— Кто-то украл хлеб Господа для причастия из церкви на прошлой неделе. А вчера пропала золотая чаша. Ты должна сказать своей подруге Кеннеди, чтобы она помогла нам.

Я немного возмущаюсь на тот факт, что она даже не предлагает мне помочь с этим делом. Она почему-то твердо убеждена, что моя единственная роль в «Единожды солгав» это быть шлюхой. Даже моя собственная мать совершенно не верит в мои способности.

— Знаешь, я же тоже там работаю? Почему я не могу быть той, кто поможет вам?

Не то, чтобы я очень уж хочу, поскольку слишком занята сейчас, помогая Мэтту, но в принципе сам факт.

— Ты целуешься с незнакомыми мужчинами и снимаешься обнаженной. Каким образом ты собираешься помочь нам?

Совершенно неважно сколько раз я повторяю ей, что, целуя тех мужчин— это своеобразный способ с моей стороны поймать их на обмане, или о том, что фотографии, сделаны с большим вкусом, на которых я изображена, она все равно уверена в одном— что моя лучшая подруга намного лучше меня, и она тоже ходит в эту церковь, и не имеет дочь, которая позирует для «Playboy»,и продолжает сниматься в порно или в чем-то подобном. Как только меня наняли на мою первую работу в качестве модели десять лет назад, она стала молиться с четками каждый вечер, потому что решила, что я пошла по скользкой дорожке.

— Я совсем там не обнаженная. Сколько раз мне повторять тебе это?— шепчу я сердито.

Она опять шипит на меня.

— Мы находимся в доме Господнем. Сейчас не время говорить о твоей«больной мозоли»,— сообщает она мне, взмахнув руками в направлении моей груди.

«Я люблю свою мать. Я люблю свою мать. Я люблю свою мать». Возможно от того, что я продолжу напоминать себе это, не задушу ее в церкви полной народа.

Снова начинает звучать органная музыка, и все встают.

— Мам, сейчас у нас много работы. Почему бы просто не позвонить в полицию и не сообщить о краже?

Она хмурится, глядя на меня.

— Эти просфиры были подарком от папы.

Она быстро крестится при упоминании Папы, и я закатываю глаза.

Моя мама родилась и выросла настоящей католической, поскольку у нее было очень строгое воспитание. Когда она уехала в колледж, она словно взбесилась и у нее снесло крышу. Она не остепенилась почти до сорока лет, уже фактически отчаявшись встретить своего суженого и завести семью. Однако, судьба дала ей хороший пинок под зад, как раз на ее сороковой день рождения.

Моя мать была… как бы это покрасивее выразиться… в основном, моя мать была женщиной, предпочитающей заниматься сексом с мужчинами намного младше ее. Свой день рождения она решила отпраздновать с подружками в местном баре университета. Было слишком много виски, и она встретила моего отца. Он был студентом университета Мичиган, и вместе со своими друзьями был в Нотр-Даме на выходные. БАМ, БАМ, благодарю вас, мэм, поскольку шесть недель спустя, палочка для теста изменила цвет. Она так и не узнала, как зовут моего отца и была слишком подавлена, чтобы вернуться в бар и порасспрашивать о нем.

Моя мать тут же обратилась к своим католическим корням, испытывая чувство вины, и начала ходить на исповедь и мессу каждый день. В возрасте семидесяти лет она продолжает все равно каждый день ходить на мессу, и я уверена, что также молиться за мою душу, которая, как она считает, ведет себя непристойно в своем постоянном обнажении.

— Видишь того приятного молодого человека, сидящего впереди нас на два ряда,в голубой рубашке? Гарольд Джонсон. Он холост и его мать сказала мне, что он всегда был влюблен в тебя.

Я даже не заморачиваюсь, чтобы взглянуть на этого мужчину. С тех пор, как Энди и я развелись, она пытается меня сосватать с незнакомыми, случайными мужчинами в церкви.

— Ты шутишь, да? Его зовут Гарри Джонсон?— шепчу я в ответ, пытаясь сдержать смех.

— А что такого с его именем? Веское христианское имя, — утверждает она.

— Это не веское христианское имя. Это имя, которое кричит: «мои родители ненавидят меня».

— У него хорошая работа, и он заботится о своей матери, — отвечает она, игнорируя мои издевки.

— Заботится о ней, или живет у нее на цокольном этаже?

Она фыркает с раздражением.

— Нет ничего плохого в том, что сорокалетний мужчина живет со своей бедной, больной матерью. Ты не становишься моложе, Пейдж. Ты все еще хочешь найти кого-то особенного.

— А почему ты думаешь, что я не нашла кого-то особенного?—требую я ответа.

Она поворачивает голову в мою сторону и внимательно смотрит на меня, пытаясь понять честна ли я. Я никогда ей не лгала, и она это знает. Даже в старших классах, когда думала, что смогу безнаказанно что-нибудь совершить, потому что она вечно уходила из дома в церковь, имея там какие-то дела. Через пять минут, после того, как она появлялась в дверях дома, она уже была в состоянии понять, всего лишь взглянув на меня, сколько пива я выпила на вечеринке, вместо того, чтобы заниматься уроками.

— Возможно, я уже нашла отличного парня, — бормочу я, чувствуя печаль.

— Ты никогда не найдешь себе отличного парня, если продолжишь работать «шлюхой»,— поясняет она.

— О, мой Бог, я не шлюха! У меня не было секса с тех пор, как я развелась с Энди!

Конечно,именно в этот момент в церкви устанавливается гробовая тишина. Моя мать судорожно оглядывается и неуверенно улыбается людям, сидящим недалеко от нас.

— По крайней мере, ты можешь подождать хотя бы до Причастия, а потом уже говорить о С-Е-К-С-Е,— на ухо шипит она мне известные истины, словно я маленький ребенок.

Я замолкаю на оставшуюся часть мессы, не причиняя своей матери никаких телесных повреждений, дожидаясь, когда мы выйдем из церкви, она направляется со мной к падре.

— Прекрасная проповедь сегодня, отец Боб. Вы помните мою дочь, Пэйдж?

Отец Боб пожимает мне руку и тепло улыбается.

— Конечно я помню ее. Было время, когда я часто видел ее на мессе.

Моя мама многозначительно смотрит на меня, и я сразу же чувствую, как будто я во втором классе и впервые пришла на исповедь, поэтому тут же вытаскиваю свою руку.

«Простите меня, отец, ибо я согрешила. Прошел уже месяц с момента, когда я приходила на причастие и церковную службу, и у меня были нечистые помыслы».

— Мама упомянула, что у вас последнее время были проблемы, несколько краж в церкви. Не уверена сказала ли она вам, но я работаю в частной фирме, занимающейся расследованием, — говорю я ему, быстро отгоняя все мысли по поводу Мэтта, что я была с ним нечестна.

— О, да, да. На самом деле ничего страшного. Я уверен, что это просто некоторые бедные, бездомные души тех, кто сбился с пути Господа. Единственное, чем мы можем им помочь — это помолиться и думаю все образуется.

Отец Боб быстро что-то говорит о важном деле и мчится от меня прочь, прежде чем я могу ему что-либо ответить, ринувшись к другим прихожанам.

Я несколько минут внимательно наблюдаю за ним, и время от времени он оглядывается на меня через плечо, но замечая мой взгляд быстро отворачивается.

— Отец Боб выглядит виноватым. Мне кажется, он знает намного больше, чем говорит на самом деле,— говорю я маме, пока мы идем к парковке.

— Пейдж Элизабет! Отец Боб святой. Он крестил тебя, ты ходила к нему на свое первое Святое Причастие, и он венчал тебя и Энди,— вещает она.

— Да, и все мы видим, чем это закончилось, — бормочу я себе под нос.

— Фрэн, Юнис, идите сюда и поздоровайтесь с Пейдж.

Я поворачиваю голову и вижу двух подруг моей матери, рысью двигающихся к нам. Ну, своеобразной рысью, поскольку Фрэн опирается при ходьбе на трость,а Юнис толкает перед собой ходунки.

— Пейдж, приятно снова увидеть тебя в церкви. Слышала, что Гарольд Джонсон одинок?—спрашивает Юнис.

Ох, ради любви к Богу.

— Юнис, кто в здравом уме будет встречаться с таким мужчиной? Он живет с мамой и коллекционирует аспирин,— вмешивается Фрэн.

— Простите, что он коллекционирует?— спрашиваю я в недоумении.

— Аспирин. Любой какой существует размер, форма и цвет, которую только можно себе представить. Он клеит их на доску и развешивает эти картины по дому матери. Я думаю, что он серийный убийца,— объявляет Фрэн, переходя на драматический шепот.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: