— Смотрю, мы нажраться сегодня решили?! — с ухмылкой сказал Грешник, принимая стаканчик из рук солдафона.

— Ой, да ладно! — ответил Кипиш, протягивая спиртное уже мне. — Водки много не бывает!.. Бывает… — он кивнул в сторону Монаха, — плохая закуска…

Старик, повернув голову, неодобрительно посмотрел на Кипиша, но ничего не ответил, а лишь продолжил осторожно прокручивать мясо на вертеле.

— Да не смотри ты на меня так! — воскликнул солдафон. — Я же похвалил наоборот!.. Видишь, сколько бухни?! Нам без тебя и стряпни твоей столько не выжрать! — он протянул стаканчик Монаху и продолжил. — Ты… это… давай пока для разогреву так… без закуси!

— Мужики! — снова встрепенулся я. — Вы хоть поведайте, что да как! Я вообще ни хрена не помню!.. Даже не понимаю, где я!

— Да все расскажем, не понти! — ответил Кипиш. — Морально просто подготовиться надо!.. В смысле тебе! — он качнул в мою сторону стаканчиком, держа его за края двумя пальцами. — А то был тут у нас один!.. Как узнал, что тут происходит, так еле угомонили!.. Полночи за ним по лагерю гонялись… все переживали, чтоб кто — нить из тех, кто на постое тусил, не пристрелил его… А он схватил обрез и давай орать, мол, пристрелю сейчас всех, если домой не отвезете!.. Так и кличут его с тех пор Психом… Сам по себе парняга бродит… Редко пересекаемся…. А ты вот, гляжу, спокойный, но все же… бухнуть, короче, сначала стоит, а потом уже новости узнавать….

— Харэ лясы точить! — гаркнул Грешник. — Успеем еще!

Первую выпили без лишних слов, одновременно, словно репетируя, немного поморщились, но в целом водка пошла хорошо.

— Так, Грех! — начал солдафон, снова разливая по стаканчикам спиртное. — Ты тост базаришь или, как всегда, стрелы мечешь?

— Как всегда! — буркнул тот.

— Ну, окейно… обийно! — Кипиш неохотно поднялся с земли, а затем свободной рукой отряхнул свои штаны от листвы. — Короче, чувак! — обратился он ко мне. — Каким бы странным тебе это не показалось, но у тебя сегодня день рождения!.. Да — да, именно так!.. Все мы прошли через это!.. Ну, в смысле, не то, что бухали с незнакомцами в лесу, а то, что никто из нас ни хера не помнит, как в этот мир попал и кем был раньше…

— В этот мир? — недоуменно переспросил я.

— Ага! То, что сюда попадаешь откуда‑то из другого мира — это однозначно!.. Иначе как объяснить, что все провалившиеся оказываются именно на берегу и в одних трусах, при этом никто ничего не помнит?!.. — солдафон невесело усмехнулся. — Ай, ладно!.. Ты, главное, расслабься!.. Я это… че хотел сказать‑то?! А… — он качнул стаканчиком. — С днем рождения, парень!

— Э, мужики! — резко поднявшись и выронив стаканчик из рук, выкрикнул я. — Вы че, за шута меня держите?! Хер ли прикалываетесь?!

— Сядь! — резко прохрипел Грешник.

Я не знал, что мне делать: злость, словно волной, накатила. Во — первых, я реально не понимал, что они от меня хотят. Как‑то странно и нелепо выглядело то, что группа вооруженных до зубов людей привозит в лес неизвестного и несет всякую ахинею про день рождения. Недоброе они задумали, ой недоброе. Да и слишком уж борзо среагировал на мой выпад этот хриплый, что тоже не особо успокаивало. Мне очень не понравился его приказной тон, и сейчас, когда я стоял, у меня появилось дикое желание со всего размаха двинуть ему ногой по лицу, размозжить его нос, да и вообще в целом заткнуть ему рот, чтобы не слышать больше его противный голос. Краем глаза я даже заметил, как солдафон, перехватил свой стаканчик в левую руку, а правую спустил ниже к виднеющейся из кобуры рукояти пистолета. Меня это не впечатлило. Я уже знал, что после такого удара Грешник как минимум на несколько секунд выйдет из строя, что даст мне возможность резко развернуться и хорошенько приложить Кипиша левой, а дальше — резко нагнуться и схватить пулемет, сейчас мирно лежащий у ног этого хриплого недоумка. С Монахом куда проще: он сейчас жарит мясо и руки его заняты. Да, он после моего резкого подъема явно настороже, но шансов у этого старика что‑либо успеть сделать при данном раскладе практически нет.

— Успокойся! — перебил мои мысли Кипиш. — Смотри! — он, на удивление, не стал доставать пистолет, а небыстрым шагом направился в сторону машины. Покопавшись в ней, он вернулся к костру, держа какой‑то сверток бумаги в руке. — На, смотри! — протянув мне этот сверток, он продолжил. — А я все‑таки выпью за тебя, парень! — с этими словами он залпом опустошил стаканчик.

— Во — первых! — прошипел Грешник, и я посмотрел на него. — Если ты думаешь, что сможешь сейчас меня вырубить… да, да! — он ехидно улыбнулся. — Думаешь, я не знаю, что ты задумал?.. Парень! — он залпом, словно разговаривал сейчас со своим племянником, выпивая на кухне с родителями, влил в рот водку и, не морщась, продолжил. — Как минимум, я успею увернуться или поставить блок!

— А я! — воскликнул Кипиш. — Успею достать пистолет! — продолжил он, и я обернулся. В мою сторону уже было направлено оружие. — Так что успокойся и сядь! — повторил он слова Грешника.

— Не, ребят! — возразил я. — Что вы задумали?.. Напоить меня решили, да?! А потом издеваться будете?!

— Дурак ты!.. И уши не греешь! — буркнул солдафон, присаживаясь на то место, где сидел раннее. — Помочь мы тебе хотим, вот и все!..

— Помочь? — раздраженно спросил я. — Если я где‑то упал или меня сильно ударили, и я теперь ничего не помню, то это не повод надо мной прикалываться! — меня буквально трясло от злости.

— Слушай, Грех, тебе он никого не напоминает?

— Ага, что‑то есть в нем знакомое! — ответил хриплый и уставился на меня. — У тебя брата, такого же придурковатого, нет, случаем?!

Ну, суки! Все, на хрен, пошел я отсюда! Внутри все кипело и бурлило! Теперь мне было все равно, что они будут делать, но я тут не останусь. Я развернулся и направился в сторону, откуда днем мы приехали на машине. Вслед я ожидал выстрела, но ни ускоряться, ни оглядываться не стал, а через пару секунд лишь услышал голос Кипиша:

— На Психа похож, правда?!

Это, видимо, он говорил напарникам, но я не стал останавливаться. Сами вы психи! Хрень с самого начала в ухо долбите! Нет, чтоб просто отвезти в город или хотя бы поближе к нему, чтоб я мог добраться до полиции!

Отошел я достаточно далеко. Никто меня не догонял и в спину не стрелял, я даже остановился и обернулся, стараясь убедиться, что меня не преследуют. Нет, вроде, так же сидят у костра, о чем‑то переговариваются. Ну и хорошо! Разговаривайте, а я пойду. И как только я снова повернулся в сторону, куда собрался идти, меня словно током ударило, и я замер на месте. Передо мной, метрах в двадцати, стоял человек. Лица его видно не было, слишком темно, но все‑таки звездное небо достаточно освещало его фигуру в целом. На голове у него была надета кепка — аэродром, какие на моей памяти любили носить грузины, некоторые таксисты, а чаще всего уменьшенный вариант такой кепки можно было встретить у недалекой молодежи двухтысячных. Клетчатая рубашка непонятного цвета с бурыми пятнами в районе груди и закатанными по локоть рукавами. Некоторое время он не двигался, как и я, а просто смотрел в мою сторону. Я, хоть и не видел его глаз, но отчетливо чувствовал его взгляд на себе. Словно смотрел он не на меня, а в меня, как будто душу мою разглядывал, настолько веяло от него холодом. Двигаться он начал так же неожиданно, как и появился. Медленно покачиваясь из стороны в сторону, он сделал шаг, приближаясь, и тихо — тихо, но как‑то зловеще захрипел.

— О, Петрович! — послышался веселый голос Кипиша за спиной. — Бухло учуял и пришагал? Ну, молодец, милости просим!

— Ты — ты… — начал заикаться я. Ну так еще бы. То неожиданно пьяный мужик в темном лесу передо мной появился, то солдафон за спиной громко вякнул, чего я тоже не особо ожидал.

— Знаешь его? — удивленно спросил я Кипиша.

— Ага!.. — воскликнул тот и, резко выхватив пистолет, направил его в сторону мужика, после чего негромко хлопнул выстрел.

Пуля попала тому точно в переносицу, от чего голова резко дернулась назад, ноги подкосились, и он, быстро опустившись на колени, завалился на спину, а кепка, слетев с головы, откатилась на ребре в сторону, словно брошенная покрышка.