- Ты на меня сердишься?

- Да… Зачем ты провоцируешь Антона?

Вместо ответа Максим крепко обнял её. Сбитая с толку Валентина не успела запротестовать.

- К чёрту всё…

Он резко запрокинул ей голову и поцеловал. И поплыло всё куда-то. Они целовались долго, страстно. Вокруг ничего не осталось, мир исчез. У Вальки кружилась голова, не хватало воздуха, нечем было дышать. Сердце гулко стучало.

Максим отстранился ненадолго, делая глубокий вдох. Голова Вали начала яснеть. Тело требовало продолжения. Только совесть протестовала, возвращая Валентину на грешную землю.

Совесть не позволила девушке второй раз потерять голову, когда Макс опять начал её целовать, заваливая на диван. Филатова ладонью накрыла его губы.

- Стоп! Так нельзя. Мы не должны этого делать…

- Почему? Ты меня не любишь? – хрипло спросил он. – Ну, что ты молчишь? – от спокойствия Макса не осталось и следа. Раздражение, которое она в нём вызвала своим отказом, медленно, но неуклонно трансформировалось в бешенство. – Скажи, я тебе совсем безразличен?

- Я не отрицаю, что меня тянет к тебе…очень… Я не знаю любовь это или нет… - Валя помедлила, а потом тихо добавила: - Максим, мне итак очень больно. Ты же сам всё понимаешь… Давай не будем всё усложнять и останемся просто друзьями?

- Струсила, да? – Макс смотрел на неё своими необыкновенными, потрясающе красивыми глазами.

- Да, - ответила она громко и глухо. - Не могу и не хочу причинять боль Антону.

- Хорошо я всё понял… Я уйду… после Чемпионата я уеду. Больше не буду стоять между вами. Только прошу тебя об одном… - он помолчал немного и, наконец, попросил еле слышно: - Поцелуй меня… поцелуй меня в последний раз…

Сердце Вали дрогнуло от жалости и любви. Она ощупью, руками нашла его голову и поцеловала. Тесно обнявшись, они касались лицами и руками, слыша дыхание друг друга.

Всё лицо Валентины было мокро от тихих, неслышных слёз.

- Я не могу так тебя отпустить… - он смотрел в её глаза и видел в них желание.

- Я тоже… - она закинула руки ему за шею, страстным движением прильнула к нему. – Ты мне нужен…

Макс снова припал к её губам, укладывая на диван. Её ладони скользнули по твёрдой мускулистой спине парня. Она чувствовала сквозь ткань рубашки жар, исходящий от его тела. Вале до безумия хотелось прикасаться к нему, ощущать под своими пальцами его горячую плоть.

Девушка закрыла глаза, спина выгнулась дугой, прижавшись теснее к телу Максима. А он продолжал целовать её снова и снова, словно был охвачен тем же безумием, что и она.

- Возьми меня… Один раз… - не отрывая своих пылающих губ от его рта, зашептала Валя отрывисто, тяжело дыша. – Я хочу этого…

Максим чувствовал, как между ними незримо проползает что-то тайное, слизкое, гадкое, холодное. Он знал, что делает большую ошибку, которая разделит их навсегда. Но всё равно жадно прижался к её губам…

…Макс пьянел от прикосновения к хрупким, тёплым плечам. Его рука скользнула вверх, под тонкую блузку, легла, накрывая горячий округлый холмик нежной груди.

- Я люблю тебя, - шептал он, целуя Валю. – Люблю…

Ему не следовало этого делать. Не следовало любить её, прикасаться к ней. Эта девушка действовала не него как наркотик. Она разрушала его жизнь, он решился из-за неё лучшего друга. Но Максим не мог иначе, он не мог отпустить Валю, не попробовав, не узнав, как это быть с ней, как это любить её…

Когда Макс вошёл в неё, из Валенной груди вырвался стон. Он всматривался в выражение её глаз, двигаясь, словно спеша куда-то, стремясь как можно быстрее познать, попробовать на вкус, на ощупь и уже никогда не забыть, впитать в себя запах её тела, оставить в памяти эти минуты кайфа. Никитин искал ответ на свой вопрос, и, наконец, найдя застонал, уплывая, уносясь навстречу тому, что звало, обещало счастье…

Он пришёл в себя первый. Резко поднялся, застегнул джинсы, наклонился к Вале:

- Прощай, - прошептал Макс, чмокнул её в лоб и вышел.

Валя едва успела надеть юбку и поправить блузку, как в комнату без стука ворвалась Олеся.

- Ты, с ума сошла? Вы чем тут занимались?

- Не твоё дело, - буркнула Валентина, и вдруг расплакалась. – Что я наделала…

- Хватить ныть, - Олеська плюхнулась рядом на диван. – Чего теперь слёзы лить. Дело сделано. Назад не повернуть.

- Я люблю Антона… – сказала Валя сдавленным шёпотом, прислонившись щекой к плечу подруги.

- Люби и дальше, - Олеся погладила её по голове. - А то, что тут произошло, забудь. Не было ничего.

- Смогу ли?

- Сможешь…

В этот вечер Антон сделал Валентине предложение, и она согласилась. День свадьбы назначали на двадцать пятое июня, она должна была состояться сразу после Чемпионата мира…

***

… Был дан старт.

Стартовая минута Антона была последней. Он взял карту, замер на несколько секунд, мысленно прокладывая путь…

На лыжной трассе в этот день тренировались спортсмены лыжных команд, они готовились к предстоящим соревнованиям по лыжной гонке.

Антон посмотрел на карту и свернул на другую лыжню, посчитав, что такой путь будет короче. Через две минуты он уже скатывался со спуска, а навстречу ему по ходу движения трассы с другой стороны мчался лыжник. Лыжня делала поворот, и поэтому обзор был затруднён. Ни Якорь, ни лыжник - Сергей Захаров друг друга не видели.

Они продолжали двигаться на встречу друг другу с большой скоростью. Всё произошло в одно мгновение, Захаров выскочил из-за поворота и протаранил Антона.

Безумная волна боли накатилась на Антона. Мир вокруг раскололся на части. В глазах потемнело. Не было возможности пошевелиться – прилив нестерпимой, разламывающей всё тело боли возвращались с каждой новой попыткой вдохнуть воздух. Якорь лежал на спине, на холодном снегу, с закрытыми глазами, запрокинув назад голову.

Лыжник не стал останавливаться, не обернулся, продолжил ехать по лыжне, ему было всё равно, имело значение только время, тикающее на секундомере тренера.

А на снегу без сознания лежал Антон. Только через двадцать минут его нашли проезжавшие мимо лыжницы…

Когда Якоря на «Буране» доставили на стадион, его сердце ещё билось, он был в сознание. Антон знал, что умирает, что минуты его сочтены. Свой приговор он читал на лицах врачей «скорой». Но, ещё лучше он знал по своим внутренним ощущениям - крутящая пустота, тошнота, холод… и адская боль. Антон хотел туда, где боли не бывает. Он раскрыл глаза как можно шире, стремясь запомнить лица окружающих его друзей.

- Антон, - закричал подбежавший к носилкам Максим. – Не смей умирать! Ты слышишь меня - не смей!

- Макс… прости меня… - Якорь закрыл глаза, не было сил держать открытыми, налитые свинцом веки. Холодный снег падал на лицо и тут же таял, оставляя влажный след.

Максим покачал головой.

- Нет… это я виноват!

- Антон… - Данила опустил голову, он не знал, что сказать, как объяснить, что он значит для него, что чувствует. – Мне будет тебя не хватать… Прощай друг…

- Дан, выше нос! У тебя всё получиться… - Якорь сжал руку друга. - Прощай…

- Антон, миленький, - зашептала рядом, заплаканная Валя. – Потерпи…

Якорь с трудом открыл глаза, повернул голову и посмотрел в последний раз на Валю. Его лицо чуть дрогнуло, он улыбнулся.

- Вот и всё. Жаль… что всё так глупо получилось… Не плачь Валюшка… у тебя всё будет хорошо, но уже без меня…

- Не говори, так… как будто прощаешься… ты поправишься, и мы поженимся, как и планировали …

- Нет… Ты же видишь… Я умираю…

Валентина хотела возразить, но Антон накрыл её руку своей холодной ладонью.

- Прощай… - его дыхание замедлилось, каждый вдох давался с трудом. Лучи солнца резали глаза, и он снова закрыл их, а потом опять открыл. Откуда-то издалека доносились голоса друзей.