Простите, я немного озлобленна.

Я даже более чем озлобленна, ведь мой босс — Клайс Циммерманн... ну, он не самый милый человек на планете. Даже более того, он безалаберный, с высоким материально-техническим обеспечением и невыразительный. Он постоянно ничего не может найти и кричит на меня, как будто это моя вина, что в его офисе свинарник. Он постоянно придумывает список трудоемких требований, которые прибавляют время к моему рабочему дню. Он делает изменения в последнюю минуту, и это означает, что я должна просить ребят переделать и скопировать 50 докладов в 5:45 так, чтобы я смогла попасть на последнюю Федералл Экспресс погрузку. В противном случае, меня ждут 7 часов езды в час пик в другой конец Лос-Анджелеса, где я 45 минут стою в пробке – чтобы доставить документы в ближайший офис погрузки.

И у него есть вредная дурацкая привычка делать тонну бесполезной работы до 6 вечера в пятницу, а мне нужно всё проверить и переслать ему на почту, потому что он работает дома на выходных.

Ах — но мне за это платят сверхурочные!

Это значит, что я получу 12,5 баксов в час вместо 10 (не забывайте, за срочность агентство получает свою долю).

И практически каждый вечер пятницы я уставшая, в 10 часов вечера отправляю готовые отчеты господина Клайса.

Я не думаю, что он будет работать на выходных дома. Я думаю, что ему важно просто меня помучить.

Но я не должна жаловаться, ведь если бы Клайс не был таким придурком, я бы никогда не встретилась с ним.

Глава 4

Было 5:55 вечера пятницы, когда Анх остановилась возле моего стола и печально, даже нерешительно взглянула на меня.

Анх (произносится «Ан») была прелестной маленькой вьетнамской американкой, с которой я познакомилась, когда училась на втором курсе в колледже, а она на первом. С её ростом едва ли в пять футов на каблуках и всего лишь на год младше меня, я спокойно могла называть ее «девочкой». Она не возражала.

Я завидовала тому, как она похудела. Мне нравилось, что она – одна из немногих, с кем я чувствовала себя выше. Я любила её за понимание моего юмора, за то, что она мой терапевт – «мама», когда меня ломало. Как правило, она обычно раскисала вместе со мной.

Кроме того, она позволяла мне меньше платить за аренду, хотя моя спальня больше, чем у неё. Думаю, что она это делала потому, что помогла мне устроиться на работу, и мне приходилось работать на Герр Клауса, а ей от этого было скверно.

Я имею в виду его как «Герр Клаус», потому что «Exec Comp Nazi» может уволить меня. Да, я знаю. Знаю, что не должна сравнивать своего придурка босса с фактически реальными монстрами, которые погубили миллионы и миллионы жизней людей.

Эх, если бы Ларри Дэвид и Джери Сейнфилд могли бы сделать это с парнем, который продает суп...

Во всяком случае, вот почему «Герр Клаус». Анх сначала сопротивлялась этому прозвищу, потому что она была милой и старалась во всём и всегда выглядеть лучшей, но моё постоянное использование его прозвища успокаивали её.

— Господин Клаус снова щелкает кнутом? — спросила она.

— Да, и причем не тем кнутом, который я предпочитаю, — пробормотала я.

Это была шутка, и Анх поняла это.

В спальне, когда кто-то приходил ко мне, я чувствовала себя, как в ванили. Но это не значит, что я получала оргазм.

Что ж... я могу. Но к этому мы тоже вернемся.

Она рассмеялась, а потом снова спросила, сделав печальное лицо.

— Думаешь, ты смогла бы в таком состоянии пойти с нами в клуб?

У Анх была куча друзей, которые по пятницам ходили в клуб, чтобы выпустить пар. За четыре месяца я была в состоянии присоединиться к ним только однажды вечером.

— Нет, — вздохнула я. — Это одна из тех пятничных ночей.

— Оу, — сказала она, и сочувственно погладила меня по голове, словно пуделя.

Она начала это делать с тех пор, как мы впервые вместе застряли в комнате колледжа. Кстати, она единственная, кто мог это сделать и выжить, постоянно рассказывая об этом.

— Напиши мне, когда будешь выходить. Я улизну и возьму несколько Haagen Daaz в продуктовом магазине. Мы откроем бутылку вина и посмотрим плохую романтическую комедию.

Я люблю свою соседку по комнате. Я уже упоминала, что люблю свою соседку по комнате?

Через пять минут после ухода Анх, Клаус тоже вышел со своим портфелем. Он был невысоким человеком, пугалом-доходягой, с небольшим животиком, который скрывался под его дорогим костюмом. Если убрать его постоянно кислую мину, то на него можно было нормально смотреть. Имея в наличии деньги и авторитет, он ошибочно считал, что женщины нужны для уверенности в себе, и казалось, делал всё правильно для определенного класса золотоискателей Лос-Анджелеса.

— Мне нужны эти документы по «Терамору». Тщательно проверь.

— Хорошо.

— Мне не нравится доклад по «Морингсу» за прошлый месяц, — ехидно добавил он.

Я пропустила что-то незначительное, а это означало — что Клаус тоже что-то пропустил. Ведь он был настолько ленивым, чтобы читать весь доклад. Но признавался ли он когда-либо в своей ошибке?

Вижу, что вопрос был с подвохом. Ведь Клаус никогда не ошибался. По словам Клауса, во всяком случае.

Клиент в телефонном разговоре шутил по поводу ошибки.

Клаус не хотел, чтобы над ним смеялись. Хоть далеко, хоть близко.

Так что, я буду в аду. Ох, три недели или около того.

Внутри я вся кипела. Сделаете двадцать-тридцать раз правильно, и это не оценят. Сделаете одну ошибку, и вам будут напоминать о ней на протяжении многих недель.

— Хорошо, — сказала я, заставив себя улыбнуться.

— У меня нет времени постоянно заглядывать вам через плечо, — продолжил он.

Мне пришлось стиснуть зубы.

Сегодня я задержусь на четыре часа до позднего вечера, когда ты мог бы поручить мне раньше эту работу. Тем временем, ты будешь заказывать коктейли в «новых горячих ресторанах ЛА» с какой-нибудь силиконовой куклой. И тебе ни разу за это время не придётся заглядывать мне через плечо, мудак.

— Хорошо.

— Продолжительность работы здесь зависит от того, насколько вы прилагаете усилия. Надеюсь, вы понимаете это, — сказал он, проверяя свой смартфон.

Это ничего. Я научилась контролировать себя за шесть месяцев работы в качестве секретаря Клауса. Ведь было множество раз, когда я думала, что 10 секунд и нож для вскрытия писем могут отправить меня в тюрьму на 20 лет за убийство. Но я смогла бы списать это на временное помешательство. А если бы ещё засняла, как он со мной обращается, то возможно, для меня бы сделали исключение — оправданное убийство.

— Поняла, — сказала я, одновременно раздраженным и веселым голосом, которым смогла изобразить.

— И ещё одно, — начал он.

К счастью, у меня зазвонил телефон.

— Извините, — с облегчением сказала я, дабы избежать представления убийства. – Экситон Консалтинг, офис Клауса Циммермана.

— Эй, Лили, — сказал знакомый голос.

Стэнли — консьерж–охранник. Один из моих любимых людей в Экситоне. Огромный черный парень. Похоже, он – универсальный качок, но милый как мишка Тедди.

— Эй, Стэнли, — тепло ответила я.

— Мистер Циммерман ещё здесь?

У Стэнли было множество стычек с моим боссом на протяжении многих лет. Он даже использовал моё прозвище «Герр Клаус», но очевидно боялся, что нас подслушают.

— Да, по сути, он стоит прямо передо мной.

В этот момент Клаус начал махать руками типа — нет, меня нет.

— Хотя, он торопится на очень важную встречу. — С силиконовой принцессой по имени Наталья или Баффи или Шанталь.

Голос Стэнли звучал немного странно, когда он снова заговорил. Я не могла понять причину, но звучало это как будто... он был напуган. Насколько это возможно сделать с 300 фунтовым чуваком-качком.

— Там, эээ, джентльмен, который хочет с ним поговорить.

— Ох… Скажи, что мне жаль, но мистер Циммерман не может. Если ты проводишь его сюда, то я смогу записать его на встречу на следующей неделе.