Строгий канцлер журит вороватую знать -
В тихом голосе сталь или медные трубы?
И всё время зима, и так хочется спать,
Ткнувшись носом в твои полусонные губы.
И опять будет сниться рассерженный Бог,
Словно я в королевстве своём что-то значу,
И в дыханьи его что ни выдох, то вздох,
Потому что не верю, не каюсь, не плачу…
А под утро в окно застучится метель -
Снегом чистым и белым весь мир околдован,
И закружит в делах суета-карусель
Тех, кто этим обманом надорван и сломан.
Будут пить и ругаться, влюбляться и жить,
Да и как же иначе, раз солнышко светит?
Ну а те, кому жизнь и обман не сложить,
Этой ночью умрут. И никто не заметит.
********************************************************************
Графу Шувалову. Последнее.
Мне не найти сегодня места,
Я спорю с Богом: Ты неправ -
Посмертным званием “Маэстро”
Перечеркнув живое “Граф”.
Печальный приз – уйти до срока
Вручаешь словно наугад,
И без пяти минут пророка
Заносишь в свод земных утрат.
Рай для поэтов – наказанье,
Нет вдохновенья без грехов,
А бесконечность ожиданья
Нужна ль поэту без стихов?
Он был насмешлив и циничен,
Чем музу доводил до слёз,
Порою пьян, нередко взвинчен,
Но что бесспорно – виртуоз.
И лишь Тебе было известно
Как он доверчив и раним,
И обо всём, что грязно – честно…
И с хамами - не подхалим.
Жизнь, как обычно, у поэта
Необустроена и зла,
Но он сказал бы: счастье – это
Стихи на кончике пера.
И Твоей щедрою рукою
Он осчастливлен был стократ…
Ну почему же (Бог с Тобою)
Ты не вернёшь его назад?
Ведь не придворный и медовый,
И нимб не лезет на чело…
Он просто грешный и бедовый,
Так что ж так больно без него…?
Владу Наговицину (Графу Шувалову), ушедшему 22.08.10.
*********************************************************************************
Поэт.
Не в этот день... не в этот год,
Но всё закончится банально -
Он всех обманет и уйдёт
Неслышно и суицидально.
Свет фонарей сползёт с витрин
На то ли лёд, на то ли лужи,
И не спасёт валокордин
Ни от хандры, и ни от стужи.
За серой слякотью небес
Потерян след последней птицы...
Он, не дождавшийся чудес,
Наивно верил в небылицы.
И те, кто верил вместе с ним,
Свои надежды растеряли...
Он был талантлив и раним,
Вот только счастлив был едва ли.
И в сером городе дождей,
Где не пробиться снова к лету,
Он доживал свой век ничей
Как и положено поэту.
Строка укладывалась в лист,
И следом рифма неизменно...
Неисправимый фаталист,
Себя он чувствовал Вселенной.
Но это был самообман -
Ни подтвержденья, ни намёка,
И жизнь — никчёмный балаган
Была всегда к нему жестока.
Не в этот день... не в этот год,
Когда и где — гадать напрасно,
Его стихи другой прочтёт,
Чтобы понять, что жизнь... прекрасна.
***************************************************************************
Я люблю