Почему они с Колтером стоят в моей гостиной? Я просто молилась, чтобы это было всего лишь связано с предвыборной кампанией, хотя от меня могут потребовать, чтобы я вела себя дружелюбно с Колтером. «Ты же знаешь, как тебе понравится играть с ним в дружбу». Эта мысль просто проскользнула в моей голове, и я тут же отбросила её.

— Привет, Кэтрин, — Элла сделала шаг вперёд и протянула свою руку. Она смотрела на меня так, словно перед ней был ребёнок или щенок какой-то. — Я так много о тебе слышала.

До того, как я успела осознать, почему она так на меня смотрела, мой отец начал говорить, его тон был резким и ясным. Короче, как всегда бизнес-тон.

— Мы с Эллой сделаем небольшое объявление и хотим, чтобы вы двое услышали об этом первыми.

Элла.

Он назвал её по имени. Значит, они давно знакомы.

Колтер всё это время смотрел на меня, в то время как я не могла заставить себя даже краем глаза взглянуть на него. Я просто стояла, затаив дыхание и боясь очередной раз услышать новость. Затем увидела то, что повергло меня в полнейший шок: мать Колтера держала за руку моего отца, и тут я всё поняла.

О мой Бог.

Это, знаете, как два поезда, которые в конечном итоге в замедленной съёмке сойдут с рельсов. Я уже знала, что мой папа собирается сказать, но никак не могла в это поверить.

— Нам удалось избежать внимания прессы, но вскоре мы огласим об этом. И вы двое под охраной. Мы не хотели, чтобы это выглядело как предательство с нашей стороны. Думали рассказать вам в конце выходных, но, наверное, это не самый подходящий момент, — он прочистил горло. — Поэтому теперь вы узнаете об этом первыми.

Нет, нет, нет.

— Это немного шокирует.

Этого просто не может быть.

— Мы с Эллой встречаемся уже некоторое время. И собираемся пожениться. Конечно, я уважаю твою покойную мать и всё понимаю. Но мне бы хотелось это сделать летом перед главным шагом кампании.

«Боже. Боже. Боже», — я кричала эти слова в своей голове.

Я потеряла девственность со своим новым сводным братом.

Я в полном дерьме.

ГЛАВА 2.

КЭТРИН

Я была словно в бреду. У меня начала кружиться голова от сложившейся ситуации, казалось, я была отдельно от тела, а все эти трое стояли, уставившись на меня и ожидая моего ответа. Какой-то эмоциональный расстрел.

Я готова была упасть в обморок, или мне просто так казалось. Вся эта ситуация пробивала меня на истерический смех. Но это была не комедия, а самая настоящая трагедия.

Я упала в обморок лишь однажды. Это случилось, когда мы шли с мамой по делам. Всё выглядело так, будто мы шли в парикмахерскую или спа-салон, но на самом деле мы шли на её химиотерапию. Я настояла на этом, несмотря на все протесты мамы, что у меня были экзамены и что я должна заботиться о своём будущем. Всё это было её обычными отговорками, чтобы скрыть от меня свои проблемы. И даже тогда, несмотря на попытки родителей скрыть от меня болезнь матери, я прекрасно понимала, что она медленно умирает.

«Ну же, не расклеивайся, — твердила я себе. — Только не сейчас».

— Наверное, это слишком для восприятия, — сказал мой отец.

— Наверное, — тихо ответила я.

Мой отец прочистил горло:

— Колтер говорил, что вы очень сблизились во время школы.

Я нервно подняла глаза на Колтера, надеюсь, что мой убийственный взгляд заставит его замолчать, потому что этот непредсказуемый ублюдок начинал меня конкретно бесить. В уголках глаз Колтера появились морщинки, этот нахал расплылся в улыбке, словно всё происходящее было лишь шуткой для него.

«Ох, дерьмо. Что, если он уже знал о наших родителях… Что случилось между нами той ночью?» — эта мысль вызвала новую волну тошноты.

— Брайтон не такое уж большое местечко, — сказал Колтер. — Каждый всё про всех знает. Это практически кровосмешение.

У Эллы Стерлинг покраснело лицо от последнего слова, а мой отец прочистил горло. Если бы я не была так сильно зла на Колтера, то, наверное, заинтересовалась бы беспокойством своего отца. Сенатор Джед Харисон был не тем человеком, который пропускает такие слова, как кровосмешение, мимо ушей.

И прямо сейчас мне хотелось просто остаться со своим отцом наедине. Мне не хотелось выслушивать эти его оправдания — почему или как — он просто встречался с Эллой Стерлинг, скрывая их отношения от всех, включая и его собственную дочь, кто-знает-как-долго. Мне совершенно не хотелось вспоминать о его долбаной предвыборной кампании. И более того, как важно это всё для общего восприятия.

Ох Боже, общее восприятие. А если каждый узнает о том, что случилось с Колтером… Это же была всего лишь вместе проведённая ночь. Ничего же страшного. Ну да, признаюсь, что потеряла рассудок. Вот теперь это можно назвать… Кровосмешением.

Мне вдруг сдавило грудь, стало трудно дышать.

— Мне нужна минутка, — сказала я, направляясь в сторону выхода. — Пожалуйста.

Я не слушала, что они мне говорили. Просто пулей вылетела из комнаты мимо красиво расставленной дорогущей мебели, меня даже не волновало, как всё оформлено в этом доме. Это место просто душило меня. Это не то место, где я выросла, не сельский дом в Нью-Гэмпшире, где провела своё детство. Отец переехал в этот дом после смерти моей матери. Меня же отослали в Брайтон, потому что не хотели, чтобы я доставляла неудобства.

Я открыла первую попавшуюся дверь, которая находилась в конце коридора. Это был офис моего отца, не ванная, как я ожидала, и даже не могу вспомнить, где она находится на первом этаже. «Как же глупо не помнить, где эта чёртова ванная в твоём доме». Но затем ко мне пришло осознание, что это не мой дом.

Я закрыла дверь позади себя, будто вход в тонущий мир, и позволила тишине и комфорту окутать меня. На стене висела фотография моего отца вместе с ещё несколькими очень важными людьми, они улыбались, крепко пожимая друг другу руки, заключая какие-то сделки. На рабочем столе моего отца стоял какой-то трофей рядом с фотографией. Подойдя чуть ближе, я смогла рассмотреть изображение: мой отец и Элла Стерлинг прижимались друг к другу щеками, словно какие-то подростки, которые баловались, фотографируя друг друга. У меня возникло желание подскочить к этому столу и разорвать фото в клочья. Но я этого не сделала. Кэтрин Харисон никогда не сделает такое.

Конечно, Кэтрин Харисон не стала бы спать и с таким, как Колтер Стерлинг, с этим татуированным и напичканным пирсингом мудаком, а тем более трахаться, если бы знала об этой всей ситуации заранее. В академии Брайтон он был как торнадо. Репутация делала его крутым, но Колтер всегда был самовлюблённым нарциссом. Словно чем-то сверхъестественным.

Я уже начинала ненавидеть его, но, с другой стороны, я ничего о нём не знала. Меня просто бесили его дизайнерские футболка и джинсы, за которые, наверное, его мамочка отвалила немалую сумму. Он него словно разило презрением и властью, он даже как-то предложил моей лучшей подруге Саре покувыркаться в его комнате в общежитии. Она, безусловно, отказалась, на что этот придурок рассмеялся, а затем предложи то же самое мне. Если бы я могла закатить глаза ещё больше, то потянула бы мышцы.

За следующие два года Колтер получил свой статус плохого мальчика в школе из-за поведения, курения в раннем возрасте, распития спиртных напитков, наркотиков и вечного таскания девиц к себе в комнату. И как вы поняли, всё это просто заминалось, потому что школе поступали пожертвования. Но наглость Колтера на этом не останавливалась, он просто мог очаровать любые трусики, которые только хотел. Ну, это так образно, но он мог это сделать. Колтер так часто это делал, что через его постель прошли все девушки старшей школы — кроме Сары — но я на сто процентов уверена: не будь у неё парня, она тоже бы запрыгнула к нему в постель. Даже два года назад, когда Колтер появился, он уже славился своей репутацией в спальне больше, чем за её пределами. То, что он вытворял своим языком, стало целой легендой. Об одной только мысли о нём у меня уже намокало между ногами.