— Где «едрен батон»? — поинтересовался Каммингс с порога. Он сделал отметку в регистрационном журнале. Оружейный ремень тяжелил бедро.

— Гребаные копы штата только что подбросили нам «Шестьдесят четвертый». — Пирс раздраженно помахал факсом, его щеку оттопыривал вечный комок жевательного табака.

— Какая-то «оборвашка» из Люнтвилля. «Принять к сведению,» — пишут. «И приобщить к делу.»

«64» — это отчет о смерти с подозрением на убийство. Нахмурившись, Каммингс взял факс и прочитал.

ОТ: ОТДЕЛ ПО РАСКРЫТИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ЛИЧНОСТИ. ПОЛИЦИЯ ШТАТА ВИРДЖИНИЯ.

В: БЮРО ПО АЛКОГОЛЮ, ТАБАКУ И ОГНЕСТРЕЛЬНОМУ ОРУЖИЮ, РЕГИОНАЛЬНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ОКРУГА РАССЕЛ. СРОЧНО.

ПОЛУЧАЮЩЕМУ ВЕДОМСТВУ: ПРИНЯТЬ К СВЕДЕНИЮ И ПРИОБЩИТЬ К ДЕЛУ СОГЛАСНО ПРИКАЗУ О СОТРУДНИЧЕСТВЕ МЕЖДУ ФЕДЕРАЛЬНЫМИ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫМИ ОРГАНАМИ. ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА СОПУТСТВУЮЩУЮ ИНФОРМАЦИЮ. НЕМЕДЛЕННО УВЕДОМИТЬ ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ ШТАТА ВИРДЖИНИЯ.

ЖЕРТВА: РЕЙД, ИРИ. БЕЛАЯ ЖЕНЩИНА. ДАТА РОЖДЕНИЯ: 02.08.79. ВОЛОСЫ СВЕТЛЫЕ, ГЛАЗА КАРИЕ. ВЕС 116 ФУНТОВ.

Судя по дате, файл был создан вчера, поздно вечером.

— Ну, да. Патрульный штата нашел ее в поле рядом с трассой, — поспешил сообщить Каммингс. — Я разговаривал с этим парнем. Он сказал, что увидел ее лежащей там, и что ждет медэксперта.

Пирс ничего не ответил, лишь прищурился. Каммингс стал читать дальше.

ДАННЫЕ ЭКСПЕРТИЗЫ: СМЕРТЬ ЖЕРТВЫ НАСТУПИЛА В РЕЗУЛЬТАТЕ НЕТИПИЧНОЙ ЧЕРЕПНО-МОЗГОВОЙ ТРАВМЫ. 3-ДЮЙМОВОЕ ОТВЕРСТИЕ ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО БЫЛО НАНЕСЕННО ЭЛЕКТРОИНСТРУМЕНТОМ. ПРОДОЛЬНЫЙ РАЗРЕЗ, ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО 6 ДЮЙМОВ В ГЛУБИНУ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ БОРОЗДЕ И ЗАТЫЛОЧНОМ ПОЛЮСЕ МОЗГА, ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО БЫЛ НАНЕСЕНН КУХОННЫМ НОЖОМ С ЗАЗУБРЕННЫМ КРАЕМ.

ПРИМЕЧАНИЕ: ДАЛЬНЕЙШЕЕ ВСКРЫТИЕ ВЫЯВИЛО НАЛИЧИЕ В РАНЕВОМ КАНАЛЕ СЛЕДОВ СЕМЕННОЙ ЖИДКОСТИ.

У Каммингса перед глазами поплыли буквы. За свою жизнь он повидал немало странных телеграмм от полиции штата, но, чтобы такое…

— Не могу поверить. Гребаный «головач».

Каммингс поднял глаза.

— Что?

Пирс нагнулся за своей плевательницей. Его предыдущий комментарий был обращен больше к нему самому, чем непосредственно к Каммингсу.

— Я думал, ты должен был вести наблюдение за дистилляторами МакКалли?

— Ага, — ответил Каммингс. — Я уже пометил большую часть из них. В любое время можно арестовывать. А про что это ты говорил? Про какой-то «головач»? Что за «головач»?

Пирс сел за свой побитый серый «федеральный» стол, яростно жуя табак. Его глаза сверкали огнем.

— Так почему же ты сейчас не там? На твою зарплату идут деньги налогоплательщиков, не забыл? А насчет этого отчета не беспокойся. Это «64-ый», так что пусть им занимается полиция штата. Едрен батон, МакКалли, наверное, только что отправил очередной грузовик с «самогонкой», пока ты тут стоишь, треплешься.

— Ну же, Джей Эл. Расскажи, что такое «головач»?

Пирс с поддельным изумлением уставился на часы.

— Ты все еще здесь?

Кстати об уходах от ответа. Да, Пирс был начальником Каммингса, но он никогда его вот так не «отфутболивал». «Головач»? — подумал Каммингс, выходя из отделения и направляясь к своей машине без опознавательных знаков.

Утро было в самом разгаре — величественное солнце поднялось высоко над горным хребтом. Он знал, что по этому хребту, словно термиты по стволу дерева, были рассыпаны бесчисленные десятки семейных дистилляторов, которые веками обслуживались местными голодранцами. В обязанности Каммингса входило отслеживать их, или как это было в случае с болезнью Кэт, спускать некоторые дела на тормозах за небольшую мзду, а также отмечать бутлегерские маршруты. Вот о чем он должен был беспокоиться. А сейчас к его заботам прибавилось еще кое-что: сегодня вечером он встречался с «Датчем». Собирался работать на наркодилера. Думай лучше о более важных вещах, — сказал он себе, сворачивая на окружную дорогу. За ним вился инверсионный след из пыли, словно преследуя его. Но Каммингс, упорно крутящий руль, никак не мог его сбросить. Весь остаток дня его мучил вопрос.

Что такое «головач»?

Да, Дедуля был прав. Это было не похоже ни на что. Кайфовей «головача» у него ничего еще не было. Не, это было не похоже ни на что.

— Я ж говорил тебе, мальчик. — заявил Дедуля со своей каталки.

Боже, — лишь смог подумать Трэвис. Прошлой ночью, выбросив тело Ири Рейд на поле Кролла, Трэвис вернулся домой, лег в кровать и мастурбировал — кстати, дважды — думая, как здорово было кончать в голову той «оборвашки».

— Вот такие мы здесь дела крутим, Трэвис, — сообщил старик, заканчивая последний стежок на паре башмаков, над которыми он работал. — Вот так ведем бизнес. Если кто-то постоянно доставляет тебе проблемы, единственное, чем ты можешь как следует отомстить, — это устроить «головач». Сотни лет люди враждовали в этих холмах. Каллеры и Кейны, Солтенстоллы и Бессеры, Снуты и Мейеры. И как твой Папа и тот проклятый Кодилл, люди постоянно устраивали «головачи». Это единственный правильный способ. Как говорится в Библии, сынок. Глаз за глаз.

Трэвис не совсем понимал, как глаза были связаны с траханьем людей в голову, но решил, что так оно и есть, потому что Дедуля был мудрее его. И Ири Рейд ему было не очень жалко, потому что в прошлом Рейды плохо обошлись с его Папой, а поэтому он поступил правильно. И как Дедуля только что сказал, и как сказано в Библии, трахать людей в голову — доброе дело.

— Теперь сходи на ручей и принеси воды, да наруби еще дров. — приказал Дедуля. — Сегодня пожарим мою любимую енотовую колбасу. А то скоро должен прийти этот грязный голодранец, Неддер Кинни. Заплатит за башмаки, которые я для него сделал. Этот парень никогда мне не нравился, но он платит наличными, поэтому я согласился. К тому же, лучше, чтобы никто тебя не видел, сынок. Потому что ты только что из тюряги и нарушаешь правила УДО.

— Хорошо, Дедуль.

Трэвис выскользнул через черный ход и спустился к ручью. Да уж, как все-таки здорово на свободе! Свежий воздух, птички щебечут, ручеек журчит. С тюремным корпусом, конечно, не сравнить. «Жить хорошо!» — обычно поговаривал в такую погоду Папа. А стряпня? Дедуля умел готовить, как никто другой. Пирог с опоссумом, бургер с ондатрой, горячие пряные отвары, и конечно, вкуснейшая енотовая колбаса. Боже, баланда, которой их кормили в тюрьме, больше походила на блевотину. Это был момент самосознания, откровение, через которое сам Господь сообщал Трэвису, что он достоин лучшей жизни. И Трэвис был очень благодарен за это. Благодарен по-настоящему!

Насвистывая себе под нос, он тащил два ведра воды, которые повесил на концы палки, закинутой на спину. Но на подходе к дому вдруг резко пригнулся, поскольку заметил припаркованный у крыльца пикап «Чеви» Неддера Кинни, 74 года выпуска. Дедуля был прав. Негоже, чтобы Трэвиса кто-то видел, поэтому он решил подождать, пока Нед не уедет. Семейство Кинни он помнил смутно. Они жили через пару домов от Колз-поинт. У Неддера была жена-толстуха, по имени Чесси, у которой отсутствовали зубы и кончик носа — его ей откусила однажды злющая белка — а также с полдюжины чумазых ребятишек, которые, как предпологал Трэвис, явно успели подрасти за одиннадцать лет его отсутствия. Он помнил, что Неддер был не самый приятный в общении парень. Вспыльчивый, постоянно бухой от самогонки, которую гнал в своем дистилляторе, и злющий, как сортирная крыса. Конечно, Трэвис понимал, что сам был бы злющим и постоянно бухим, если б имел такую же жирную и мерзкую женушку, как Чесси, и кучу грязных маленьких «соплежуев», половина из которых, как он слышал, была слаба на голову. Но…

Что это было?

В следующий момент Трэвис услышал какой-то шум…

Крики? — напрягся его крошечный мозг.

И точно, крики, потому что он стали громче, и Трэвис понял, Что Дедуля и Неддер Кинни кричат друг на друга.

Интересно, о чем это они орут…

Осторожно, стараясь не шуметь, Трэвис подкрался к дому и поднес свою огромную любопытную рожу к оконной сетке. Он увидел здоровяка Неддера Кинни, чьи огромные грязные плечи торчали из комбинезона, нестиранного, наверное, целую вечность. На бородатом лице сияла гнилозубая ухмылка.