Внезапно парень открыл свои потрясающие глаза. Вспомнив, что старалась не дать ему себя рассмотреть, Эва отвернулась обратно к дороге.

– Ты не пострадала?

– Что?

– В аварии, – пояснил спасенный. – Ты же не ранена? Я в тебя врезался?

Эва хотела напомнить, что они как раз едут на ее машине, но бедняга явно плохо соображал.

– Я в порядке.

– Хорошо.

Раз уж он больше на нее не смотрел, Эва сама украдкой скосила глаза. Настоящий красавчик. Его жена будет рада, что Эва его спасла. Она глянула на левую руку соседа. Обручального кольца нет. Ну, значит, девушка будет рада. Или даже парень.

– Куда мы едем?

Отведя глаза от его руки, Эва снова уставилась на темную улицу. Газовые фонари разгоняли большую часть тумана, клубившегося в тени старых зданий, а лишайник свисал с кривых веток дубов, словно слезшая кожа.

В зеркале мелькнули чьи-то фары. Адреналин в крови Эвы подскочил, как мексиканские прыгающие бобы.

Подавив дрожь, она снова глянула на пассажира:

– Я везу тебя в больницу. Надо, чтобы кто-нибудь осмотрел твою голову. – Судя по невнятной речи и замедленным движениям, как сквозь патоку, у парня явно сотрясение.

– Кажется, меня тошнит.

Вот и симптом номер три.

– Только не в моей машине. – Эва потянулась и схватила с заднего сиденья пакет с фруктами, что купила на обочине.

Парень уставился на дыню:

– Вообще-то, я не голоден.

– Пакет.

«Придурок», – договорил ее тон прежде, чем Эва успела осознать, как это несправедливо с ее стороны.

– Если почувствуешь позывы, выбрось фрукты и используй пакет.

Бедолага сжал бумажный куль своими большими руками, а затем откинулся обратно на изголовье. Машина позади отстала, и расшатанные нервы Эвы снова разыгрались. Дядюшка уже устраивал подобное дерьмо прежде. Но она совершенно ясно заявила отцу, что не желает вести такой образ жизни.

Он понял – и именно поэтому Эву так удивил звонок Рикардо, непреднамеренно втянувший ее во всю эту заваруху. Либо отец солгал, либо понятия не имел о планах своего брата. В любом случае Эва разозлилась. Ну и как ей вести нормальную жизнь, если семья сговорилась против нее?

«Но довольно. Хватит с меня. Как только избавлюсь от красавчика, больше в дядины игры играть не стану».

Больница возникла из тумана, словно сияющий улей. Там кипела жизнь, сновали люди. Плечи Эвы расслабились. Она повернулась к пассажиру и подтолкнула его:

– Ладно, синеглазка. Прибыли.

Она подъехала максимально близко, одновременно следя за тем, чтобы не попасться людям на глаза (и помоги ей боже, если кто-то сумеет описать полиции ее внешность), затем потянулась через соседа и открыла дверь. Эва не решилась вылезти из машины. Тогда непременно начнутся расспросы, а она не желала в них участвовать. Как однажды холодно сообщил дядя: «Хороший свидетель – мертвый свидетель». И неважно, если им окажется собственная племянница.

Все равно от нее и ее матери Карлосу толку не было.

– Вылезай. – Эва открыла дверь пошире и, когда парень не подчинился достаточно быстро, уперлась каблуками ему в бедро и выпихнула его наружу.

Персики попадали на асфальт вместе с бедолагой, но волноваться о них времени не осталось. Надо убираться отсюда, ехать домой, переодеться, а затем мчаться обратно в клуб. Рикардо ждет. Пусть он друг отца, но работает на дядю, а таким отношениям нельзя доверять.

Последний разговор для прикрытия – и больше она с Карлосом никогда не свяжется.

Заметив туфлю, сиротливо лежащую на пассажирском сидении, Эва выкинула ее из машины и нечаянно попала в грудь парню, как раз поднявшему на нее глаза.

– Прости, – буркнула Эва.

Что ж, она сделала все, что могла. Ну подумает он, что она чокнутая стерва, так что с того? Вряд ли они еще увидятся.

Полуденное солнце лилось в комнату, окрашивая зеленые больничные стены в почти приятный оттенок мяты. Джордан Веллингтон искоса наблюдал за пылинками, что вихрились вокруг аппарата, жужжащего под окном.

– Ты смотри-ка, живой.

Джордан повернулся на звук знакомого голоса и, стряхнув туман навеянного лекарствами сна, разглядел брата, примостившего свое длинное тело на прикроватном стуле. Каштановые волосы Джесса разделялись на неровные пряди там, где он проводил по ним пальцами, а небесно-голубые глаза – как у их матери – смотрели поверх очков в роговой оправе.

Брат отбросил в сторону старый номер «Ньюсуик»:

– Как голова?

Джордан поднял руку и пощупал скальп. Выбритая большая шишка по сравнению со швами – ерунда. Стоило только представить, как иголка втыкается в кожу… и желудок сжался в комок.

– Просто супер.

– У тебя теперь такая классная прическа. Именно ее не хватало к этой рубахе без спины.

– Она без спины, чтобы тебе удобнее было целовать мою задницу.

– Ну-ну. Негоже так говорить с родичем, способным навлечь на тебя гнев материнский.

– Ох, черт. – И без того беспокойный желудок Джордана ухнул куда-то вниз. – Скажи, что они не звонили ей на сотовый.

– Ну, по крайней мере, тебе не отшибло дедуктивные способности. – Джесс сел ровно, потянулся и потер костяшками пальцев логотип «Комаров Саванны» на футболке. – Оцени мой несравненный талант дипломата: она по-прежнему во Флориде.

Родители отправились в Диснейленд вместе с еще одним своим отпрыском Джеком и его семьей. И лучше им там и оставаться, по мнению Джордана. Несчастный случай, больница, чертова роба без спины – все это и так достаточно паршиво, чтоб еще портить родным отдых. Пусть Джордан и почти не помнил, что случилось, но вряд ли все прошло красиво.

– Больше никто не пострадал?

Джесс удивленно вскинул брови:

– Вроде нет.

– Слава богу. – Джордан выдохнул, только сейчас осознав, что задерживал дыхание. – Что с моей машиной?

– А что с ней?

– Она разбита?

– Нет. – Джесс нахмурился, отчего его темные брови опустились до самой оправы очков. – Твоя машина в порядке. Что, по-твоему, произошло?

– Честное слово, Джесс, я не знаю. Вообще не помню, чтобы садился за руль. Просто… то есть как – моя машина в порядке?

– Ты думал, что в кого-то врезался?

Джордан поколебался, а затем попросил:

– Может, ты мне расскажешь?

Брат помолчал, рассматривая руки, а когда сцепил пальцы, желудок Джордана снова упал. Джесс был в ярости, хоть и хорошо это скрывал.

– Если верить тому, что выяснила полиция, кто-то использовал твою голову вместо боксерской груши, затем увез проветриться, а в итоге привез на свидание к врачам. Пара фельдшеров обнаружили тебя лежащим у отделения скорой помощи.

– Что?

– Просто пересказываю, что слышал. Я знаю, что у вас, законников, есть свои постоянные фан-клубы, но ты случайно не выбешивал на днях какого-нибудь обвиняемого? Ну там гангстера, например?

– Я… – Джордан провел рукой по лицу и попытался сосредоточиться. – Черт, Джесс, да я каждый день выбешиваю обвиняемых. Кроме того, ты в курсе, что последние два месяца я занимаюсь делом Фуллера. Такое громкое дерьмо обязано было вылиться во что-то ненормальное.

Элайджу Фуллера обвиняли в жестоком убийстве трех местных женщин. Когда главный прокурор вынужден был уйти из-за проблем со здоровьем, его обязанности передали Джордану. Карьера пошла в гору, но на личном уровне он, похоже, застрял на полпути. Джордан не просто не любил находиться в центре внимания, ему вообще все больше не нравилось само дело. Доказательства, хоть и в основном косвенные, указывали на то, что они взяли правильного человека, но чем дольше Джордан готовился к слушаниям, тем сильнее сомневался в правоте обвинения.

Однако сейчас не время и не место вываливать это все брату. Есть проблемы понасущнее.

– Ты вообще что-нибудь о той ночи помнишь? – спросил Джесс.

Джордан попытался очистить голову. Обрывки воспоминаний всплывали, как обломки после кораблекрушения.