Эмиссия доллара под процент имеет следствиями:

•  порождение заведомо неоплатного долга, который некоторым образом распределён в системе:

 →  явным образом в форме юридически зафиксированных долговых обязательств (некоторую долю их несёт государственность США) и

 →  неявным образом (они юридически не зафиксированы, но неявно перелагаются явными должниками на своих партнёров в ходе сделок, которые осуществимы только при условии, что явным должникам долги не предъявлены к оплате; если же долги предъявляются к оплате, то последствия сделки, заключённой с будущим банкротом, могут быть весьма тяжёлыми не только для его непосредственных контрагентов вследствие конкретики сложившихся цепочек товарообмена);

•  компенсацией воздействия на экономику и финансы заведомо неоплатных долгов, унаследованных от прошлых лет, очередными порциями эмиссии доллара.

В результате этого номинальное значение заведомо неоплатного долга в системе, представленной на рис. 2, растёт многократно быстрее, нежели объёмы производства в реальном секторе, а покупательная способность доллара падает, обесценивая тем самым долларовые накопления стран-участников этой системы.

Нарастание заведомо неоплатного долга — это фактор, с которым на протяжении уже почти 20 лет связаны ожидания краха долларовой системы. Но встаёт вопрос, что может спровоцировать крах, в результате которого доллар перестанет быть мировой валютой?

Таких факторов два:

1. Прекращение эмиссии доллара, под воздействием чего наличествующая в обращении долларовая масса спустя некоторое время окажется недостаточной для обслуживания товарооборота на всех рынках рис. 2, поскольку цены на них будут продолжать расти под воздействием ссудного процента по прошлым и вновь выдаваемым кредитам;

2. Предъявление требований по оплате долгов в объёме, большем, нежели некий критический уровень, и затрагивающем все страны — участники системы долларового обращения (в том числе и США, которые, допустив создание Федрезерва в 1913 г., утратили финансово-экономический суверенитет).

Оба названных выше фактора (прекращение эмиссии доллара и синхронное предъявление требований по оплате долгов) — управляемые факторы, причём управляемые не США, а мировым банковским сообществом и его хозяевами.

Это глобальная социальная группа достаточно малочисленная и вышколенная (в аспекте хранения корпоративных секретов)[7] для того, чтобы не морочить себе головы, публикуя некую «шараду» на обложке «Экономиста»: кого надо — если что — оповестят прямо, и никаких утечек, на которые прочее общество (запредельно невежественное в вопросах управления вообще и управления экономикой, в частности) было бы способно отреагировать, — не будет. А слить какую-либо информацию, чтобы отвлечь внимание толпы (в том числе и политических аналитиков, биржевых игроков и т. п.), дабы они не мешали осуществлять реальные планы — это одна из составляющих системы глобального управления.

Управляемость двух названных факторов, которые можно дополнить монопольным правом корпорации на прощение (т. е. на списание долгов без оплаты) позволяет функционировать этой системе в принципе неограниченно долго, если не привлекать к рассмотрению воздействие внефинансовых факторов: природных[8] и социальных[9]. Вопрос только в масштабе цен. Но даже если под воздействием эмиссии доллара и роста цен счёт пойдёт на миллиарды за корзину продуктов в гипермаркете, что психологически дискомфортно, то можно провести деноминацию доллара и в глобальных масштабах, после чего система снова сможет долго функционировать до очередной деноминации. Конечно, грыжу экономики можно защемить без умысла ненароком, и тем самым вызвать крах долларовой системы, но вероятность самореализации такого события — крайне мала[10].

Кроме названных может сработать ещё один фактор — отказ некоторой совокупности государств-участников от доллара в своих взаиморасчётах и сброс ими долларовой массы и продажа долговых обязательств США, при условиях:

•  если сброс протекает слишком быстро, а быстродействие рыночного механизма недостаточно, чтобы перераспределить сбрасываемую долларовую массу между оборотами специализированных рынков на рис. 2;

•  если создаваемая ими система международной торговли и хозяйствования оказывается более привлекательной (прежде всего для правящих «элит» других государств — в условиях толпо-«элитаризма» это так) нежели долларовая, вследствие чего другие государства тоже начнут сбрасывать доллар и долговые обязательства США и приобщаться к альтернативной системе.

Т. е. в любом из вариантов крах глобальный долларового обращения может быть только политически мотивированным и управляемым. А те, кто держат рычаги управления, в случае принятия решения об управляемом крахе долларового обращения и опускании «Пиндостана» на уровень региональной державы с последующим расчленением на основе признака этнического доминирования населения в разных обломках нынешних США — не имеют надобности уведомлять об этом наиболее догадливых заранее, публикуя в СМИ «шарады». Но реализация такого политического решения предполагает заранее известный для его инициаторов ответ на вопрос: А что будет потом? — «Потом» не вообще, а сразу же после обрушения долларовой системы и опускания «Пиндостана» на уровень региональной державы, поскольку даже хаос должен быть управляемым.

«Заранее известность» ответа на вопрос «Что потом?» предполагает сосредоточение определённых ресурсов и развёртывание структур, которые при переходе объекта управления (мировой экономики или её сегмента, отказавшегося от доллара) в режим «потом» должны немедленно вступить в действие, а в ряде случаев — вступить в действие упреждающе.

Вопрос «Что потом?» требует анализировать не столько проявления в публикациях СМИ ноосферных процессов, сколько факты жизни обществ. А кроме того, надо целенаправленно создавать такого рода факты, т. е. ресурсы и системы, которые при наступлении «потом» (а лучше, профилактируя наступление неприемлемых вариантов «потом») начнут действовать.

Последнее касается и ответа на вопрос: Почему реализовалась Директива СНБ США 20/1 от 18.08.1948 г. «Наши цели в отношении России»[11]? — а единственно потому, что в СССР ни на уровне государства, ни на уровне общества не было ответа на вопрос «А что потом?», и тем более — не было ответа на вопрос «А как успешно профилактировать реализацию этой директивы?». И это при том, что общий тираж публикаций выдержек из этой директивы в разных изданиях книги Н. Н. Яковлева «ЦРУ против СССР» составил порядка 20 млн. экз.

На протяжении нескольких последних столетий многие как отечественные, так и зарубежные деятели культуры и политики высказываются в том смысле, что «Россия — это европейская держава». Географически это так: регион становления Русской многонациональной культуры — Европа. Но культурно и политически это не так.

Россия — самобытна, и она — вовсе не носительница некой своеобразной ветви общеевропейской культуры. На это указывали многие как отечественные, так и западные деятели культуры и политики. Со стороны России они не были жертвами пленяющей иллюзии «Россия — европейское государство», поскольку осознавали, что Россия — одна из региональных цивилизаций планеты.

Со стороны Запада такого мнения придерживались не только те, что видел реальные отличия и уважал право России быть самою собой и развиваться самобытно. Но на том, что Россия — не Европа, стояли все инициаторы агрессивных войн против России на протяжении многих веков.