Я взяла визитку.

— Хорошо.

Он встал и подошел к двери, затем остановился и оглянулся.

— Берегите себя, мисс Паркер.

Я посмотрела вниз на свои неподвижные ноги, зная, что впереди меня ждет сложный путь.

— Я постараюсь.

Как только он ушел, я закрыла глаза. Чтобы вспомнить ту ночь, понадобилось больше усилий, чем я думала. Полнейшая темнота. Хруст шин по гравию. Страх и осознание, что мне ничто не поможет.

— Что скажешь, если мы сбежим отсюда?

Я моментально открыла глаза и увидела Дрю, небрежно облокотившегося на дверной косяк.

— Если ты не заметил, я не могу ходить.

Он посмотрел на мои ноги.

— И что?

— Ты собираешься нести меня на руках? Потому что, если так, то тебе понадобится погрузчик.

Хитрая улыбка расцвела на его губах.

— Между прочим, я мог бы нести твое крошечное тельце несколько дней, насквозь промокшим, через континенты и океаны.

Я взглянула на короткие рукава футболки, плотно облегающие его впечатляющие бицепсы. Не сомневаюсь в этом ни на секунду.

— Этот чертов гипс, — он кивнул на эту ужасную штуку. — Он не встанет на нашем пути.

Он исчез в коридоре, а затем вернулся с инвалидной коляской.

Я подняла руку, останавливая его.

— Спасибо за предложение, но мне действительно никуда не хочется идти.

Он поморщился.

— Почему нет?

— Ну, я все еще не помылась. На моем лице дурацкая повязка. И я довольно убогая компания.

Он поднял подножку коляски.

— Ты думаешь, это остановит меня?

Уверенный взгляд в его глазах, когда он оставил коляску и подошел к моей кровати, поставил под сомнение мою способность убеждения. Он положил свои руки на матрас, и тот прогнулся под его весом.

Дрожь прокатилась по всему телу, и словно крошечные иголки впились в кожу моих рук, когда меня обволок его свежий аромат.

Нужно отстраниться, прежде чем я сделаю что-то глупое, например, притяну его к себе и как сумасшедшая накинусь на его губы.

— Просто потому, что мы были соседями по палате, не значит, что тебе нужно это делать.

— Кто сказал, что именно поэтому я делаю это? — я увидела искренность в его глазах, ну или он чертовски хороший актер.

Без предупреждения он просунул под меня руки и поднял, прижимая к себе, словно я ничего не вешу. Боже, он сильный. Не желая уступать, я не стала обхватывать его шею руками, поэтому они безвольно свисали по бокам. Он повернулся и посадил меня в коляску, опуская мою ногу в гипсе на приподнятую подставку.

— Куда пойдем?

За исключением мимолетного приступа головокружения, которое я почувствовала, когда приняла вертикальное положение на чем-то, кроме больничной койки, я чувствовала себя прекрасно. Даже свежо.

— Удиви меня.

— Ладно. Но я не могу отвезти тебя слишком далеко в таком виде, — его взгляд прошелся по моим больничным шортикам и футболке.

— Не хочу смущать тебя.

— Смущать меня? Ты шутишь? Парни вокруг будут меня поздравлять. Это не просто заполучить такую конфетку, чтобы ты пошла со мной.

Я скептически приподняла бровь.

Его самодовольная улыбка подтвердила, что с дамами у него нет проблем.

— Итак…— задумчиво протянул он. — О дорогом ресторане и речи быть не может. В кино бедным тупицам, сидящим пред тобой, будет слишком неудобно. А прогулка по пляжу означает, что ты должна ходить…

— Серьезно? Ты самый черствый человек, которого я когда-либо встречала, — я не могла решить, была ли я ошеломлена его черствым заявлением, или меня забавляло то, что у него хватило смелости сказать это.

Он усмехнулся.

— О, сочувствую. Я только указал на очевидное.

Я закатила глаза.

— Как насчет свежего воздуха?

Дрю широко ухмыльнулся, шагнул назад и выкатил меня из палаты, стараясь не задеть гипсом дверной косяк.

Все оборачивались, пока мы двигались по коридору. Некоторые медсестры улыбались. Некоторые удивленно наблюдали за нами, а некоторые даже махали. Кто может их винить? Меня катит на инвалидной коляске самый горячий парень в больнице.

Когда мы подъехали к лифту, Дрю развернул мое кресло и вкатил в лифт. Тогда я сообразила, что моя палата находится на пятом этаже.

— Ты тоже на этом этаже?

Он покачал головой, когда мы начали спускаться.

— Неа. Разжаловали из пентхауса.

— Благодаря мне?

— Благодаря тебе.

Двери лифта раскрылись на первом этаже. Дрю повез меня через переполненный холл, избегая главного входа, где снаружи толпилась группа репортеров с камерами.

— Что там происходит?

Дрю подкатил меня к раздвижным стеклянным дверям, самым дальним от главного входа.

— Понятия не имею.

Когда мы прошли через двери, я закрыла глаза, кожей впитывая тепло полуденного солнца, и вдохнула бодрящий свежий воздух, впервые за несколько дней избавляясь от стерильного больничного запаха.

Открыв глаза, я увидела, что здание больницы окружено в буквальном смысле оазисом. Цветочные клумбы повсюду. Деревянные скамейки в тени под цветущими вишневыми деревьями. Кирпичные пешеходные дорожки по периметру свежескошенной лужайки.

Дрю покатил меня по дорожке, медленно двигаясь по территории.

— Тебе разрешено находиться здесь в твоем состоянии?

— Ты говоришь так, словно я должен быть в пузыре, — ответил он беспечно, но мне стало интересно, что в его голове на самом деле.

— А должен ли?

— Нет, — рассмеялся он.

Ничего не прояснилось, но я не отстану.

— Как тест? Что-нибудь нашли?

Он маневрировал, объезжая выступающие кирпичи.

— Неа.

— Тебе больно?

— Не в традиционном смысле этого слова.

Я отступила и попыталась унять гнев, но мне действительно хотелось узнать о нем, а Дрю такой изворотливый.

— Ты не сказал мне, откуда ты.

— Ты не спрашивала.

— Серьезно? Мы что играем в «двадцать вопросов»?

Он подавил смешок.

— Недалеко от Роли. (Примеч. Роли — город в США, штат Северная Каролина). А ты?

До аварии я планировала путешествовать повсюду, где будут проходить Олимпийские игры. Теперь это невозможно.

— Прямо отсюда, из Уилмингтона.

— Да? У моих родителей здесь дом на пляже.

— Странно. Никогда тебя не видела.

Дрю был позади меня, но я точно могла сказать, что он пожал своими широкими плечами.

— Обычно летом я занят. И не особо люблю пляж. Не пойми меня неправильно, мне нравятся девочки в бикини, но проводить время с семьей — не настолько.

— Так плохо?

— Хуже.

Мы миновали маленькую девочку с родителями, играющую с мячом на траве. Ее мама была одета в больничный халат и улыбалась, явно желая быть дома со своей семьей.

— Я слышал, ты говорила о своих родителях, — сказал Дрю позади меня, — звучало… занятно.

— Это единственный способ описать их.

— Так значит, киты? — весело спросил он.

Я кивнула.

— Не смогу изменить их, даже если захочу.

— Значит, в тебе нет всей этой чепухи?

Я посмотрела через плечо. Дрю смотрел вперед.

— Какой чепухи?

Он опустил взгляд вниз. На длительный момент наши взгляды встретились, прежде чем он заговорил.

— Спасение мира.

Я отрицательно покачала головой. Я была слишком поглощена стремлением попасть на Олимпийские игры, чтобы спасать мир. Теперь мне просто нужно спасти себя.

— Ты еще учишься? — спросил он, беря на себя инициативу в нашей игре в «двадцать вопросов».

Я повернулась, наслаждаясь окружающей красотой.

— Должна окончить УСК в следующем месяце. (Примеч. University of North Carolina — Университет Северной Каролины).

— Нихрена себе, — сказал он, словно это была самая интересная новость, которую он услышал за долгое время. — А я выпускаюсь из Дьюка. (Примеч. Университет Дьюка — частный исследовательский университет, расположенный в городе Дарем, Северная Каролина, США).

— Дьюк? Впечатляет.

— Не совсем. Они использовали меня из-за моей руки. Я использовал их для своего имени.