Расправив маленькую голубую рубашку, Либби принялась гладить, представляя, что вместо маленькой, детской, перед ней лежит большая мужская рубашка, цвета хаки или, может быть, белая; рубашка, от которой исходит легкий аромат цитруса и сандалового дерева. Вместо зажимов, придуманных для детских пальчиков, на ней были бы пуговицы. Пуговицы, как известно, можно расстегнуть, и они сразу напомнили бы ей о…

– О том, что лучше забыть, – вслух пробормотала Либби, с грохотом опуская утюг. С чего это она так размечталась? С каких это пор простые домашние дела стали возбуждать грезы о крепкой мужской груди, тонкой талии и плоском худом животе?

Не говоря уже обо всем остальном.

Джейк расстался с Джилли у дверей ее квартиры в западной части города, отклонив предложение зайти, выпить чашечку кофе с ватрушкой. Перескакивая через две ступеньки, он сбегал по лестнице, а мысли его вновь вертелись вокруг Либби; каким необычным десертом она угостила его после того, как он опустошил две тарелки куриного супа.

Ручки и ножки имбирных человечков. Были там и головки с выпавшими глазками-изюминками.

– Целых я отобрала для Дэвида, а сама ем эти обломки, – объяснила Либби. – Вам ведь тоже все равно, правда? Вкус-то одинаковый. Но с тех пор, как Дэвид помогает мне их делать, я оставляю ему тех, что получше. И он помнит, сколько их там, в коробке. Я так учу его считать.

Джейк понял, что она хотела сказать. Что сын для нее важнее всего. Он сгрыз несколько имбирных обломков, запивая кофе, и распрощался с Либби, спрашивая себя, какого, собственно, черта он сюда притащился.

Впрочем, ответ он знал. И этот ответ пугал его. Да, как пораскинешь мозгами, говорил он себе, раздеваясь и укладываясь в постель, понимаешь, что влип.

Битый час Джейк не мог уснуть; он ворочался с боку на бок, а перед глазами его стояло то высокое, гибкое создание со жгуче-черными волосами, облаченное в шелка и увешанное украшениями, создание, распространяющее вокруг себя экзотический аромат мускуса, то женщина с кривоватыми зубами, в измятом розовом комбинезоне, женщина, от которой пахло мылом, куриным супом и имбирными человечками и которая не считала даже нужным закрасить седину.

Прошла неделя. Большую часть времени Джейк проводил на стройплощадке в округе Дэви. Несколько раз ему приходилось прогонять прочь мальчишек, которые, похоже, вообразили, что трубы и бетонные сваи созданы специально для их игр.

Рабочие выбивались из графика, и Джейк подсчитывал, скоро ли он сможет снять с этой площадки грейдеры и перебросить их на другой объект. Время поджимало. Стояла необычно теплая для ноября погода. Откинувшись на сиденье грузовика, Джейк снял каску, вытер лоб и взглянул в темнеющее небо. Только дождя им еще не хватало. Он рассеянно похлопал по карману своей рубашки цвета хаки. Джейк выложил бы сейчас двадцать баксов за сигарету, но курить он давно бросил, примерно тогда же, когда бросил пить. Сейчас он склонялся к мысли, что в умеренных дозах пороки лишь на пользу мужчине – по крайней мере, нет искушения отведать запретного плода.

Внезапно Джейк выскочил из грузовика.

– Эй, ты, какого черта тебе здесь надо? – заорал он на маленького темноволосого мальчугана, который моментально юркнул в отверстие двадцатифутовой трубы.

Сын Либби? Примерно тот же рост, тот же цвет волос. Но дом Либби отсюда далековато.

– Ты что, парень, не знаешь, что такие игры до добра не доводят? – гаркнул Джейк. Его длинные мускулистые ноги в несколько шагов преодолели расстояние до трубы. – Ну-ка, пошел отсюда! – приказал он, схватив ногу в теннисной тапочке.

Джейк вытащил мальчика наружу, хорошенько встряхнул его за плечи и оглядел со всех сторон, проверяя, все ли с ним в порядке. Проклятье, его рабочие не нанимались в няньки ко всем живущим по соседству детям. Здесь строительная площадка, опаснейшее место. Где, к чертям собачьим, мамаша этого малого? Она что, считает, кто-то обязан возиться с ее сыном?

Тут откуда-то выскочил второй мальчуган, постарше; он сильно запыхался. Ясно, прятался за одним из огромных бульдозеров.

– Вам что, парни, делать больше нечего – только шататься здесь? Ну-ка, где вы живете?

Старший мальчик – на вид лет двенадцать, глаза круглые, как каштаны, – подошел поближе.

– Мистер, мы ничего оттуда не украли, честное слово, – протянул он, указывая на стройплощадку.

– Вот как? А почему я должен вам верить? – прорычал Джейк. Отлупить бы как следует их обоих – может, был бы толк.

– Обыщите нас, если хотите.

Джейк прекрасно понимал, почему этих мальчишек – как и всех нормальных детей – словно магнитом тянет на стройплощадку; и хотя он грозно хмурился, разозлиться ему не удавалось.

– Уж конечно, вы, парни, задумали угнать какой-нибудь грузовик?

Остекленевшими от испуга глазами ребята взглянули друг на друга, потом опять уставились на Джейка. А вокруг было полно восхитительных игрушек – бульдозеров, грузовиков, экскаваторов; любой мальчишка мечтает о таких. Чертовское искушение, подумал Джейк. Конечно, детям трудно устоять, и, значит, надо всерьез заняться мерами предосторожности.

– Меня-то вы не проведете, – предупредил он мальчишек. – И зарубите себе на носу: схватитесь тут за какую-нибудь штуковину, а вам раз – и оторвет руки, поняли?

– Да, сэр… Мы ничего не трогали… Сэр, а… с какого возраста можно водить вон те большие желтые экскаваторы?

Джейк сам не ожидал от себя того, что произошло в следующие полчаса. Со множеством душераздирающих подробностей растолковав мальчикам, как опасны игры на стройплощадке, он показал им все машины, по очереди подсаживая каждого на высокие сиденья. Конечно, инспектора по технике безопасности за это просто стерли бы его с лица земли, но все же он объяснил мальчикам, как работают машины и почему нельзя приближаться к ним, пока ты не набрался сил и не обучился чему следует. Заставив ребят принести страшные клятвы в том, что нога их не ступит на стройплощадку до тех пор, пока они не достигнут совершеннолетия, Джейк посадил обоих в грузовик и отвез домой; там он сказал пару крепких словечек встревоженным мамашам, давно уже хватившимся своих отпрысков.

Что это с ним такое, спрашивал Джейк себя по дороге домой. Но, как ни странно, на душе у него было спокойно как никогда – словно призраки прошлого вдруг отпустили его на свободу.

Пьянство было лишь частью саморазрушения, за которое так яростно принялся Джейк после гибели Джонни. Кэсс поступила очень разумно, когда его бросила. Горе не сблизило их, а лишь ускорило разрыв. После того как Джейк потерял самое дорогое в жизни, ему было наплевать на все остальное. На свое дело. На чувство собственного достоинства. Потом, начав карабкаться наверх, к благополучию, он избрал весьма простой способ самозащиты – избегал детей и тех женщин, которые, как ему казалось, представляли для него опасность.

Почему же все изменилось? Почему он потерял остатки здравого смысла? Ни один мужчина на его месте, если только он не полный идиот, не искушал бы судьбу, надевая обручальное кольцо во второй раз.

Но ведь такую женщину, как Либби Портер, можно встретить только раз в жизни. Конечно, то, что у нее есть сын, слегка осложняет дело, но сейчас это осложнение казалось Джейку не таким уж неприятным.

Он не побеспокоился предупредить ее о своем визите заранее. Положившись на случай, он принял душ, побрился, надел чистую рубашку цвета хаки, черный свитер и хлопчатобумажную куртку и отправился к ней. Почему-то он поехал на грузовике, а не на собственной машине. Десять лет назад он надел бы костюм с галстуком. И поехал бы на куда более представительной и, уж конечно, куда более дорогой машине, чем маленький пикап или скромный седан американского производства.

Но тогда, десять лет назад, его звали Джон Джейкоб Хэтчер Хили, а не Джейк Хэтчер.

Либби вышла к нему босиком, в купальном халате персикового цвета, с отворота которого свисала цепь английских булавок. Волосы ее влажными прядями рассыпались по плечам. За ее спиной какой-то парень на телеэкране объяснял, как правильно прививать плодовые деревья; из дверей навстречу Джейку вырвался запах дыма и воздушной кукурузы.

Глаза Либби округлились от удивления. Джейку показалось даже, что у нее отвисла челюсть.

– Джейк, это вы… то есть, я хочу сказать, проходите, пожалуйста.

– Я вам не помешал? Просто случилось так, что я оказался поблизости.

– Ну конечно. А как же иначе.

Либби закрыла за ним дверь и отступила на несколько шагов. К запаху кукурузы и дыма примешивался аромат какого-то экзотического кофе.

– Вот я и решил заехать, вдруг, думаю, застану вас дома.

– Да, на это можно смело рассчитывать, – с низким, чарующим смехом проговорила она. – Хотя я до сих пор не поняла, что привело вас ко мне.

– Мне захотелось увидеть вас, вот и все.

Джейк не решился снять куртку, хотя в доме было тепло. Маленький камин, облицованный кирпичом, слегка дымил. На скамеечке для ног стояла тарелка с воздушной кукурузой, на кофейном столике – пустая чашка; повсюду были разбросаны части складных картинок, игрушечные грузовики и детские книжки.

Не извиняясь за беспорядок, Либби убрала с кресла сборник пиратских рассказов.

– Снимайте куртку, – сказала она. – А я сейчас сделаю еще воздушной кукурузы. В прошлую субботу я купила на распродаже этот аппарат – мы давно уже такой искали. С тех пор, как переехали сюда, в дом с камином.

Что за чушь она несет, одернула себя Либби. Вполне понятно, что у Джейка такой вид, будто он собирается спастись бегством.

– Когда я была маленькой, мы поджаривали кукурузу прямо в камине. А вы?

Джейк смотрел на нее, не отвечая ни слова. Если он когда-нибудь и поджаривал кукурузу, то совершенно об этом забыл. Голова его была занята другим – он представлял, как выглядит Либби под этой жуткой персиковой штуковиной и фланелевой ночной рубашкой.