Владимир Бочкин

Последнее прикосновение

    Я сижу в кресле и нетерпеливо барабаню пальцами по обитому кожей подлокотнику.

    В углу мерцает телевизор, очередной певец старательно  делает вид, что поет. Даже часы на стене тикают громче. Вот только стрелки двигаются медленно, словно изготовлены из панциря черепахи. Время перед Новым Годом съеживается, что благотворно влияет на аппетит, но плохо на настроение.

    Особенно когда комната пропитана запахом мяса, которое жена готовит на кухне.  Дразнящий вкус оседает во рту. Хочется впиться в него зубами, но желудок протестует против платонических отношений с едой.

    Я вздыхаю, а рука тянется к бутылке пива. Пока это единственный айсберг на пустынной равнине праздничного стола.  Солидный глоток и мне хватает смелости подумать о несправедливости бытия. В то время как я страдаю от одиночества и бурчания в животе, моя жена развлекается в обществе кастрюль, сковородок и разнообразных лакомств.  А у меня всего лишь бутылка пива (третья) и телевизор.   

    В этом году вместо традиционной елки, на стенах развешаны сосновые ветки, украшенные гирляндами. Они временно заменили дешевые абстрактные полотна, которые жена любит покупать у нищих, бездарных художников. Предложение вбить дополнительные гвозди, я отмел сразу и безоговорочно. Официальная версия - жалко новые обои. На самом деле – до смерти надоели кляксы, полосы, квадраты и прочие прелести нелюдского воображения. Глаз отдыхает на незамысловатых узорах, из-за чего собственно я выбрал именно эти обои. А картины пусть отдохнут в кладовке.

    Я допил пиво, и пустая бутылка отправилась под стол. Позже уберу.

    Даже не знаю, чего мне не хватает больше, жены или еды. Наверное, лучше в комплекте, а значит, пора наведаться на кухню. Посмотреть как дела и конечно помешаться у жены под ногами. Она стоит у плиты и ничего не знает о моих страданиях.

    Точеная фигурка, темно-русые волосы рассыпаны на плечах. Я мягко подошел сзади и обнял ее за талию. Никакой реакции, тело не напряглось, она даже для приличия не вздрогнула. Продолжает методично ворочать мясо.

     Тогда я совершил самый кощунственный поступок. Чмокнул в макушку. Она этого терпеть не может. Кара последовала незамедлительно.

    - Накрывай на стол, - голос ровный, спокойный, но лучше покинуть эту задымленную негостеприимную кухню.

    Жена предпочитает, чтобы я занялся чем-нибудь не очень вредным, а не лез с несвоевременными ласками.

    Естественно, чем еще заниматься, когда через несколько часов наступит Новый год, а уже совсем скоро придут гости, и как всегда еще не все готово, и праздник подкрался незаметно. И жене вовсе не хочется, чтобы к списку дел, которые предстоит закончить до прихода гостей, вслед за параграфами: д) жареное мясо; е) салат, следовал пункт ё-моё) т.е. относительно вежливое уклонение от мешающих поползновений приставучего мужа.

    Нет, она вовсе не недотрога (по крайней мере, со мной), а приставучей может быть похлеще меня. Но только не в такой ответственный момент как приготовление пищи. Больше подходит время, когда я бездельничаю, то есть обдумываю диссертацию. Тогда можно пристроиться у меня на коленях, обвить рукой шею и сказать, что-нибудь умное:

    - Ты слишком молод, чтобы много думать, оставь до пенсии. Лучше удели внимание жене, пока она молодая и красивая!

    Ради справедливости должен заметить, я редко злюсь за это вмешательство в профессиональную карьеру, за исключением случаев, когда  действительно приходит стоящая идея. Но в такие моменты жена, как правило, не вмешивается и пристает исключительно к телевизору. А в остальное время, как я рассудил, диссертация никуда не убежит, в отличие от жены, если не уделять ей должного внимания. Возможно, поэтому я до сих пор не защитился, когда мои коллеги уже давно имеют кандидатскую степень.

    Ни меня, ни жену это особо не смущает. Мы считаем, что ещё слишком молоды и у нас всё впереди. К тому же открою страшный секрет. Есть в нас некая доля пофигизма, которая не дает слишком уж серьезно относиться к жизни, к работе, к дождю за окном, но только не к друг к другу. Здесь наши приоритеты совпадают. Может быть, благодаря этому мы до сих пор вместе, несмотря на отсутствие детей. В то время как другие пары, которые, как и мы, поженились в благословенные студенческие времена, успели нарожать одного, двух детей и благополучно развестись.

    Хотя, если вспомнить,  мы играем на компьютере не реже, чем работаем. Работа заставляет чувствовать себя взрослым и полноценным членом совсем не взрослого и не слишком полноценного общества, а игрушки… ну просто доставляют удовольствие.

    Но сейчас задача одна – праздничный ужин, и жена серьезно относится к этой обязанности. Она всегда занимается кулинарией серьезно, вдумчиво, возможно потому, что ненавидит готовить. Сама обстановка кухни ее раздражает. Необходимость чистить картошку бесит. Если нужно приготовить что-то сложнее яичницы и вареных сарделек, она впадает в мрачное отчаяние. Самое интересное, что Аня неплохо готовит. Во всяком случае, никто не плюется и не жалуется, а кое-кто даже просит добавки. И никто из гостей не догадывается, что все  блюда приготовлены не на газе и сковородке, а на раскаленных эмоциях и железной воле супруги.

    К сожалению жены (но не моему) я обнаружил полную бездарность в том, что касается готовки, и до свадьбы питался в основном бутербродами. Аня хотела оставить всё как есть, но в какой-то момент решила, что вредное питание испортит мой желудок или того хуже – я растолстею. Не знаю, какой именно из доводов оказался решающим, но постепенно на столе стали появляться супы, затем салаты, вареное мясо. Жена скрипела зубами, и хмуро глядя на меня, объяснила свое решение так:

    - Не хочу работать тебе на лекарства. А еще меньше хочу, чтобы ты раздавил меня, когда будешь на мне лежать. Я люблю секс, но не хочу умирать таким образом.

    Сама до свадьбы ела в кафе и, учитывая изящные формы, не слишком тратилась при этом.

    Так что, на мне забота о посуде и прочих необходимых аксессуарах праздничного стола. Я не возражал. Не хотел, чтобы она заподозрила будто моя сила воли меньше чем у нее. Я тоже могу проявить героизм, например, открыть шампанское или разложить вилки.

    - Салфетки не забудь, - указующий перст жены добрался до меня и в зале.

    - О, эти прекрасные крылья голубки

      Прожаренные до хруста,

      Закуска к пиву незаменимая.

      О, вы, прекрасные крылья голубки

      Чипсам замена преобалденная.

      Как вы порхаете крылья голубки

      В желудке моем благодарном навеки,

      Тонете в пиве преотличнейшем,

      Творя прекрасное в человеке.

    Моя декламация не имела успеха. В кухне шкворчало мясо, под четким перестуком ложки и ножа.

    Но вот раздались шаги, и показалась шеф-повариня собственной персоной.

    Я ждал с салфеткой перекинутой через руку, в лучших традициях лучших домов Лондона и Парижа.

    Аня поставила салатницы с оливье на стол, повернулась ко мне и улыбка пробилась через предпраздничную озабоченность в высшей степени милого и приятного глазу лица. Я удовлетворенно кивнул головой. Знай наших.

    - Уже успел приложиться к пиву.

    Я оскорблено вскинул голову.

    - За кого ты меня принимаешь! Конечно же успел. Плох был бы твой муж, если бы не продегустировал глоток пива, не пролил немного жидкости в пересохшую глотку страдающего человечества. Кстати могу и тебе открыть. Хочешь?

    - Еще бы не хочу, эгоист и жадина.

    Я с достоинством принял комплимент, учтиво поклонился, с ловкостью официанта открыл пиво и преподнес прекрасной леди. Она сделала глоток и отставила бутылку.

    - Значит, пока я вожусь на кухне, ты страдаешь?