— У-у меня и в мыслях такого не было.

— Черт, Спаз, да он так обрадуется, что даже, наверное, оплатит твой следующий семестр в Гарварде.

На лице Спаза отразилось замешательство.

— Ух ты… А что такое «гарвард», Стью?

— Неважно. Я нужен вам, парни, чтобы облегчить вам жизнь, а мне нужен хлеб. Так что иди, «перетри» со своим чуваком. Встретимся завтра здесь в это же время.

Спаз быстро повеселел, обнажив в улыбке зубы, от одного вида которых дантиста вывернуло бы в плевательницу. — Завтра, мужик. Будет сделано. Если повезет, принесу тебе «бабки» за первый месяц.

Выпустив дым, Каммингс резко кивнул.

— «Перетри» с Датчем.

Спаз с ревом унесся из лощины в своем форсированном «Мустанге» 71-го года, с 351-ым двигателем «Кливленд». Каммингс знал, что поймал его на крючок. Он хорошо сыграл свою роль, управлял Спазом как марионеткой и заставил его сделать нужные ему выводы.

День выдался прекрасный. Он вернулся в свою машину без опознавательных знаков и выехал на окружное шоссе. Да, — сказал он сам себе. Я продажный федеральный коп. Он был не очень рад этому, но как еще он мог заработать на лекарства для Кэт? В прошлом, это было просто бухло — пустяки. Но теперь он приблизился к реальным делам — кокс, «Пи-Си-Пи», дерьмо, которое эти мрази продавали девятилетним детям. Дерьмо, которое выворачивало жизни людей наизнанку. Но у Каммингса тоже был план на этот счет.

Каммингс служил специальным агентом в Бюро по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию, в региональном отделении округа Рассел, в Льюисбурге, штат Вирджиния. Он работал уже 10 лет, ловил бутлегеров, самогонщиков, арестовывал дистилляторы, устраивал засады. Сначала, он даже верил в свою работу — пока не заболела Кэт.

Мне нельзя ее подвести, — подумал он в отчаянии. Я не могу оставить ее в беде.

Даже если всем остальным насрать. И он поклялся себе — как только Кэт станет лучше, он «соскочит»…

— Привет, Стью.

— Привет, Джей Эл.

В управлении Каммингс скинул оружейный ремень, жгущий поясницу. Джей Эл Пирс был специальным агентом и возглавлял региональное отделение. Он знал, что к чему. Пирс вырос здесь, сам был неотесанным деревенщиной, пока не уехал и не получил образование. Гладко зачесанные назад черные волосы, бакенбарды и «элвисовская» ухмылка. У Каммингса с ним особых проблем не было.

— В следующем месяце едем в Вашингтон, на учебные сборы на Баззард Поинт, — объявил он. — Каждый вечер отрываемся на вечеринках во стрип-клубах округа Колумбия.

— Звучит привлекательно.

— Как прошло дежурство?

Каммингс опустился на стоящий напротив металлический складной стул и закурил очередную сигарету.

— Никак. Порожняк полный. Проверил все самогонные точки, которые мы накрыли прошлой зимой. Везде пусто. Проверил все окольные тропы — опять ничего. Но обнаружил небольшую активность на нескольких точках старика МакКалли. Скоро накроем.

— Ладно, — сказал Пирс из-за своего «федерального» стола из серого металла. — Как жена, кстати?

Вопрос застал Каммингса врасплох.

— Все так же. Чертова медицина меня доконает. Четыреста пятьдесят в месяц, а будет еще больше.

— Не знаю, как ты справляешься, Стью. Ты — хороший мужик.

Но не такой, как ты думаешь, — мысленно сказал Каммингс.

Работает уже десять лет, а ему платят какие-то жалкие 32,5 «штуки» в год. Прибавка к зарплате не зависела от выслуги лет, оставались лишь редкие индексации. Он не считал себя виноватым в том, что ему приходится делать. Если бы ему платили столько, сколько он заслуживает, все было бы иначе.

Разве не так?

Солнце садилось за горизонт. Трасса 154 петляла между деревьев и вымерших пастбищ, ведя его домой. Иногда ему приходилось съезжать на обочину и мастурбировать — еще одно занятие, которое его сильно удручало. Потому что, несмотря на свои первичные мужские потребности, он знал, что, придя домой, не сможет заняться сексом с женой, учитывая ее состояние. Но что бы он ни делал, каждую минуту он не переставал думать о Кэт…

Она была всегда уставшая, всегда вымотанная. Он знал, что каждый вечер она старалась дождаться его прихода, но в последнее время у нее совсем не было сил. Иногда она плакала из-за этого.

Не думай об этом, — он попытался отогнать от себя тяжелые мысли. Будь мужиком. Поступай правильно. Заботься о жене, потому что ты отлично знаешь, что, если б заболел ты, она бы из кожи вон лезла, ухаживая за тобой.

Все это вынужденные меры.

Он собирался уже повернуть, как вдруг заметил на Поле Коттера мигающие красно-синие огни.

Трэвис откинулся на кровать. Он лежал с широко раскрытыми глазами и вздыхал. Лучи лунного света падали сквозь окно на деревянный пол. Галдели сверчки и лягушки.

«Головачи», — подумал он.

Да уж, у него был сегодня мощный «головач».

Дедуля показал ему, как это делается. Конечно, сперва ему пришлось поймать девку, но это оказалось несложно.

— Только она обязательно должна быть из семьи, причинившей нам вред, — проинструктировал его со своей коляски Дедуля.

В прошлом, когда мама и папа были еще живы, не только Кодиллы доставляли им неприятности, воруя овец, и все такое. Он помнил, как однажды пара грязных, неотесанных сынков Рейда сорвали все яблоки с Папиных яблонь. А все потому, что несколько ветвей свесились через ограду и росли над участком Рейдов. Папу тогда чуть удар не хватил. Тот случай надолго врезался Трэвису в память. И когда он разъезжал на своем пикапе в поисках какой-нибудь девки, она быстро нашлась. Он отлично помнил, что ее звали Ири Рейд. И хотя, когда Трэвис последний раз видел ее, она была гораздо моложе, сомнения у него не смогли вызвать ни блестящие золотистые волосы, ни огромные сиськи, торчащие из-под персикового цвета блузки. Она шла размашистым шагом, босая, по проезжей части моста Олд Говернор. И конечно же, Трэвис, как истинный джентльмен, остановился и предложил подвезти ее домой.

— Ты же Трэвис Клайд Тактон, верно? — спросила она, растягивая слова, пока затаскивала в грузовик свой аппетитный, облаченный в шорты из обрезанных джинсов зад. — А ведь я помню тебя.

Ее хорошенькая, веснушчатая мордашка залилась легким румянцем.

— Извини, что сейчас тебе это говорю, но ты мне раньше даже немножко нравился.

— Ири, если честно, — признался Трэвис. — До того, как мою задницу упекли в окружную тюрьму, ты мне тоже очень нравилась!

— Да ну?!

В следующую секунду Трэвис заехал своим огромным жилистым кулаком прямо ей в лоб, наглухо вырубив. Затем, не глуша мотор, он как следует ее связал, заткнул рот кляпом, и сунул соблазнительное худенькое тельце под сиденье. Следующее, что он помнил, это то, как внес ее словно мешок с кормом, в мастерскую Дедули, и положил на большой стол из вишневого дерева, за которым тот шил башмаки.

— Белобрысая дочка этих говноедов Рейдов! — воскликнул Дедуля. — Молодец, Трэвис. Теперь привяжи ее к столу и сними с нее эту мерзкую, развратную одежку.

Правда Трэвису это можно было и не говорить, потому что он сразу заметил, что в каждый угол стола было врезано по крюку с ушком. Крошка Ири была все еще в отключке, поэтому он разрезал на ней веревки и привязал ее прямо к столу. Теперь она лежала на спине, свесив голову через край.

— Что делать дальше, Дедуль?

Дедушка хихикнул, почесал подбородок, и подкатил к столу. В руке он сжимал электродрель, со вставленной в нее трехдюймовой кольцевой пилой.

— Трэвис, в любом, любом деле нужна практика, понимаешь? Взять Томаса из придорожного бара. Старик на стиральной доске играет, мама не горюй! А Конга Пауэрс? На банджо «лабает» так, как никто не умеет! Знаешь, почему, сынок?

Процессор в голове Трэвиса тут же пустился в вычисления.

— Практика? — предположил он.

— Верно, мальчик. Практика. И во вскрывании девчачьих голов у меня было много практики, могу тебе сказать. Мы с твоим папочкой — упокой господь его душу — были, наверное, лучшими «мозготрахами», отсюда и до самого Нового Орлеана.