- Да, - сказал Меркул.

   Казаки долго спорили и рядили, как всё это сделать по уму. Лидия с надеждой и тревогой переводила взгляд с одного казака на другого.  Наконец, казаки решили:

   - У вас в доме есть казачья форма? – спросил Ващенко.

   - Есть.

   - Вот подготовь её под себя, что бы не мешком сидела, погоны и всё прочие, там бурку, папаху… И послезавтра поедем.

   До Владикавказа добрались без приключений. Перед поездом на вокзале Лидия переоделась, и перед изумлёнными казаками предстал молоденький есаул.

   - А скромнее по чину погонов не было? – спросил Кузнецов.

   - А разве эти не скромные? – изумилась Лида. – Они же без звёздочек и с одной полоской.

   - Прости ей, Господи, это баба, не ведает, что творит. Волос длинный, ум короткий. А с двумя просветами и тоже без звёздочек, это уже полковник.

   - А я кто? – спросила Лида.

   - Пока есаул. Потом идёт войсковой старшина, потом полковник.

   - Хорошо ещё, - сказал хорунжий Ващенко, - что у Ивана генеральских погон не нашлось. Я говорил о форме рядового казака. Пойдёмте, господин есаул, а мы за вами.

   - Нет, - сказал Меркул, - прикрываем её.

   - Не по чину, - сказал хорунжий.

   - А что делать?

   В вагон они сели без осложнений. Лиду поместили на третью полку – с глаз долой. В поезде к ним присоединился прапорщик Григорьев. Ему объяснили ситуацию.

   - Дело хорошее, - сказал Григорьев, - только в поезде жандармы документы проверяют у отбывающих в Сарыкамыш.

   Казаки слегка растерялись.

   - И что делать будем, казаки? – спросил Кузнецов. – У Лиды документов нет.

   - Надо было бы у Гришки Сорокина документы на неё выправить, он жандармом в Армавире служит, - сказал Меркул, - сделал бы для невестки, наверное.

   - Где ты раньше был такой умный? – с возмущением спросил Платон.

   - Ладно, казаки, надо действовать, - сказал Ващенко. – Лида, снимай черкеску.

   - Зачем? – Лида свесила голову с полки.

   - Снимай, тебе говорят, вопросы потом задавать будешь.

   Лида покорно сняла черкеску и передала её казакам.

   - Буркой укройся с головой и не высовывайся.

   Черкеску казаки повесили так, что бы золотые погоны бросались в глаза.

   Жандармы подошли к их купе, проверили документы.

   - Документы того, что на верхней полке, - спросил жандармский офицер.

   - У него документы в порядке, это наш командир, - ответил хорунжий Ващенко и кивнул на черкеску с погонами есаула.

   - Для порядка надо бы проверить.

   - Если надо, проверяйте, - сказал Кузнецов, - только он пьяный в дым, пьяней вина. Шуму будет – не приведи Господи. Всем попадёт – и нам и вам. Он страшен в гневе. Лучше не будить.

   Остальные казаки дружно закивали на эти слова. Жандарм заколебался.

   - А как фамилия-то есаула? – спросил он.

   - Сорокин, - не задумываясь, сказал Платон.

   - А в Армавире в жандармах служит Сорокин …

   - Брат его Гришка. Э-э… Григорий Лукич.

   - А, ну, это почти свой. Пусть спит его благородие.

   Жандармы удалились, казаки облегчённо вздохнули. Поезд тронулся.

   - Эй, Лида. Вставай, ваша благородие, - позвал Платон, - опасность миновала. Скоро обнимешь ты своего Ваньку.

   Лида, улыбаясь, показалась из-под бурки.

   - А хорошо, что вы догадались погоны есаула к черкеске пришить, - сказал Григорьев, - с простым казаком, боюсь, такой бы трюк не прошёл.

   - Хорошо ещё, что не полковничьи погоны-то, - сказал Ващенко. - А то пьяный полковник на верхней полке в общем вагоне, это как-то странно.

   - Зачем Ивану столько погон в доме? – сказал Кузнецов. – На будущее что ли?

   - А что? Может, Иван Лукич со временем и полковником станет. Вот война ещё года три-четыре продлиться и станет.

   - Да не болтай, Меркул, - сказал Платон. - Четыре года! До двадцатого года по этим горам скакать? Что-то не хочется. Ох, война, война, война, надоела всем она.

   Впереди казаков ждали Турецкий фронт, две революции и Гражданская война.

                                                                                       25.10.20 г.