Майклз садистски ухмыльнулся, глядя, как священник поднялся с колен, выставив напоказ мощнейшую в своей жизни эрекцию, и двинулся в сторону двух гигантских гермафродитов, которые стояли и разглядывали его с отрешенным любопытством.

Брайант почувствовал, будто что-то внутри него усохло, когда увидел, как горделивый священник упал на колени и принялся лизать и сосать невероятно длинный белый член одного из близнецов. Он заглатывал его, словно голодный младенец материнскую грудь. Брайант не испытывал особой симпатии к традициям Черного Ислама в Америке. Он не мог закрыть глаза на его расистскую политику и деятельность. Он был более чем знаком с утверждением, что ненависть порождает ненависть. Он слишком часто становился жертвой предрассудков, но верил, что не следовало отвечать на предрассудки еще большими предрассудками. Это лишь запускало бесконечный цикл. Он верил, что бороться с ненавистью можно только любовью. Все же он не мог отрицать объединяющее воздействие, которое оказывал этот священник на чернокожее общество. Он умел зажигать людей своими пламенными речами. Умел заставлять их слушать, вызывал в них желание меняться к лучшему. Отчасти он всегда восхищался усилиями этого человека. Он давал миллионам чернокожих людей веру. Можно было любить его или ненавидеть, но он умел зарабатывать уважение. Но теперь никто уже не будет его уважать. После того, как эта запись станет достоянием общественности, Исламское Братство будет мертво.

— Этот препарат действует всегда? То есть, одинаковое ли он имеет на всех воздействие?

— Ну, не бывает ничего на сто процентов эффективного, хотя с мужчинами, кажется, сбоев не было. У женщин, по видимому, лучше получается противостоять его воздействию. Полагаю, если бы Фэррингтон сумел разработать афродизиак, который будет абсолютно эффективен для женщин, ему не потребовалось бы искать Бога. Он сам стал бы Богом. На близнецов «Метопронил» обычно тоже не действует. Возможно, из-за женских гормонов. А если и действует, то недолго. Сегодня нам повезло. Либо дело в препарате, либо им и впрямь понравился этот священник.

Один из близнецов толкал свой сорокасантиметровый фаллос священнику в прямую кишку, в то время как другой пихал свой член Фарраду в горло, отчего тот напоминал свинью на вертеле. Их толчки становились все интенсивнее, подвергая пищевод и анус священника яростному насилию. Вскоре у Фаррада из обоих отверстий пошла кровь. Один из близнецов извлекал свой член у Фаррада из горла, в то время как другой вгонял последние двадцать сантиметров своей эрегированной плоти в недра его кишок, вызывая у него изо рта кровавый фонтан. Когда священник закончил исторгать большую часть своих внутренних органов, другой близнец снова вел свою твердую плоть ему в пищевод и принялся трахать его умирающее тело. Вскоре оба гиганта взревели от оргазма, а у священника из носа и рта хлынуло вместе с кровью семя. Брайант отвернулся. Его мутило.

— Не знаю, действует ли вообще на них препарат. Или это у них проявляются садистские наклонности, и им захотелось затрахать кого-то до смерти.

У Брайанта скрутило желудок.

— Что происходит с женщинами, у которых иммунитет?

— Самое прекрасное в женщинах это то, что у них не нужно спрашивать разрешения на секс.

Майклз указал на висящий над ними экран и наехал камерой с помощью джойстика. Ужас, казалось, продолжался бесконечно.

— Тощий парень с оливковой кожей — это йог Рамакенада. Препарат производит на него замечательный эффект. Тому изможденному пугалу, над которым он собирается надругаться, не так повезло. Она оказалась весьма устойчива к воздействию этой штуки. Ее зовут Летисия Сам… Ммм, вам не обязательно знать ее фамилию. У нее злокачественный гиперметаболизм. Это значит, что ее тело не в состоянии накапливать жир, и все, что она поглощает, тут же выводится из организма. Летисия должна есть каждые полчаса, иначе она умрет. Ежедневно она поглощает 125 % от веса ее тела. Половой инстинкт у нее отсутствует. Единственный инстинкт, который у нее есть, это голод. Когда-нибудь наблюдали, как спариваются богомолы?

Майклз снова ухмыльнулся.

На висящем у него за спиной экране индус в оранжевом халате кусал нижнюю губу и пускал ртом пену, борясь с бушующем в его нервной системе желанием. Невероятно тощая женщина танцевала перед ним, наклоняясь и хватая себя за лодыжки в попытке соблазнить его своим сморщенным задом, который больше напоминал кость, обтянутую бледной пятнистой кожей.

— Похоже, препарат действует. Посмотрите, как она флиртует с ним.

— Она приманивает жертву. — ответил Майклз. — Смотрите сами. Видите, «Метопронил» уже сломил его волю. Йог сейчас умереть готов за кусок ее тощей задницы. Этот индус может, не моргнув глазом, терпеть такую боль, которую сложно себе представить. Он может почти на час задерживать дыхание под водой и втискивать свое тело в коробку не больше ящика из-под молока. Но через несколько секунд он забудет о Дхарме, о жизни и об истине. И будет совокупляться с этим скелетом, пока она не сломается словно ветка. Либо пока она снова не проголодается и не начнет поедать его заживо. Видите ли, как и большинство людей, страдающих от ее специфичного недуга, Летисия является каннибалом.

Йог бросился через всю комнату на женщину, срывая с себя одежду и высвобождая налитый кровью пенис. Он встал в позицию, обычную для млекопитающих, и принялся долбить женщину с такой силой, что было слышно, как щелкают их тазовые кости, словно шпаги фехтовальщиков в маленькой комнате.

— Да. Даааааа, — стонала Летисия, ее глаза были остекленевшими от голода. Она увлекла йога на кровать и, не на секунду не прерывая контакт, развернулась так, чтобы они были сейчас в «миссионерской» позиции. Йог таранил ее, словно пытался проникнуть в матку по самые яички. Летисия потянулась и, обхватив его за шею своими мертвенно-бледными руками, притянула к себе. Когда он уткнулся головой ей в плечо, стараясь еще больше усилить напор, Летисия разинула рот, полный окровавленных, остро заточенных зубов. Ее челюсти сомкнулись у него на горле, и она принялась отрывать огромные куски, тут же поглощая их. Йог же не пропускал ни единого толчка. Крича от боли, он продолжал сношать истощенную женщину, в то время как она отрывала все больше мяса от его шеи. Брайант изумленно замотал головой, глядя, как она, добравшись до шейных позвонков, пыталась перегрызть и их тоже.

Как обезьяна с лапой в банке с печеньем, йог отказывался отстраняться от ее чресл, даже ради спасения собственной жизни. Несмотря на невообразимую боль, они оба, казалось, пребывали в экстазе.

— Мне нужно найти своего фотографа. Вы отведете меня в мою комнату?

— Конечно. Вам будут предоставлены копии всех записей, и вы будете свидетельствовать все эти события, пока мистер Фэррингтон не достигнет свой цели.

— Да… конечно. Послушайте, мне нужно много чего переварить. Позвольте мне поговорить с Уэстмором, а потом мы вернемся к нашему делу.

— Хорошо. Вы можете обсудить это между собой. Но, как я уже сказал, у вас на самом деле нет другого выбора. Вы либо один из нас, либо…

Улыбка сошла с лица Майклза. Только сейчас Брайант обратил внимание, насколько неприятное у человека лицо. Жесткие, угловатые черты и темные, глубоко посаженные глаза, как у Ларча из старого телефильма «Семейка Аддамс». Майклз жестом указал на экран, где труп преподобного Фаррада все еще пронзался чудовищными членами близнецов-гермафродитов. Потом на другой, где ненасытная женщина-каннибал деловито жевала голову йога Рамакенады. Она уже съела большую часть его лица, но он продолжал вилять задом, долбя ее с психопатическим энтузиазмом. Лицо Майклза снова растянулось в улыбке. — …Либо вы один из них.

Шоколадно-коричневое лицо Брайанта было пепельно-серого цвета. Шатаясь, он ввалился в комнату, словно готов был упасть в обморок. Его бровь удивленно дернулась вверх. Ему показалось, будто из стенного шкафа раздался какой-то щелчок. Он распахнул дверь, и Уэстмор едва не вскрикнул от испуга.